Марджери Аллингхэм - Преступление в Блэк Дадли

Логичные аргументы Уитби, да и спокойный тон, которым они были высказаны, поставили троих приятелей в тупик, поскольку разрушали построения, на которых базировалась их версия.

Между тем внимание приятелей привлек нараставший гул. В следующее мгновение они увидели вертолет, который, пролетев буквально в метре над их головами, коснулся земли и затих, отражая свет все еще включенных фар машины Уитби.

- Всегда ценил немцев за их предусмотрительность и пунктуальность, господа, - как бы между прочим произнес доктор. - К вашему сведению, на борту имеется вооружение, поэтому бессмысленно с вашей стороны испытывать терпение пилота. Мой вам добрый совет: возвращайтесь по своим домам и постарайтесь забыть эту печальную историю. Да, не откажите в любезности, потушите фары моего автомобиля, а если он вам сколько-нибудь приглянулся, - можете прихватить его с собой. До свидания, и прошу без глупостей. Поверьте, мне вовсе не по душе перспектива еще одной перестрелки.

Троица в молчании следила за удалявшейся фигурой Уитби. В бессильной ярости Мартин выхватил пистолет и прицелился в доктора.

- Без цирковых трюков, старина, - урезонил его Аббершоу. - Если он убил раз, не понуждай его сделать это снова. А если убийца не он, тем более не стоит его провоцировать.

Еще некоторое время они наблюдали за стоившим на земле вертолетом, пока он, быстро поднявшись, не исчез в темноте наступившей ночи. Молодые люди повернулись и молча зашагали к своей машине.

Прошло уже почти два месяца с момента трагических событий в Блэк Дадли, однако Джордж все еще не мог угомониться и частенько вспоминал полковника Кумба. Вместе с тем он так и не поведал всю эту странную и запутанную историю своему другу из Скотленд-Ярда, инспектору Дедвуду. Причина этого молчания не была вполне ясна и самому Джорджу. В его голове то и дело зарождались кое-какие догадки относительно личности убийцы. Но именно сама эта догадка вопреки всякому здравому смыслу заставляла Джорджа каждый раз отказываться от его подозрений. Он гнал их от себя, но они тем не менее преследовали его денно и нощно.

В конце концов он сдался и решил приступить к проверке своей концепции.

Казалось, в его последующих действиях не прослеживалось никакой закономерности. То он днями просиживал в архиве Британского музея, то на длительные периоды закрывался в собственной библиотеке. В промежутках он совершал набеги на окрестные лавки букинистов, ища старые публикации и документы.

Наконец в один из погожих вечеров Джордж Аббершоу подрулил на своей машине к старинному замку, знаменитому тем, что, согласно преданию, в нем некогда обитала сама королева Англии Анна, а позже размещался монастырь. Через пару минут он уже сидел в кресле перед камином в библиотеке Вайетта Петри. Джорджу показалось, что его друг очень рад его визиту. Он предложил Джорджу сигару, а сам занял место в удобном кресле, стоявшем по другую сторону камина.

- Послушай, Вайетт, - повел разговор Аббершоу, - мы знакомы много лет. И искренность нашей дружбы всегда была дорога мне, как, впрочем, и теперь, когда я задаю тебе этот неожиданный и трудный для тебя вопрос: почему ты убил своего дядю, полковника Кумба?

На испитом, мертвенно-бледном лице приятеля не дрогнул ни один мускул. Казалось, он уже давно был готов к этому вопросу и просто ждал, когда Джордж задаст его. Однако вместо ответа он молча поднялся с места, пересек комнату и вытащил из ящичка секретера какой-то предмет.

- Сейчас ты поймешь все, - горестно выговорил Вайетт, протягивая ему папку.

К удивлению Джорджа, это была всего-навсего фотография юной девушки с детски округлым овалом лица. Весь ее облик излучал ту особую свежесть, которая присуща определенному типу блондинок - прелестных в пору мимолетной юности, но быстро отцветающих и увядающих в зрелые годы. На фотографии девушка была просто очаровательна, хотя ее черты свидетельствовали и об определенной степени простоты характера, и о недалекости.

Джордж подумал о том, что, несмотря на длительность их дружбы, он совсем не знает Вайетта. По его прежним представлениям, Вайетт с его возвышенными чувствами и высокими интеллектуальными запросами вряд ли мог обратить внимание на девушку подобного рода. Он перевернул фотографию и понял, что это была достаточно дешевая открытка из числа тех, что изображают популярных актеров и актрис.

- Ее сценический псевдоним - Джой Лав, - пришел на помощь Вайетт. А настоящее имя - Долли Лорд. На этой фотографии ей всего 17 лет. И я любил ее тогда, впрочем, как и сейчас, горячо и нежно. Никогда в жизни меня так не влекла к себе ни одна другая женщина. Я впервые увидел ее в опере, на сцене театра "Виктор Гордон Артс" в Найтсбридже. Она была божественна. Приложив немало усилий, я выяснил многие обстоятельства ее жизни, но к этому моменту я уже погиб - я не мог и дня прожить, чтобы не видеть ее или не думать о ней. Я обожал ее лицо, ее тело, ее движения и манеру держаться. Короче, я решил жениться на ней.

Он бросил на Джорджа испытующий взгляд, но, не дождавшись ответной реакции, возобновил свою историю.

- По роду своих занятий она была хореографом и танцовщицей в одном из ночных клубов на Шефтсбери-авеню. Я ликовал: всего за полкроны и небольшую дополнительную плату хозяину я получил возможность встречаться с ней.

Он стушевался на мгновение, но затем продолжил исповедь:

- Как тебе известно, я далеко не знаток женщин. Раньше они как-то выпадали из моей жизни. Видимо, поэтому меня и потянуло к Джой с невиданной силой. То, что она принадлежала к совершенно иному кругу людей, меня нисколько не смущало. Меня подкупала ее искренность, хотя теперь понимаю, что принимал за душевную простоту ее примитивную наивность. Да-да, именно эти ее качества - наивность и безграничное невежество - в конечном счете и надломили меня. Ее мозг был подобен белому листу бумаги, на котором можно было начертать любую линию поведения и действий. Вместе с тем, как выяснилось, ее пониманию недоступны были какие-либо морально-этические нормы. Она стала мне просто отвратительна.

Джордж с душевным стеснением воспринимал историю о выпавших на долю его друга разочарованиях. Историю, которую Петри мог бы безболезненно перенести в раннем юношеском возрасте, но которая оказалась непосильной для уже сложившегося молодого человека.

- Я решил проанализировать путь становления ее личности, продолжал между тем Вайетт. - Я полагал вначале, что ее психологический и умственный склад - следствие неправильного воспитания в детстве. Но я глубоко ошибся. Все доказывало другую причину. Деформации ее личности были преднамеренными и целенаправленными.

Аббершоу непонимающе уставился на Вайетта.