Наталия Новохатская - Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3

В Москве, на Ленинском проспекте в хорошей квартире Нюра прожила 12 лет, её поселили в небольшой, темноватой, но отдельной комнате и отдали на откуп домашнюю жизнь вместе с детьми и деньгами. Мало того, Нюра искренне полюбила маленькую Ларису, просто до того, что временами воображала, что девочка не хозяйская, а её родная дочка. Понятно, что о собственной личной жизни и о семье бедной одноглазой Нюре мечтать не приходилось, вследствие чего, как говорят психологи, произошло замещение.

Прожив около года в столице в семействе Златопольских, Нюра совершила первую крупную ошибку и получила первое предупреждение. К большому сожалению следует отметить, что любовь няньки к младшей девочке не распространилась на старшую, напротив. Нюра отчаянно ревновала маленькую Ларису к родным и вместе с тем пылала ревностью за неё. Няньке казалось, что родители выделяют старшую дочку в ущерб младшей. По указанным причинам Нюра невзлюбила школьницу Марину и попыталась выжить её из дому.

В конце первого года пребывания в Москве Нюра озаботилась навести справки и предложила Златопольским отправить Марину на воспитание в интернат, мотивируя заявку тем, что девчонка ленива, дерзит, мешает заниматься хозяйством и младшей сестрёнкой. Мол, что без неё всем будет гораздо лучше.

Работодатели были безусловно удивлены, однако результат выявился отнюдь не тот, о каком думала Нюра, выдвигая предложение. «Нюра, голубушка!» – объяснила мать хозяйки, специально вызванная для объяснений. – «Вы совсем ничего не поняли. Мы очень ценим, что вы любите Ларочку и стараетесь, однако никаких решений в этой семье вы принимать не можете, даже советов давать не вправе. Нам будет жаль с вами расстаться, но если в следующий раз вы попытаетесь вмешаться, вам придётся искать другое место, без разговоров».

Бабка обеих внучек хотела обойтись без обид и вразумить няньку, но ошиблась, скорее всего в стиле сообщения. Нюра для виду поплакала, покаялась и пообещала исправиться, однако затаила обиду на всех, в особенности на молодую хозяйку, которая выслушала её требование молча, обещала подумать, потом натравила старуху, чтобы та унизила и почти выгнала бедную, старательную Нюру.

Нюра стала осторожнее и сменила тактику, хотя стратегия осталась прежней. Поскольку единственной аудиторией для высказывания обид бедной Нюры оказалась маленькая Лариса, то не прошло полугода, как девочка прилюдно назвала сестру «курносой дурой» и «кривоногой балаболкой», что не оставило сомнений в источнике знаний. На сей раз молодая хозяйка справилась сама, но заметно увлеклась, что, увы, опять не пошло на пользу никому. Нюра знала, что расстаться с нею хозяева не хотят или не могут, поэтому выслушала реприманд, вновь покаялась, но утвердилась в своей правоте. Стала считать себя и Ларочку натуральным центром семьи, а остальных – ненужной обузой. Снова произошло замещение или, проще выражаясь, затмение чувств.

В рамках чего Нюра совершила следующую большую ошибку и приняла второе предупреждение. С небольшим временем Нюра слила обиду с ревностью, любовь к ребёнку с толикой воображения и стала толковать аудитории подалее от дома, что Ларочка её родная дочка, но живёт с мачехой, потому что отец… Неважно, какую байку Нюра сплетала, какие варианты сочиняла на ходу, главное, что фантазмы имели место при Ларисе, далее информация скорее поздно, чем рано, но просочилась в семейство Златопольских. Вновь была призвана мать хозяйки в качестве проверенной палочки-выручалочки.

«Нюра, вы взрослая женщина! А сочиняете, как сопливая девчонка!» – на сей раз бабушка проявила негодование. – «Своим знакомым вы можете говорить всё, что душе угодно, дело ваше, но пожалейте Ларочку! Девочка к вам привыкла, вы её любите, подумайте о ней. Или вы перестанете морочить ей голову дурацкими выдумками или вам придётся уйти. Заставить молчать вас никто не может, но если мы услышим что-нибудь подобное, то другого предупреждения не будет!»

Во второй раз дело не обошлось устным репримандом. Нюре пришлось покаяться публично и объяснить Ларисе, что она пошутила, мать и мачеха – это в сказках, на самом деле ничего подобного. Однако суровым предупреждением семейство Златопольских отнюдь не ограничилось. Ценя домашние заслуги Нюры, они по совету и при содействии бабушки преподнесли прислуге пряник практически вслед за разоблачением и скандалом.

Посовещавшись и придя к единому мнению, Златопольские признали, что неприятные ошибки Нюры вызваны ущербностью и тоской по личной жизни, вследствие чего предприняли решительные меры. Они нашли некую клинику под названием МОНИКИ, где работала знакомая докторша, и по прошествии двух недель положили Нюру на операцию. Удаление бельма прошло успешно, зрение восстановилось не вполне и кое-какие следы остались, однако глаз принял приемлемый вид, ущерб стал не так заметен.

После операции старуха сводила Нюру в модную парикмахерскую, там её постригли, завили и расчесали так, что пострадавший глаз оказался в тени и практически не выделялся. Преображённая Нюра долго привыкала к новому облику, но, против ожиданий, никакой признательности не проявляла. Для себя она решила, что наконец заслужила волю и с нею счастье многими страданиями и теперь будет строить жизнь, как сама захочет. На Ленинском проспекте, в каморке у Златопольских.

Последующие несколько лет прошли без заметных происшествий, родители трудились, дети росли, Нюра хорошела и утверждалась в роли негласной хозяйки дома, настолько, что иная фракция (родители и дочка Марина) в шутку звала её «наш милый деспот», однако заглазно, что свидетельствовало…

Пожалуй, стоит отметить два незначительных происшествия, каковые на протяжении почти безмятежных лет колебали гладь семейной жизни и делали косвенную заявку для будущей драмы.

(…также стоит заметить, что автор всех заявок тоже отчасти увлёкся и вообразил себя Стефаном Цвейгом, исполняющим биографию Марии Стюарт. Однако автор заметил упущение позже, когда заявки сыграли свою роль. Надо думать, генеральская аудитория осваивала конечный продукт по диагонали)

Хронология двух эпизодов, условно названных «Красные туфельки» и «Кривая Моника» не установлена, однако это не слишком важно, их расположение будет произвольным.

Красные туфельки были однажды куплены Нюрой в подарок для подросшей Ларисы в рамках развернувшейся кампании, условно названной «Красота – это страшная сила». Когда Нюра освоилась со своим презентабельным видом, у неё произошла полная смена вех, и на место суровой сельской морали заступило древнее и романтическое поклонение красоте, правда в ограниченном объёме. Красота имелась в виду исключительно женская, её собственная, а особенно Ларочкина.