Раян Фарукшин - Отработанный материал. Тень защитников Отечества

Первым речь толкнул мэр. Он, со скорбной миной на морде лица, сообщил, что проделывает огромную работу по увековечиванию памяти героев и регулярно помогает семьям погибших и умерших в разных войнах. Обещал поддержать любые патриотические мероприятия и поощрять активистов спорта и культуры. Обещал процветания посёлку, краю, улицам, и увеличения зарплаты бюджетникам. Обещал, обещал, обещал. Как обычно, болтал не по теме, преувеличивая и приукрашивая. Ну что же, у него работа такая – много говорить, мало делать! Никого не оскорбил – и то ему плюс!

Подполковник из военкомата говорил меньше и лучше. Он избежал командировок в «горячие точки», к молодым ветеранам относился сдержанно, с опаской, но держался по-свойски.

От молодёжи и ветеранов боевых действий выступил Бабай. Пять предложений, которые я подготовил для него накануне, он вызубрил досконально, и прочёл их наизусть.

Родители погибших поблагодарили всех, особенно мэра, за память, всплакнули.

«Фиолетовая женщина» не сказала ни слова. Она, крепко сжав тонкие бесцветные губы, стояла чуть поодаль, рядом с напыщенным начальником милиции.

Автобусы подоспели вовремя. Мы поехали на кладбище. Там тоже всё прошло согласно сценарию. Оттуда поехали на стадион.

В спортзале собрались зрители, ждали финала. Финал выдался классным, боевым, зрелищным. Мужики играли красиво, задиристо, мощно.

Финальный свисток. Награждение победителей, подарки и цветы родителям Айгиза, слова благодарности, фото на память и для будущих стендов.

Дело сделано!

В девять вечера, сидя на скамейке в раздевалке спортзала, я чувствовал необыкновенное удовлетворение от проделанной работы, радость за себя и за пацанов, за то, что мы сумели достичь поставленной цели.

Рядом, с кружкой водки в натруженных рабочих руках, улыбался Мистер. Вряд ли он вспоминал мэра, «фиолетовую женщину» и остальных участников противостояния «бюрократы против ветеранов», но точно думал о командирах и боевых товарищах, благодаря которым он из несмышлёного мальчишки вырос в зрелого, крепкого мужика.

Усман, прошедший и проползший чёртову Ичкерию вдоль и поперёк, участвовавший во всех мыслимых и немыслимых кавказских переделках, думал много, а говорил, по-обычному, мало. Говорил о погибшем в новогоднюю ночь взводном, которого очень уважал. О погибшем месяцем позже лучшем друге Сашке, которого очень любил. О сгоревшем в чёрную пыль весельчаке Толяне, который теперь часто снится по ночам и приглашает к себе в гости, в рай.

Усман говорил о чеченской чечётке, которая, однажды ворвавшись в нашу жизнь, планомерно выстукивает в ней свой смертоносный ритм, и уже никогда не отпустит.

Кэмэл пил молча. Большой и широкий десантник лишь раз за весь вечер выронил слово. «За любовь!» – ухнул он, залпом опустошая двухсотграммовый стакан водки.

Молчаливость Кэмэла объяснялась просто. Закрывая глаза, он вспоминал бой далёкого чеченского лета, где он, сам облепленный ватой и лейкопластырем, в жарком полубреду следил за перевязкой командира, легендарного полковника Шаманова, посечённого осколками мины в спину, плечи и руки. «Во, бляха-муха, ранили, бляха-муха!» – бубнил Шаманов. «Ранили!» – вторил ему Кэмэл.

Валера, яростный сторонник силового метода решения любых проблем, пил стоя. Клялся в верности молодой жене и мечтательно говорил о сыне, которого вырастит «в папу» и отправит служить в десантуру. Ещё Валера грозился настучать «по репе» дезертирам или откупившимся от армии, если им не посчастливится сейчас оказаться в спортзале.

Бабай, старшина по званию и складу ума, пёкся о еде и выпивке, чтобы всем хватило. Он наливал, разрезал, отламывал и накладывал. Командовал процессом, как привык командовать, будучи лучшим заместителем комвзвода бригады, окопавшейся на гребне сырого Терского хребта знойным летом 1995-го.

Мамонт откровенно грустил. Отсутствие вредных привычек заставляло его жевать чёрный хлеб и глотать невкусную минералку. Сыр, сосиски и копчёную колбасу ему, как непьющему, не выделяли. В ответ на голодный паёк, Мамонт закатил пылкий доклад о неладном состоянии желудка бойца, завалившего и зажарившего целую корову. Истекая слюной, он припоминал разрушенный Гудермес, сочные шашлыки и травку, которую курили все, даже такой джентльмен, как сам Мамонт.

Лев, Рыжий, Элвис и остальные пацаны лопотали, шумели, отмечали День Защитника Отечества. Отмечали свой праздник. Праздник памяти о лучших днях своей жизни.

Уже на улице, перед тем как разойтись, Усман попросил заключительного слова. Ему сунули в руки бутылку. Хлебнув с горла, Усман поморщился, вздохнул свежего воздуха и выдал:

– Что наша жизнь, мужики? Это рождение и смерть. Это взлёты и падения. Это восходы и закаты. Это детский сад и школа. Это армия и война. Это свадьба и дети. Это встречи и расставания. Это мы с вами! Мы, по судьбам которых Чечня отплясалась чечёткой, оставив в душе каждого свой, непохожий ни на чей другой, отпечаток.

(2005 год, сентябрь)

«5 августа: День Памяти погибших в Северо-Кавказском военном округе».

Не знаю, откуда к нам пришла эта дата и именно с такой формулировкой. Но, начиная с 2000-го года, отмечали мы её регулярно и с размахом, на который хватало наших скудных денежных средств.

Разъясню. В городах, районах и сёлах нашей необъятной Родины проживает немало ветеранов боевых действий на Северном Кавказе. Они служили стране во всевозможных армейских подразделениях или частях внутренних войск, сводных отрядах милиции или уголовно-исправительной системы. Они воевали разное количество дней в разные годы и в различных местах – населённых пунктах, горах, долинах, отдельно взятых клочках земли в виде блокпостов или контрольно-пропускных пунктов на трассе. На земле, в воздухе или на воде. Спецназовцы всех мастей, лётчики, танкисты, десантники, сотрудники уголовного розыска и патрульно-постовой службы. Подводники, оформленные в командировку как морпехи и диверсанты, приписанные к пехоте. Авианаводчики, ходившие на оперативно-поисковые мероприятия с разведчиками и специалисты противовоздушной обороны, приданные артиллеристам. Кадровики, тыловики, разведчики, связисты, секретчики, особисты и все остальные. Майоры, рядовые, капитаны и генералы. Кто-то из них в первый же день сорвал растяжку или попал под плотный обстрел и, окровавленный, убыл в госпиталь, а кто-то ни разу не видел боевиков ни живыми, ни мёртвыми, и не стрелял за всю полугодовую командировку. Кто-то прилетал в «горячий регион» на один день, а кто-то «отбарабанил» пять командировок по сорок пять суток. Кто-то спасал сослуживцев, вытаскивая их из огневого «мешка» террористов, кто-то сопровождал депутатские группы и кормил начальственные комиссии из всяческих штабов. У кого-то вся грудь в орденах, а у кого-то нет и юбилейного значка. Но ветеранское удостоверение у всех одинаковое, дающее право на одни и те же выплаты и льготы. И каждому ветерану памятна своя дата: день прибытия на войну либо день получения ранения, день выхода из окружения либо день гибели друга. А может, день знакомства с симпатичной медсестрой в госпитале или день, когда от души набил морду зазнавшемуся «шакалу».