Александр Рыскин - Страж вишен

Забыв о своих страхах и опасениях, он тоже вышел из машины. Посредник приблизился.

– Ну что, полковник. Вот твои «бабки».

– Я хочу видеть Ваху, – упрямо повторил Казарьянц. – Хочу лично поблагодарить его.

Посредник вздохнул и направился обратно к джипу. Открыл заднюю дверцу, сказал несколько слов сидящему там человеку…

Леон Ованесович сделал три шага вперед, чтобы получше разглядеть лицо своего работодателя. Одновременно из передней дверцы появился водитель – крупный, небритый, с оттопыренными ушами. Но хуже всего было то, что в руке он сжимал пистолет. С глушителем. Казарьянц понял, что свалял дурака и что теперь он достать оружие уже не успеет.

Трое мужчин из джипа приближались. Казарьянц стоял против Солнца и поэтому не сразу смог разглядеть их лица…

– Не может быть!.. – вырвалось у полковника, когда он все-таки увидел физиономию Вахи. – Вы?..

– Да, а что вас удивляет? – улыбнулся человек из джипа.

– Но…это же невозможно!

Трое мужчин теснили полковника к обрыву. Он сам не заметил как, отступая, оказался всего в паре шагов от края.

– Тебе нужно было просто взять деньги, – сказал человек, называвший себя Вахой. Затем он неспешно достал пистолет…

Казарьянц в отчаянии схватился за кобуру… Первая пуля, выпущенная водителем, угодила ему в плечо.

Вторым стрелял Ваха. Кровь брызнула из шеи полковника.

Казарьянц попятился, оступился и с криком полетел вниз. Ваха и его подручные подошли ближе к краю и наблюдали, как тело офицера ФСБ катится по песчаному склону.

– С глаз долой – из сердца вон, – усмехнувшись, сказал человек, скрывавшийся под псевдонимом Ваха. И, указывая на полковничьи «Жигули», добавил – впрочем, без намека на кавказский акцент: – Машину – в пропасть.

Водитель и Посредник бросились исполнять указание…

Москва

Оксана пришла в себя от того, что кто-то смотрел на нее. Смотрел долго, пристально. Открыв глаза, она встретилась с теплым, лучистым взглядом Саши Жуковского.

– Я долго спала? – зачем-то спросила Оксана, потягиваясь и зевая.

– Недолго. Часов десять, – сказал он.

– И всё это время ты был здесь?!

Жуковский улыбнулся.

– Я могу не спать по сорок восемь часов кряду. Но это совсем немного – я читал, что Нестор Махно мог по шесть суток держаться в седле.

– Не спорю, – зевнула Оксана. – Не была с ним знакома… Что со мной было?

– Обычное переутомление. Болезнь новых русских… Ты, кстати, в курсе, что Никулина арестовали?

– Ну и хрен с ним, – равнодушно произнесла Оксана. – Где Андрей?

– Не волнуйся, он – в соседней палате. Спит. Полночи он продержался, а потом… Лида устроила его на свободную койку.

Он помолчал. Потом добавил:

– А ты нас напугала.

– Ты знаешь, я видела Стража Вишен. Во сне…

– Ты бредила. У тебя была температура за сорок.

– Может быть. Но всё было очень ясно. Я видела его… Вот как сейчас вижу тебя.

– Да? И какой он?

– Не помню.

Жуковский осторожно взял ее за руку.

– Тебе надо отдохнуть, расслабиться.

Оксана вдруг встрепенулась.

– Сколько я уже здесь лежу?

– Немного. Всего третий день.

– Третий день?.. – ужаснулась она. – А… Работа?

– Не беспокойся. Жанночка все взяла на себя.

– Жанночка? Так ведь это она!..

– Что – она? Что ты имеешь в виду?

– Если Никулин имеет в моей фирме своего информатора – то это может быть только Жанна.

– Объясни.

– Она и Носков были в курсе всех моих дел. До мельчайших деталей. Носков погиб. Перед смертью он пытался мне что-то сказать, помнишь? Я теперь только поняла… Он ведь спал с Жанночкой. Он сам как-то похвастался. И наверняка раскрыл ее, и стал шантажировать… Про покойников плохо не говорят, но это было вполне в его духе. Значит, она могла попросить Никулина устранить его. Ты понимаешь?

– Это пока только твои фантазии, – мягко сказал Жуковский. – Ты слыхала про принцип презумпции невиновности?

– А кто еще, скажи на милость, имеет доступ ко всем важнейшим документам?

– Я не спорю – твоя версия имеет право на жизнь. Но вдруг ты все же ошибаешься? Мы оскорбим подозрением невиновного человека. Если уж на то пошло, то ты можешь подозревать и меня в связи с Никулиным.

– Ты появился позже, когда вражда наша была уже в полном разгаре. Да и потом – ты ведь не в курсе всех моих бизнес-планов, – устало возразила Оксана.

– Ну, спасибо! Благодарю за доверие, Оксана Кирилловна!

– Брось, Сашка. Мне сейчас не до шуток…

– Мне тоже, Ксюша. Похоже, что пока ты сражалась с Никулиным и Сычевым, на сцене появился кто-то третий.

– Третий? Ты о чем?

Жуковский попытался развить свою мысль.

– А ты думаешь, Сычева убрали случайно? И Никулин в тюрьму тоже ненароком угодил? Нет, Ксюша, тут видна работа опытного режиссера. Кукловода, если угодно. Похоже, что он расчищает себе путь. Я, кстати, не впервые об этом подумал.

– Может быть, Казарьянц?.. – неуверенно предположила Оксана.

– Может быть, Ксюша. Может быть… Только он… Как бы это выразиться? Мелковат для этой роли. Да, он работник силовых структур и все такое… Но тут нужно искать личность неординарную, масштаба Никулина, а то и покруче… У тебя есть какие-нибудь предположения на этот счет?

Оксана Огородникова

Предположений у меня не было. Я все еще ощущала последствия болезни. Мне было тяжело думать. Но версия Саши звучала достаточно правдоподобно. Если убийство Сычева мог спланировать какой-то из его конкурентов-бандитов, то упрятать за решетку Никулина было под силу лишь очень серьезному игроку.

Как видно, область казалась кому-то перспективной в плане бизнеса. И этот «кто-то» решил устранить всех своих потенциальных противников. Что ж, умно.

Волей-неволей мысли мои вернулись к ситуации с Андреем. Его любовь к Лене явно не имела радужных перспектив, учитывая, кем оказался ее отец. Его маниакальное желание досадить мне привело к тому, что он готов был пожертвовать собственным внуком. Ох, дорого бы я дала, чтобы узнать, наконец, в чем причина этой его неприязни!

Областной центр

– Как ты думаешь – это любовь с первого взгляда?

– Не знаю, может быть… У меня мало опыта.

– Это ничего, это хорошо даже.

– Ты уверена?..

– Я? Уверена. Хотя сама не знаю, почему…

– Ну, раз ты так уверена, то, значит, так и есть.

– Ты очень любил своего отца?

– Я плохо его знал. Он никогда со мной не возился, даже в детстве.

– А меня папа любил. Он был строителем. Погиб во время несчастного случая, на стройплощадке.

– Значит, у нас с тобой есть что-то общее?

– Значит… Слушай, который час?

– Не знаю… Наверное, часа четыре. Скоро рассвет…

– Скоро… Давай спать.

– Давай…