Рина Осинкина - Почти идеальная семья

Лера всегда гордилась, что у мужа есть фирма. Что он у нее трудяга и предприниматель. Что он не перепродает через интернет или на рынке возле метро дешевые товары, после чего они становятся уже не такими дешевыми, а делает что-то сам, своими собственными руками. Образно выражаясь, конечно. Но тем не менее не перепродает.

Большая ли у Лёньки фирма? Не очень, бывают и побольше. Человек тридцать или около того, включая трех менеджеров-замерщиков, бухгалтера и секретаря. Есть водители на «газели», есть бригада слесарей, есть кладовщик. Остальные – ребята-монтажники и отделочники. Прорабом выступает один из замерщиков, а иногда и сам хозяин, некогда закончивший строительный техникум и даже успевший поработать в этом качестве на пыльных стройках Москвы. Что-то Леониду на этих стройках не понравилось, и он решил, что ему нужна своя собственная фирма, и она у него появилась – жизнестойкая, отлаженная и приносящая надежный доход. А потом в его жизни появилась Лера.

Лера никогда не стремилась стать совладелицей «Скворечника», так сказать, де-юре и не обижалась, что муж эту тему ни разу с ней не обсуждал. И так ведь понятно, что если это Лёнино, то и Лерино. Как коттедж в Панкратовке, который раньше принадлежал только ей, а теперь стал общим. Как их новая шикарная квартира. Свою однушку Лера продала, а деньги, не задумываясь, вручила мужу, чтобы тот, приложив их к полученным от продажи своих двух комнат в коммуналке, купил эти апартаменты.

И вообще, она же не обижается, что набор разводных ключей или, предположим, отверток Леонид считает своими? Не обижается. Зачем Лере эти отвертки? Совершенно они ей ни к чему. Она же не будет ими ничего отвертывать.

Валерия Бурова не была безропотной овцой или законченной идиоткой. Просто доверилась мужу, как малое дитя, и, кажется, напрасно. Леонид решил обойтись с ней как прожженный циник, собравшись отписать новоявленной дочке их семейный бизнес. Похоже, готовится к разводу, обобрав под занавес дуреху-жену до нитки. И это понятно, ведь в рейтинге его ценностей Валерия теперь занимает далеко не первое место, а самое распоследнее, если вообще участвует в конкурсе. Теперь она для мужа никто. Или хуже, чем никто. Она для мужа помеха.

Но разве для нее это явилось открытием? Разве десять минут назад она именно об этом не размышляла, растравливая рану? Что она мешает родственникам общаться и так далее?..

Оказывается, не всерьез размышляла. Не верила в эту дичь, чушь, абсурд и ахинею. Теперь придется поверить и обживать новое место, которое ей только что указали.

Место ей не нравилось, и обживать его Лере не хотелось. А хотелось дать волю эмоциям, которые давно рвались наружу. Хлопнуть со всей силы крепкой ладонью по столу, набрать в грудь побольше воздуха и рявкнуть, чтобы он катился на все четыре и куда подальше, не забыв прихватить с собой наглую девку и девкин «Скворечник», а потом шарахнуть об стену хрустальным тазиком для новогоднего салата оливье, и чтобы толстые кусочки хрусталя тяжелым снопиком плавно осыпались на плинтус.

Но для этого нужно как минимум дождаться возвращения супружника с работы. Или куда он там отправился?

Сил сидеть в четырех стенах и ждать у нее не было абсолютно, и она снова ухватилась за распухший саквояж.

Лера бездумно крутила руль, продираясь сквозь пробки по московским шумным магистралям, густо пахнущим выхлопом и свежеуложенным асфальтом, а потом тащилась по пыльному республиканскому шоссе, встав в череду рычащего потока, стремящегося к югу, а потом тряслась по выбоинам однополоски, которая вывела ее к Панкратовке, где и была их дача. В душе царила горечь, а в голове пустота.

Прослонявшись весь день бесцельно по участку и так ничего не сделав полезного и нужного, и даже толком не позагорав, и не макнувшись даже ни разу в чистую воду ухоженного прудика, поздним вечером вернулась в Москву.

Квартиру она застала пустой и от пустоты гулкой.

Лера сначала ждала мужа, сидя у компьютера. Потом перед включенным телевизором. Затем она постелила себе на диване в гостиной и ждала его, притворяясь, что спит, и незаметно заснула. Под утро вскочила, заглянула в спальню, в ванную. В библиотеку. Кинулась в прихожую. Муж домой не приходил. Леонид не пришел ночевать. Такого не было никогда. Валерия хлюпнула носом.

Валерия хлюпнула носом и тут же прикрикнула на себя. Не помогло, она разрыдалась. Как интересно… Как интересно и странно… Оказывается, она его любит…

Да нет, глупости, какое там – любит. Просто обидно очень. И нервы вымотаны до предела, вот и все.

И с какой стати так убиваться, будто что-то непредсказуемое случилось? Или, подслушав его разговор со стряпчим, ты, курица пустоголовая, не уразумела, тут же и моментально, что твоя благополучная семейная жизнь скоропостижно скончалась, причем без особых усилий со стороны агрессоров из города Глыбокоречинск? И тем не менее продолжала думать, что от тебя что-то еще зависит? Тазиком хлопать собралась, рассчитывала, что так приведешь мужа в чувство…

Тогда ты и вправду дура. А он ушел. Может, еще вернется, вещи взять или перекантоваться денек-другой… Или, может, он не собирается окончательно уходить… Будет жить с тобой под одной крышей… А время от времени в Глыбокоречинск наведываться, отдыхать душой. И телом.

«Не бывать тому», – угрюмо решила Лера, представив, как муж, словно чужой человек, расхаживает по их квартире, каждый раз обходя Леру по дуге, и бросает фразы, не глядя в лицо. И она даже не посмеет подойти к нему, чтобы обнять и спросить, что происходит. Потому что он отшатнется.

«Не больно-то и хотелось с вами обниматься, уважаемый муж, – с едким сарказмом подумала Валерия. – Твои вещи я, конечно, собирать не буду, сам потом соберешь, а вот высказать все в глаза удовольствия себя не лишу. И морду не отвернешь. Я сама тебя прогоняю, ты понял?»

«Я сама тебя прогоняю, – твердила она, выводя свой джип из гаража. – Так ему и скажу. Чтобы не смел являться. Только за вещами. И только один, без своих теток. Как там ее – Тоня? Без Тонечки и милой крошки Юли».

Она гнала машину в Глыбокоречинск.

Ну, не сидеть же глупой коровой у кухонного окна, сморкаясь в грязный передник и изображая страдалицу? Пусть другие себя жалеют, а Валерия Бурова будет действовать.

Город с бывшими посадами былых окраин, все еще теснящихся возле остатков купеческих домов, с трехэтажным зданием городской управы в окружении жилых пятиэтажек, с новым торговым комплексом, выходящим задником в поле и мечтающим стать центром местной цивилизации, ничем не удивил Леру – ни петляющими невпопад туда-сюда улочками, ни раздолбанными горбатыми мостовыми, ни даже грохочущей телегой, запряженной бодрой каурой лошадкой, понукаемой тринадцатилетним пацаном. Подмосковных городков она повидала. Но только въехав на главную магистраль под названием улица Советская, она сообразила, что не помнит адрес Юлии Лепехиной, а значит, и ее мамаши тоже.