Марина Белова - Маска Мельпомены

– Алина, последнее время ты меня просто пугаешь своими измышлениями. Ну кто нас проклял? Кто? Воронков? Он, что ли, заинтересован, чтобы трупов было больше? А то у него без нас трупов мало!

– Пускай не Воронков – кто-то другой! Но нас точно прокляли! Я не так давно с Санькой пересмотрела «Ночной дозор». Помнишь, Антон Городецкий в салоне вагона метро увидел над девушкой «воронку несчастий»? – Алина смотрела на меня безумными глазами. Я лишь вздохнула и покачала головой – больное воображение. – И над нашими головами такая же «воронка». Майор прав, это мы притягиваем несчастья. Надо чиститься. А ты не смейся!

– Сейчас заплачу!

– В крайности впадать не надо.

«Это она мне говорит!» – хмыкнула я.

– А вот поискать белого мага стоит. Можно и к бабке обратиться, на худой конец, к гадалке, чтобы она подтвердила, есть ли над нами проклятье. Вот только где взять ее? К скольким я не обращалась, все на поверку оказывались проходимками.

– А я что говорю? Ладно, выходим. Я обещала Воронкову ждать за дверью.

– Сейчас-сейчас, посмотреть надо.

Алина обошла Ветрову, еще раз к ней наклонилась, коснулась шеи. Сомнений не было – Лиза была мертва. Мое внимание привлекла сумка актрисы. Я заглянула в нее. Казалось бы, все на месте: кошелек, деньги, мобильный телефон, маленькая пудреница и несколько тюбиков губной помады. Еще я извлекла из недр сумки два комплекта абсолютно одинаковых ключей.

– Зачем Ветровой носить две связки ключей?

– Возможно, одни ключи принадлежали ее сестре, Полине, – предположила Алина. – А что, если один комплект взять нам?

– Зачем?

– Как зачем! Может, дома найдем какие-то зацепки. Мы же все равно собирались к ней в гости.

– Алина, обстоятельства изменились, – напомнила я.

– Тем более, – настаивала она. – Ты как хочешь, а я возьму одни ключи. Я не останавливаюсь на полпути.

– Да мы даже не встали на него.

– А это что? – не слушая меня, Алины уже вертела в руках две записные книжки. – Похоже, Лиза все держала в двух экземплярах. Одна, правда, старенькая, с пожелтевшими страницами. В ней полно номеров телефонов. Другая книжка еще пахнет типографской краской, и записей в ней кот наплакал.

– И что тут непонятного? Ветрова решила начать жизнь с чистого листа и начала ее с записной книжки.

– А я уже сто лет не пользуюсь записными книжками, – призналась Алина. – У меня все номера телефонов в мобилке.

– А меня есть записная книжка. После того как у меня в первый раз телефон украли, я все номера дублирую в записной книжке. И в новый телефон не успела еще всех перенести – только телефоны самых близких.

– Да? – Алина взяла в руки телефон Ветровой. – И у Лизы мало номеров. Лена, Анна, Бугров, Полина, Сеня, – читала она. – Положи записную книжку в сумку, на досуге сравним с телефонным архивом. – По ее просьбе я бросила книжку в сумку. Алина тем временем нажимала кнопки телефона. – Надо же, Полины уже нет в живых, а телефон ее в памяти.

– Так и Лизы уже нет, – я с сожалением посмотрела на лежавшую на полу Ветрову. – Пойдем, Алина. Вот-вот сюда придет Воронков. Ему не понравится, что мы здесь торчим.

– Сейчас-сейчас, – Алина торопливо переписывала номера из Лизиного телефона. – Еще посмотрю последние звонки. Бугров, Лена, безымянный номер. Сейчас запишем. Остальные номера из памяти стерты. И на том спасибо. Телефончик, пожалуй, надо оставить Воронкову. Пусть разбирается.

Покинув гримерку, мы стали в двух метрах от двери. Из соседнего помещения вышел полный мужчина. Косясь на нас, он постучал к Ветровой.

– Лизок, тебя подвезти? – бархатным баритоном спросил он. По голосу я узнала артиста, игравшего Голохвастова. Не услышав ответа, он потянул дверь на себя.

– Туда нельзя, – резко одернула его Алина. – До прибытия следственной группы вход в помещение строго запрещен.

– До приезда кого? – оторопел артист.

– Совершено преступление. С минуты на минуту сюда прибудет следственная группа.

– А что случилось? Я могу знать?

– Убита Елизавета Ветрова, а вы, собственно, кто?

– Я? Бугров Анатолий Михайлович. Играю с Лизочкой в одном спектакле, – дребезжащим от волнения голосом ответил артист. – Хотел ее домой подвезти. Я часто ее домой подвожу. Мы живем в соседних домах. Я могу идти? – вдруг заторопился он, как будто испугавшись, что сболтнул лишнего.

– Нет. – Я даже сделала жест, чтобы его остановить. «Еще полчаса назад Ветрова была жива. Не исключено, что преступник до сих пор в театре, а значит, все находящиеся в здании попадают под подозрение», – промелькнуло в моей голове. – Вам нужно дождаться приезда полиции.

– Но…

– Без всяких «но», – предупредила Алина. – Да вы не переживайте, скучно не будет. Мы пока с вами побеседуем, зададим пару вопросов.

– А вы из прокуратуры будете?

Не моргнув глазом, Алина солгала:

– Типа того. Итак, Анатолий Михайлович, вы проживаете…

– Улица Челюскинцев, дом семьдесят шесть, квартира восемь, – с готовностью выложил Бугров.

– Телефон…

Он назвал ряд цифр.

– С Ветровой как долго работали? В каких отношениях были?

– Исключительно в дружеских. Я к ней как к дочке относился, – признался Бугров. – Хорошая, светлая девушка была. А как ее убили?

– Анатолий Михайлович, ваша гримерка через стенку? – спросила я. – Слышали что-нибудь подозрительное?

Бугров мотнул головой:

– Да вроде бы нет. Хотя… За стенкой работало радио, негромко, но работало.

– Радио? Для вас это странно? – удивилась Алина.

– На сцене очень устаешь. После спектакля хочется тишины, причем абсолютной. Если честно, я не помню, чтобы Лиза когда-либо включала радио.

– А у вас, в театре, в каждую комнату проведено радио?

– Да, у нас есть радиоузел. Во время спектакля нас приглашают на сцену по радио, когда спектакля нет, то радиоточки замыкают на какую-нибудь развлекательную волну.

– Понятно. Возможно, преступник специально включил радио, чтобы через стенку не было слышно звуков борьбы, – задумчиво пробормотала я. – А вы уверены, что это было радио, а не голоса.

– Я не слышал голосов. Играла музыка.

Из гримерок стали выходить люди. Понимая, что отпускать их нельзя, Алина громко сказала:

– Господа артисты, задержитесь!

Вокруг нас мигом образовалась толпа. Одни с изумлением на нас смотрели, другие интересовались, по какому поводу их остановили.

Алина повторила просьбу-приказ:

– Не расходитесь! Совершено преступление. Убили вашу коллегу. Сейчас прибудет опергруппа, снимет с вас отпечатки пальцев и допросит. Пока опергруппа не приехала, если вам есть что сказать, подходите ко мне.

Тишина стояла такая, что пролети здесь муха, ее жужжание воспринималось бы как рев взлетающего вертолета. Никто не ринулся к нам со своими предположениями.