Наталья Андреева - Попробуйте позвонить позднее

Она бросила на него злой взгляд. До нее все еще с трудом доходило: пистолет настоящий, ФСБ… Ведь он ей врал все это время! И как врал!

— Значит, это твои коллеги? — зло спросила она.

Первым вошел капитан Крутов и буркнул:

— Среди ночи разбудили. О, Смоленский, привет! Ты, я вижу, здесь прописался!

— Я выполнял оперативное задание. Вместе учились, — объяснил Виталий Инне. — Я когда вас увидел вместе, напрягся. Думал, приятель меня сдаст.

— Ну да, — буркнул Крутов. — Вы в ФСБ — умные, а мы, опера, — тупые.

— Если бы ты был умным, тебя бы тоже взяли в ФСБ.

— Да иди ты…

— Капитан! Как разговариваете со старшим по званию?

— Извиняюсь, — сквозь зубы сказал Крутов. — Как прикажите доложить?

— Задержан особо опасный преступник. Илья Кузнецов, он же Илья Луганов, кличка Плиточник. В конце девяностых Луганов лихо работал: в подвале частного особняка пять трупов в ряд положил, сверху навалил плиту и забетонировал! Отсюда и кличка, — объяснил ей Вит.

Инна охнула. Надо же! Такой милый! И — бандит! Пять трупов… В подвале…

— Выходит, ты Плиточника взял? — присвистнул Крутов. — И где ж он?

— Я его в гостиной закрыла, — тихо сказала Инна.

Сотрудники милиции бросились туда. Вскоре раздался крик:

— Нет здесь никого!

— Как так нет?!

Они с Витом кинулись в гостиную, где оставили плиточника.

— Стой! — перехватил Вит молоденького паренька в штатском. — А ты — на кухню! А то и Козлова провороним.

— Но…

— Выполнять!

— Есть!

И парнишка затрусил на кухню.

— Твою мать… — выругался Вит.

— Полный звездец, — подтвердил Крутов.

— Куда ж он делся, в наручниках?

Дверь на застекленную лоджию была распахнута, оттуда тянуло холодом.

— А здоровый мужик, — сказал кто-то.

— Быстро, вниз! — крикнул Крутов. — Кто под вами живет?

— Я не помню, — замялась Инна.

— Он, похоже, пытался спуститься вниз, разбил ногами стекло нижней лоджии.

— Я слышала крик! — вспомнила Инна. — Словно бы издалека.

— Сорвался? — переглянулся Виталий с Крутовым.

— Вроде внизу никого нет, — неуверенно сказал кто-то.

— Упал с четвертого этажа, встал и пошел?

— Здоров мужик…

— В наручниках, переломанный… Все вниз, быстро! Проверить квартиру этажом ниже и искать его. Искать! Все слышали?!

Квартира Инны как-то разом опустела. Только на полу остались ошметки грязи да пахло едким мужским потом и крепкими сигаретами. Она без сил опустилась на диван.

— Ты бы пошла к мужу, — тихо сказал Вит.

— Что? — подняла она голову.

— Сердишься на меня?

— Товарищ капитан… — усмехнулась она.

— Майор, — поправил он.

— Тем более. Боевой офицер, и вдруг — «ты сердишься?» Значит, я — твоя оперативная разработка?

— Я просил дать мне другое задание. И не раз. Считал, что провалил операцию. Личные чувства не должны мешать делу.

— А… твоя жена? Что, все придумано?

— Почему придумано? В ФСБ, по-твоему, не люди работают? У нас тоже есть жены, дети. Я и в самом деле развелся. И не из-за тебя. Давно все к этому шло. Мне и в самом деле нужна была комната. В общем, Инна Александровна Бояринова, звезды сошлись. И жить с вами выпало мне. Но я об этом не жалею, — тихо добавил он.

— Ты знал, что Веня сегодня обязательно ко мне придет?

— Козлов… твой муж — человек семейный. Сегодня день рождения его дочери. Он не мог не прийти. Плиточник тоже это понял, не дурак, потому и разыграл спектакль с отъездом в Пензу. А сам уселся в засаду. Он ждал Козлова. И дождался. Но меня, похоже, не ждал. Я думал, он давно догадался, кто я. Выходит, это его дружки меня пугали. Помнишь, как нас чуть не сбила машина?

— И ты мог съехать, оставив меня одну в квартире с бандитом?!

— Ему не ты была нужна — деньги. Козлов и деньги. Он тебя и не трогал, пока не появился муж.

— Но нож-то он приставил к моему горлу!

— Но ведь все закончилось?

— Да уж!

— Не зря я таскал тебя в спортзал, — усмехнулся Вит. — Ты молодец, помогла мне. А Плиточник нападения не ожидал. Ты его на время выключила, иначе кто знает, чем бы все это закончилось. Молодец!

— Да я сама туда таскалась, к тебе на работу! Дура! Ладно, хватит. — Она поднялась. — У меня муж есть. Кстати, где «скорая»?

— А ты ее вызвала?

— Боже! Забыла!

— Не спеши. Мы его сейчас будем допрашивать.

— Сейчас? — горько рассмеялась она. — Боюсь, Веня вас не услышит.

— Ничего, мы будем кричать.

— Так не терпится?

— Вот сюда, милая, не лезь.

— Есть, господин майор!

— Тебе надо выспаться, — мягко сказал он. — Выспаться и успокоиться. Завтра будет другой день. Вот увидишь — утрясется. Сегодня ты будешь спать одна, в своей квартире. Тебе больше никого не надо бояться. Все закончилось.

— Что ты меня уговариваешь как маленькую?!

— Инна…

— Мы еще увидимся?

— Не знаю, — честно ответил он. — Давай-ка для начала с Козловым разберемся.

— Ну так что, Вениамин Борисович? Будем давать показания?

— У меня нет этих денег.

Следователю приходилось говорить громко, почти кричать, а Козлов отвечал с трудом, делая паузы между словами и тоже громко.

— Врача… — поморщившись, попросил он.

— Уже вызвали.

— Где мои очки?

Виталий достал из кармана разбитые очки, протянул их Козлову. Надев очки, он вновь поморщился от боли.

— Ну, так что? — повторил следователь.

— Нет у меня этих денег.

— А где же они?

— У нее.

— У кого? — переглянувшись со Смоленским, спросил следователь.

— У рыжей.

— Вы вступили в сговор с Евдокией Морозовой?

— О, господи-и-и… — застонал Козлов. — Голова-а-а…

Пришел врач в сопровождении молоденькой черноволосой медсестры. Какое-то время промывали рану и накладывали повязку. Следователь в нетерпении прохаживался взад-вперед. Потом Козлов попросил воды.

— Рассказывайте, Вениамин Борисович.

Тот закашлялся и вновь протянул стакан:

— Воды…

— Рассказывайте.

— Все началось с ерунды, — заговорил наконец Козлов. Это давалось ему с трудом, речь была замедленной, порою бессвязной, но его внимательно и терпеливо слушали. — Причина банальная… Кризис среднего возраста. Показалось вдруг, что все, тупик. На работе, в семье. Жена не растет, погрязла в домашнем хозяйстве, с ней даже не о чем поговорить. Да и любовь куда-то ушла. Хотя с виду все было благополучно. Мама, папа, я — дружная семья. Все есть, а душа пуста. Ничто не радует, все приелось. Заметил: люди начали раздражать. Не только чужие, но и жена, и дочь. Перестал говорить о них хорошо, замечать только недостатки, всех критиковать. Приходилось напрягаться, чтобы сказать доброе слово, похвалить кого-нибудь, а раньше как-то само собой получалось. В общем, превратился в брюзгу, стал считать себя неудачником. Решил ее встряхнуть, а заодно и подумать о смысле жизни, без беготни, без суеты, без жены и дочери, которые постоянно требовали внимания и заботы. Устал я, одним словом. Кончился. Попросил у Морозова отпуск. На месяц. Снял квартиру, привез туда зубную щетку, домашние тапочки, кое-какие вещи. И… отключил мобильный телефон. Морозов был в курсе, я же не мог полностью отстраниться от дел, все-таки вице-президент банка! У нас был для связи другой канал. Кстати, он сразу сказал: «Дурак». У Олега была потрясающая интуиция. Как чувствовал, что ничем хорошим это не кончится… Но виноват во всем он сам — проболтался жене. О том, что я не уехал в командировку, сижу в Москве, на частной квартире. Дюшка — умная женщина. И в ее голове родился план… Закурить можно?