Станислав Мажинский - SMYÖ

– Ты не можешь понять, что между нами уже не так, как было раньше?

– Что я не могу понять? – спросил я, следуя за ней в другую комнату и вдыхая шлейф ее сладких тяжелых духов.

– Ты изменился! Я тебя вижу всего лишь несколько часов в неделю. Это не семья! – Марина перешла на крик.

– Ты же знаешь, что служба у меня непростая, – говорил я ей свои доводы. – Ты же прекрасно понимала это, когда выходила за меня замуж.

После этих слов она резко повернулась и посмотрела на меня своими большими карими глазами, которые были полны слез. Повисла тяжелая, закладывающая уши тишина. Казалось, вся жизнь соседей и улиц остановилась и слушала наш разговор. Она смотрела глазами, в которых уже не было любви, а было лишь разочарование и отчаяние. Она медленно попятилась от меня к стене, словно я был незнакомцем, и разрыдалась. Марина медленно сползала по стене к полу и сквозь рыдания выкрикивала:

– Какая же я была дура! Дура! Дура! Дура! Дура…

Я попытался робкими скованными движениями прикоснуться к ней и утешить, но она резко ударила меня по руке, оставляя на ней след от ногтей, и громко сквозь зубы сказала:

– Не прикасайся ко мне, слышишь!

– Да что с тобой? – выкрикнул я, потеряв терпение. – Каждый раз заводишь на пустом месте скандал, ничего не объясняя. Как ты думаешь, легко ли мне? А?

Я быстро вышел из комнаты, схватил с вешалки куртку и покинул квартиру, громко хлопнув входной дверью. Сквозь эхо подъезда я слышал, как громко плакала Марина. А я, словно пережеванный и сплюнутый судьбой огрызок, вышел на улицу, в ночь.

Тропинка была туристической во всех смыслах этого слова. Она была сделана из железных блоков. Все было сварено и скреплено на совесть. По правую сторону были перила, которые оказывали незаменимую помощь при подъемах. Она мне напоминала железные эвакуационные лестницы, какие можно увидеть в офисных зданиях или кинотеатрах.

Тропа вела меня сквозь плотные заросли вечнозеленого леса. Тут, на удивление, трава была зеленая и не было снега. Запахи дикого леса и гор были непередаваемы. Иногда откуда-то из зарослей слышались крики птиц. Одни напоминали жалобные стоны, другие – барабанную дробь. Видимо, они увидели меня и давали знать остальным обитателям леса, что тут чужой, инородное тело.

Тяжелая темная туча настолько плотно закрывала небо, что обеденное время стало вдруг сумеречным. Я достал из кармана телефон и глянул на экран – 13:40. Ты знаешь, что разгар дня, а видишь вокруг себя сумерки. Это никак не срасталось в мое голове.

Подул сильный ветер. На тропинке его практически не ощущалось, но, подняв голову вверх, я увидел, как бешено колышутся верхушки сосен, издавая шум. Внизу высокая трава тоже беспокойно волновалась, напоминая волны перед бурей.

Я шел вперед. Тропа вела меня в гору. Нужно было немного ускорить шаг, чтобы успеть вернуться до заката. Мысли о том, случайно ли мое пребывание здесь и это задание, которое обернулось опасной оболочкой, не давали мне покоя. Я пытался в голове сопоставить существующие факты и данные – все было впустую. Я пришел к заключению, что все, что происходило, чистая случайность.

Не выходил из моих мыслей и Новиков. Как нужно уметь убеждать людей, чтобы они поехали с тобой за пятьсот километров мало того в горы, в дикую местность, в палатку? Хотя все эти люди состоятельные и могут позволить себе не то что снять отель или бизнес-зал, а построить новый дом отдыха прямо тут, в горах.

Что-то тут было неладное.

Томительное ожидание грядущего разливало по моим нервам тревожную настороженность. Будущее с его поворотами и судьбоносными подарками всегда во мне вызывало неспокойные мысли, и я старался часто о нем не думать. И вот сегодня мне уготован презент, от которого я бы хотел с радостью отказаться, но обречен принять.

Во мне пробудилось то самое чувство, когда мы гонялись за Наводчиком. Чувство, что ты видишь происходящее, видишь все, что творится, но не можешь ничего сделать. Наверное, это называется беспомощностью, но я боюсь ошибиться.

Если Новиков затащил их сюда обманом, то его обман был настолько искусен, что его можно смело назвать талантом. Обман – это искусство, которым люди овладевают и стремятся с помощью него извлечь выгоду. А какую выгоду извлекал Новиков? Понятно, что эти состоятельные люди заплатили хорошенькую сумму для участия в таком семинаре. Но почему не провести его где-нибудь в Красноярске или его окрестностях? Почему нужно было переться именно сюда, где уже по утрам лежит снег, и жить в палатке?

В этом деле было явно больше вопросов, чем в моей голове.

С неба начали падать первые снежинки и мгновенно таять. Почва, камни и вся медленно желтеющая зелень еще хранили тепло солнца и превращали первые белые хлопья, ложившиеся на них, в мелкие капельки воды. Внезапно я вошел в белую стену падающего снега, словно упав в молоко. Я накинул капюшон и ускорил шаг. Снежинки попадали на все неприкрытые участки тела: руки, шею и лицо. Снег в молочной снежной пелене уже не таял на траве и деревьях, а стал украшать собой все, к чему прикасался. Только нахоженная тропинка темно-коричневым ручейком вела меня к озеру. До точки назначения оставалось уже недалеко.

Вскоре снежная буря усилилась. С неба валились крупные хлопья. Видимость упала до нескольких метров. Впереди я смог лишь разглядеть очертания деревьев. В такой пелене я брел около получаса, как вдруг я очутился на небольшой туристической стоянке. Я помнил ее на карте. Не останавливаясь, я побрел дальше. Я боялся, что в такой пелене я могу потерять тропинку к озеру, и решил не медлить. Отдохну, когда увижу банкиров и Новикова.

Я снова вышел на тропу. Лес стал реже.

А что я скажу, когда увижу их? «Здравствуйте, я егерь, мое имя Иван». Нет. Слишком официально. Нужно показать, что ты местный, из какой-нибудь деревушки неподалеку. «Здрасьте, я Ванька, егерем тут работаю», – уже ближе к истине.

Белая пелена снегопада не ослабевала. Снег уже начинал поскрипывать под ботинками, как зимой. Я продолжал двигаться, не сбавляя шаг. Деревья начали редеть, и за ними проглядывалась темная стена. Это были горы. Значит, я почти у цели. Не успел я об этом подумать, как сквозь белую стену снегопада я разглядел большую ярко-желтую палатку, а за ней – черное зеркало озера.

Рикнер Инга Павловна.

Родилась в 1982 году в поселке Емельяново близ Красноярска в семье железнодорожников. В средней школе переболела пневмонией, из-за чего ей пришлось пропустить восьмой класс. После окончания школы в 2001 поступила в Новосибирский государственный университет на экономический факультет, который окончила в 2006 году.

В 2006 году начала карьеру клиентского менеджера в одном из новосибирских банков.