Галина Константинова - Iassa

Меня так и подмывало спросить его о манифесте, фотографиях, шифровках и непонятной статье. Да, конечно, он, пожалуй, прав… Мне жалко своих трудов, которые я в него вложила, и отдавать без боя Серёжу мне не хотелось бы. Антон выглядел каким-то виноватым.

– Да не грусти так, зайчик, – потрепала я его по щеке, – я ведь не молоденькая девочка, многое сама умею.

Антон весь напрягся в одну минуту. Похоже, он подумал, что я пытаюсь его соблазнить. Как назло, халат на мне был полупрозрачный, и вся сцена показалась мне полной намёков и недоговоренностей.

– Ну, в общем, я пошла спать. Фотомодели, чтобы выглядеть на все «сто», спят по десять часов, – сказала я, притворно зевнув, – утро вечера мудренее, завтра всё решим, кого «в сортире мочить», а кого культурно под белые рученьки выводить на чистую воду. Спокойной ночи, вернее, спокойного утра.

…Утром я проснулась в десять от грохота посуды на своей кухне. Антон пытался изобразить горячие бутерброды, одновременно варя кофе. Да, бармен из него, видно по всему, никакой.

– Доброе утро. Пытаешься блеснуть хорошими манерами и подать кофе в постель? А вот и не вышло. Мадам проснулась от ваших экзерсисов.

– Доброе утро.

Мы быстро перекусили, и Антон начал собираться.

– Чао, бамбино.

– Д-до свидания.

– Ты стал заикой? А я думала – ты зайка, – помахала я ему рукой на прощание.

А в понедельник позвонил следователь, и сказал, что Ладу никто не видел с четверга. Голос был молодой и сбивчивый, как будто его обладатель куда-то очень торопился. Договорились, что мне пришлют официальную повестку для дачи показаний. О работе уже думать было невозможно, на Юркины шутки я отвечала невпопад.

– Наталья Владимировна, да что с тобой?

Я просто механически открывала в Интернете страницу за страницей.

– Ничего она ему не ответила, – резюмировал Юрка.

Я привыкла писать по электронной почте, иногда мне кажется, что ручкой я писать разучилась вовсе, и поэтому ничего не оставалось, как быстренько состряпать электронную записку начальнику с просьбой покинуть стены офиса.

– Ну, конечно, Наталья Владимировна, – ответил мне Юрка устно, обеспокоено глядя, как я нервно роюсь в сумке и проверяю всё на рабочем столе.

Так, нужно идти домой и устраивать допрос с пристрастием. Точно, Ладу на празднике Купалы я не видела, следовательно, она исчезла именно между четвергом и субботой. Но… Может, я её просто не заметила. С другой стороны, роль детектива мне порядком надоела. В конце концов, это дело милиции – разыскивать пропавшего человека. Меня волнует только мой собственный ребенок.

Может быть, это даже неплохо, что эта девушка исчезла. Может, просто уехала, не сказав никому ни слова. Моя школьная подруга в шестнадцать лет сбегала из дому в Свердловск. В этот самый критический момент я пришла к ним домой, и тогда её родители устроили мне допрос с пристрастием. Мне стало их жаль, и я сказала, куда она уехала. Тут может быть с точностью наоборот – уехала к родителям в свой Тьмутораканьск.

Какое мне до неё дело, в конце концов? Детективы я читаю только от скуки в плохую погоду, а в жизни они меня не привлекают. У меня вполне конкретные и реальные задачи, которые я решаю здесь и сейчас. Уже хочется покоя от всей этой эзотерической белиберды, хочется возврата к прежней жизни, ведь у меня все было хорошо…

Что делать? Вечный вопрос, никем не разрешаемый. Все делают вид, будто бы знают, что делать, а на самом деле никто не знает. Только надевают бесконечные маски. Вот и я не знаю, что делать с тайным обществом под вывеской «фольклорный кружок» и с исчезнувшей Ладой. Никогда не знать, что делать – это «русская судьба», как писал Достоевский, стоит только человеку выскочить из казенной, узаконенной обычаем колеи…

Дома было по-прежнему пустынно. Вчера муж и сын появились каждый сам по себе, соблюдая правила игры. Володя якобы приехал с дачи, а Серёжа со своего языческого праздника. Я делала вид, что верю им. Антон жёстко предупредил меня, что провокационных вопросов задавать не стоит, и пора заканчивать игру в сыщика, «спугнуть дичь» можно даже лёгким намёком.

Итак, Володя на работе, Серёжи нет дома. Машина стоит на стоянке около дома. Почему-то меня подмывало осмотреть именно машину. Что я надеялась там найти? Трудно сказать. Охранник автостоянки на меня поглядел пристально и странно, потому что я никогда не приходила туда без мужа или сына. Честно говоря, права у меня есть, но я настолько боюсь управлять машиной, что все шуточки о «женщинах за рулем» переношу совершенно спокойно.

Я немного поковырялась в замке, и открыла дверцу. Пошучивая над собой в духе «Каменская с Дашей Васильевой в одном лице», я начала изучать салон. Что я ищу, хотелось бы знать. Зачем-то открыла бардачок и приподняла коврик, валяющийся под ногами. Даже заглянула под чехлы сидений. На заднем сидении на пестрой ткани чехла было какое-то размытое бурое пятно. Ты ещё лупу с собой бы прихватила, героиня, и какой-нибудь приборчик для идентификации вещества, от которого это пятно произошло. Честно говоря, о приборчиках я имею весьма размытое понятие. Кто-то наспех замыл это пятно, подсказывал мне опыт домохозяйки, очевидно, времени замести следы было немного.

Мне стало неприятно от мысли, что это, возможно, чья-то кровь. Наверное, наверное… В твоей машине перевозили тяжело раненого бойца, но решили не травмировать психику нервической особы, чтобы с ней, чего доброго, не случился припадок. Сейчас прольётся чья-то кровь… Вышел зайчик погулять…Следователь позвонил мне не просто так… Возможно, мы все у него под подозрением. И нет никаких гарантий, что эту машину уже исследовали… У каждого из нас должно быть алиби… Стоп. Труп ещё не нашли, следовательно, неизвестно, на какой день и час нужно иметь алиби. Может, уничтожить эти вещдоки, вдруг они известны пока лишь мне? В крайнем случае, я всегда могу сказать, что просто постирала, грязные были, то да сё… И Антону говорить не стоит.

Я вышла из машины и открыла багажник. В багажнике валялась тряпка неопределённо-серого цвета. Пожалуй, её стоит выбросить. Машинально я протерла ручки машины этой тряпкой. Полиэтиленовый пакет у меня был с собой, я скомкала чехлы, оглядываясь по сторонам. Охранник смотрел в мою сторону. Да-да…

Вот сейчас он запомнит мой странный визит и расскажет милиционерам… Ладно, авось, пронесёт. Как можно более спокойно я ещё раз проверила дверцы и направилась к выходу. По дороге выкинула тряпку в мусорный бак, и почти бегом побежала домой. Дома по-прежнему не было никого, не считая Джины, разумеется.

Загрузив стиральную машину, я задумалась. Эх, мальчики, мальчики… ТщательнЕе нужно быть… Почему-то у меня не оставалось сомнений, что я делаю большое и нужное дело, вот только для кого?