Юлия Бородина - Знак бесконечности

Легкое позвякивание за его спиной, заставило его обернуться. Оливия рылась в сумочке, и металлическая застежка ударялась о дверной косяк. Наконец она нашла то, что искала. Кэйд почему-то был уверен, что она ищет носовой платок или еще что-нибудь подобное, но девушка к его удивлению держала в руках пару резиновых перчаток.

– Что? – спросила она, заметив его удивленный взгляд. – Я хочу осмотреть труп.

Осмотреть?! Черт возьми! Да она должна была упасть в обморок от одного вида обескровленного тела, смотрящего на них безучастными взглядом. Любая нормальная девушка ее возраста и положения именно это бы и сделала. А она с невозмутимым видом присела на корточки, осторожно, а главное со сноровкой, осматривая тело.

– Похоже эта девушка мертва уже дня два или три. – Изрекла Оливия, нагнувшись еще ниже к телу. – Посмотрите, какие четкие линии. Он должно быть не один час трудился над этим.

– Как и всегда, – глухо сказал Кэйд. – они всегда в таком виде. Изрезанные и в воде.

– Мерзость! Только эта бедняжка не в воде. – Как бы между делом отметила Оливия. – Похоже, ее вытащили оттуда. Да, и она одна. А где же ее приятель? Разве он не должен лежать вместе с ней?

– Это правило он соблюдает не всегда. У «Цирюльника» уже были одиночные убийства.

Девушка брезгливо сморщила нос, поднялась и еще раз обошла вокруг трупа. Ни синяков, ни других отметин, кроме странгуляционной борозды на шее и бритвенных порезов. Так же, как на телах ее родителей. Их всех сначала задушили, а потом…

– Коронер приехал. – Сообщил появившийся в дверях Герти. – И еще хозяин дома.

Его взгляд сфокусировался на Оливии и он, удовлетворенно хмыкнул.

– Она снимала дом в такой глуши? – спросила Оливия. – Странновато для такой молоденькой и симпатичной девушки.

– С хозяином можно поговорить? – Кэйд несколько оживился.

Убитая девушка не была родственницей владельца, а значит можно попытаться выжать из него больше информации. «Но не стоит на это слишком надеяться» – тут же сказал он себе. «Показания той же Оливии хоть и отличались поразительной содержательностью, мало чем смогли помочь».

– Да. Он сидит на кухне. Сейчас с ним Сэм.

– Только прежде послушаем, что скажет Хью.

Хью Сандерсон, в темно-синем комбинезоне и с неизменным коричневым чемоданчиком уже показался в дверном проеме. Оливия с интересом посмотрела на этого человека. Невысокий, среднего телосложения, с густой русой шевелюрой и блеклыми голубыми глазами, Хью выглядел как мелкий офисный клерк, а вовсе не человек близко знакомый со словом смерть.

– Добрый день, – поздоровался он. – Детективы! Мисс! Слишком приятный день для такой работенки.

Его голос, такой же бесцветный как глаза, манера держаться и выражение лица вполне соответствовали специфике его работы. Не сложно было понять, почему этот человек занимается тем, чем занимается. Похоже, заботы и дела, выходящие за пределы холодильной камеры и не касающиеся напрямую оцинкованного прозекторского стола с канавками, не интересовали Хью Сандерсона.

– Что можешь сказать? – спросил Кэйд с оттенком уважения, проскальзывающего сквозь предельную серьезность.

– А что я могу сказать, если только вошел? Вот покопаюсь внутри этой тушки, тогда смогу сказать больше. – Немного меланхолично, буднично откликнулся Хью, и Оливия почувствовала, как улыбается против воли. Этот человек начинал ей нравиться.

Он нацепил резиновые перчатки и присел. Они втроем наблюдали за каждым движением Хью, желая услышать что-нибудь интересное.

– Ну? – не выдержала Оливия.

– Здесь труп! – торжественно объявил Коронер. – Мертва похоже дня три. А что теперь в полицию посылают таких очаровательных стажеров?

– Я помогаю детективу Блуму в этом деле. – Улыбнулась девушка.

– Пошли, поговорим с хозяином дома. – Нахмурившись, сказал Кэйд. – Хью! Как только…

– Так сразу! – сказал он. – Не мешайте мне работать!

Как удивительно порой вещи, и предметы являют нам отражение своих хозяев. Старенький, обветшалый дом, где произошло убийство, действительно подходил его владельцу. И дело тут было даже не во внешности мужчины, восседающего теперь с полубезумным видом на старом, колченогом стуле. Коротко подстрижен, и у хорошего парикмахера, одежда хоть и простая, однако вполне соответствует времени суток. Завали его Гимли Фейт. Самый обычный, ничем не примечательный субъект. Женат, ходит на обычную работу, по воскресеньям, а может и вечерами, заглядывает в бар, ездит на потрепанном седане и платит ипотеку. Ску-у-ка!

Оливия с рассеянным видом слушала стандартные вопросы, которые задавали детективы и не менее стандартные ответы, на эти самые вопросы, которые были выше ее понимания. Зачем забивать себе голову кучей никому ненужных подробностей, когда их наверняка сможет выяснить и рядовой коп?

Наверное, выражение ее лица полностью отражало внутренние мысли, потому что детектив Блум как-то особенно гадко ухмылялся, всякий раз наталкиваясь на ее задумчивый, скучающий взгляд. От этого становилось неуютно.

Оливия встала и прошлась по комнате, совмещенной с кухней, и играющей здесь роль столовой. Роскошь для подобных домов, надо сказать. И хозяева, скорее всего, это тоже понимали. Неуютная обстановка дома с лихвой искупалась пределами этой комнаты. Большой круглый стол орехового дерева, высокий буфет с расставленной в нем дорогой посудой и мелкими безделушками, наподобие керамических слоников и собачек в шляпках. Пара прелестных картинок на светло-розовых стенах и большие часы в серо-стальном, металлическом корпусе. У самого входа этажерка, заваленная всякой мелочью. В принципе, призналась Оливия, эта комната не вызывала никаких неприятных эмоций. Находясь здесь, можно было и забыть, в каком плачевном состоянии находилось все остальное.

Устремив рассеянный взгляд в окно, где яркое солнце сменилось плотными облаками, принесенными с залива, Оливия почти не слышала, что говорил Гимли Фейт своим глухим, скрипучим, словно у него пересохло в горле, голосом. Она напряженно размышляла, пока вдруг одна интересная мысль не мелькнула в голове. Догадка была настолько неожиданной, что девушка обернулась с той стремительностью, какая присуща людям живого, горячего нрава в краткие минуты озарения. Оливия подошла к детективам и стала более внимательно вслушиваться в разговор, ожидая удобного момента вклиниться со своим вопросом.

Убитую звали Агата Милли. Она снимала этот дом девять месяцев, пока училась в колледже и работала неподалеку в магазине электротоваров. Гимли Фейт и его жена сдавали ей комнаты за символическую плату, пользуясь ее услугами в качестве сторожа и горничной. «Она была милой девушкой. Приехала девять месяцев назад из Энсли, работала неподалеку, в магазине „у Дэйвиллс“, но я ее мало знал. Всеми делами занимается моя жена» – сбивчиво повторял Гимли, то и дело судорожно вздыхая.