Владимир Соловьев - Матрешка

— Сара сказала. Она последняя уходит из школы, ее мама всегда запаздывает. Сара заметила, что они уезжают, как только я ухожу. И потом, у них лица похожие.

— Похожие? — переспросил я. — Они что, братья?

— Нет, не друг на друга, а на тех в Фанди, которых мы встретили, когда маму потеряли.

— Ты уверена?

— Да. Очень похожи.

— Вот почему ты решила, что они следят за мамой, а не за тобой?

— Нет. Сначала думала — за мной. Но сегодня, когда увидела маму, совсем о них забыла. А они перехватили мой взгляд, и когда мама убежала, они сорвались с места и помчались в ту сторону, куда я смотрела. Наверное, они и не видели маму, но когда заметили, куда я гляжу, бросились в погоню. Нечаянно я выдала маму, — прошептала Танюша и расплакалась.

Я прижал ее к себе.

— Теперь ты веришь, что это не ложное воображение? — сказала она сквозь слезы.

— Не знаю, — честно ответил я. — Но учти: если к тебе подвалит какой-нибудь дядя, что бы тебе ни предлагал, что бы ни говорил, держись подальше, ни на какие предложения не соглашайся. Особенно если дядя с русским акцентом. Опасаться нечего — я тебя встречаю и провожаю, а если не я — то Джессика (так зовут беби-ситтершу). Говорю так, на всякий случай.

— А что, если они ее поймали? — спросила Танюша, шмыгая носом.

— Не думаю, — сказал я решительно. А что мне оставалось? (Опять!)

Жать дальше на Танюшу не имело смысла — ни в смысле получения от нее добавочной информации, ни по линии предупреждений. Схватывала она с полуслова, а излишнее давление могло вызвать обратный эффект. Куда более сложным был вопрос, делиться ли мне полученными сведениями — и с кем? У меня были все основания не связываться с нью-йоркской полицией — скорее бы предпочел Бориса Павловича с его частным сыскным агентством на базе бывшей гэбухи. Но между ним и мной Нептун катил атлантические воды, и по сравнению с оным пространством Нью-Брансуик, из которого я только вернулся, был рукой подать. Уложив Танюшу и прикрыв из предосторожности дверь, набрал Жаклин, пусть и был риск — даже двойной: во-первых, могла не поверить, как я Танюше, а поверив — это во-вторых, — могла обернуть полученную информацию против меня. Так и не понял, какие выводы сделала моя собеседница на другом конце провода, но выспрашивала она меня более пытательно, чем я — Танюшу.

— Я не могу вам сказать больше, чем знаю сам! — не выдержал я, уже жалея, что позвонил.

Жаклин поразило то же, что меня, — обнаруженное Танюшей сходство между двумя русскими в Фанди и сидящими в машине филерами. И тут я вспомнил, что и на стоянке в Фанди, когда мы вернулись без Лены, стоял черный «мерс», который, как мне показалось тогда, я видел не впервые.

Сказал об этом Жаклин, пояснив, что «мерседес» — любимая иномарка новых русских.

Ее предложение приехать и лично допросить Танюшу было отвергнуто любящим отцом бесповоротно,

Даже обрадовался, когда оператор нас перебил. Оказалось, меня добивался «Уэстерн юнион». Через минуту вернулся к Жаклин и продиктовал ей полученную из Парижа телеграмму без подписи: «Береги Танюшу». Она сказала, что немедленно свяжется с ФБР и нью-йоркской полицией, а через Интерпол — с парижской. Вынужден был согласиться, хоть и представил гипотетические возражения Лены. Мои собственные контрвозражения Лене, которые мне теперь некому было высказать, сводились к тому, что, когда задействовано столько сил, можно быть спокойным за Танюшу — одному мне за ней не уследить. На ставку было поставлено все, что у меня оставалось, — ведь я и женой пожертвовал, чтобы сохранить дочь. Недолго посомневавшись, дал Жаклин питерский телефон Бориса Павловича, пояснив в общих чертах, что к чему: бывшая российская гэбуха должна знать о русских мафиях больше, чем ФБР. Под конец Жаклин огорошила меня вопросом:

— А вы сами-то верите, что ваша дочь видела Лену?

— Вроде бы вчера мы с вами ее похоронили. Или я ошибаюсь? Это не я лично опознал объеденный морскими хищниками женский труп и подозреваюсь в убийстве жены?

— Почему не рассказали об этом дочери? Тут до меня дошло, куда она клонит.

— Как же, помню. Вчера вы буркнули что-то о заговоре.

— Совместно с женой. Зачем — не знаю, но, положим, ей было необходимо исчезнуть, и вы ей в этом поспособствовали.

— Утопив ее в Фанди?

— Или сделав вид, что утопили. Или сама утопла, но понарошку.

— А как же труп?

— Труп — чистая случайность. Как нос Клеопатры.

— Нос Клеопатры?

— Пример Паскаля по поводу роли случайности в мировой истории. Будь нос Клеопатры покороче — лицо мира было бы иным.

— Хорошо сказано, но какое отношение это имеет к нашей истории?

— С трупом вам просто повезло. Его могло и не быть. А так — верняк. Смерть вам обоим подходит еще больше, чем исчезновение.

— Нам?

— Вам и вашей жене.

— Вы думаете, что проницательны, а скорее изобретательны, — сказал я. — Собственную выдумку принимаете за реальность.

— Это не выдумка, а рабочая гипотеза. Один из вариантов: инсценировка собственной смерти. Почему бы и нет? А коли так, то вы с женой добились чего хотели.

— Не рабочая версия, а экстраваганза, — сказал я, прощаясь. — Это уже из области литературы, а не криминалистики. У Льва Толстого есть даже пьеса с подобным сюжетом — так и называется «Живой труп». А может, настоящее ваше призвание — писать романы, а не вести следствие? Тем более у вас есть великий однофамилец.

— Почему однофамилец? В прямом родстве. Виктор Юго — мой прапрапрадед.

— А Жорж Сименон вам, случайно, не родственник? Кладя трубку, я все еще слышал ее смех. Что ж, чувства юмора не лишена, а это не так уж плохо в моей ситуации. Досадно, что у нее также хорошо развитый нюх. Как охотничий пес. Будь у Жаклин, а не у Клеопатры, другой нос, наша история приняла бы, возможно, иные очертания. Самый тонкий расчет разбивается о такие вот ненужные случайности: нюх мадемуазель Юго, труп беременной девушки. Или наоборот — укрепляется с их помощью? Да и что такое случай, как не анонимное вмешательство все того же Великого Инкогнито? В закономерностях Бог проявляется явно, а в случайностях — тайно. Лично я предпочитаю тайного Бога.

А что, если сознаться в убийстве, пока не поздно? Противоречивые чувства одолевали меня. Я так и не знал, как реагировать на сообщение Танюши. Радость, страх, надежда, отчаяние. Лена спаслась тогда, но выдала себя сейчас, попавшись в западню, расставленную ей мерзавцами. Удастся ли ей улизнуть от них снова?

Проследив ее до самого конца, сделал круг и припарко-вался на деревянной пристани. Мимо китобойного музея и масонского храма, мимо старинного, кладбища на пригорке, мимо увитой плющом заброшенной фабрики, откуда повеяло сладким ароматом глициний, а вот и двухэтажный, потрепанного вида дом, куда нырнула Лена, оставив нашу «тойотушку» в двух кварталах от него. Засел в кустах напротив и установил наружное наблюдение. Интересно, братец уже на месте или Лена его опередила?