Любовь Арестова - По факту исчезновения

— Сволочи все. — Рыдания прерывали некогда вальяжный баритон. — Зачем я гнулся? Никто спасибо не сказал, только рвали, рвали каждый себе, а теперь я отвечать должен?.. А эти шмотки, — Албин кивнул головой в сторону груды обломков, — эти и совсем сволочи, так пусть никому ничего не достается! — Последние слова Тихоня выкрикнул, пьяные злые слезы покатились по щекам, сразу утратившим упругость и холеность.

Изумленные парни таращились на Албина, женщина грустно качала головой.

— Вот что надо бы в кино показывать! — с горечью сказал капитан Ермаков. — Эта сторона жизни вора, к сожалению, часто остается в тени. А не мешало бы иногда всенародно показывать такие закономерные финалы. Почаще!

Волин огорченно махнул рукой:

— Я к Скрипачу, — сказал он Ермакову. — Тебя, как управишься, жду в отделе.

Арнольд Францевич измучился, ожидая звонка. Все он продумал, все устроил, но почему нет звонка? Пора, казалось бы, быть первому сообщению.

Неужели, сорвалось? И что не сработало?

Он наводил справки — Зоя была в командировке. Так удачно складывалось — вернулась, а дело уже сделано. Она наконец-то поймет, что с ним шутки плохи. Скрипач пыжился, проигрывая про себя эпизод встречи с Зоей — он был мастер на такие представления и репетировал их заранее, получая от этого не меньшее удовольствие, чем от самого разговора.

Долгожданный телефонный звонок раздался, но Арнольд Францевич находился в это время на кухне и трубку сняла жена, для которой он давно перестал быть мужем и остался лишь объектом для любопытства и насмешек.

Голос, попросивший пригласить к телефону Арнольда Францевича, был знаком женщине. Она поморщилась, решив, что опять Арнольд затеял какую-то авантюру, раз связался с этим подонком.

Когда Скрипач в своей комнате поднял трубку параллельного телефона, жена его с шумом опустила трубку на рычаг и, чуть переждав, тихонько вновь подняла ее, приложила к уху — интересно, о чем будет разговор?

—…понимаешь, о чем ты болтаешь? — услышала она взволнованный голос мужа.

— Да я-то при чем? — гудел его собеседник. — Я все сделал, как вы велели…

— Велели, велели, — перебил его Скрипач. — Разве я так велел? Деньги где?

— Я все сделал, — посуровел голос абонента, — и деньги не отдам.

— Отдашь, сволочь, — тонко закричал Скрипач, и жена его услышала шум, как будто упало с вешалки пальто на плечиках. Она осторожно положила трубку, вышла в прихожую, чуть приоткрыла дверь в комнату мужа и увидела, что он сидит на полу, привалившись к неприбранному дивану, и ловит воздух широко открытым ртом.

Женщина с трудом подняла на диван ставшее тяжелым сухонькое тело мужа, открыла тумбочку, отыскивая нитроглицерин, нашла тонкую стеклянную трубочку с таблетками, сунула одну в синеющие губы.

Подняв с пола телефонную трубку, в которой уже раздавались короткие гудки, она набрала «03», вызвала «скорую» и стала ждать.

Состояние мужа не особенно ее пугало: во-первых, такие приступы стенокардии с ним случались и прежде, и, во-вторых, ей было безразлично его здоровье — они давно стали совсем чужими. Все свое время она отдавала сыновьям и внукам, была дружна с невесткой и не чувствовала себя одинокой. Поведение мужа, ранее причинявшее ей страдания, ее больше не волновало. Одиноким был он, хоть и не хотел в этом признаться, искал приключений, развлечений. И вот лежит сейчас — никому не нужный, как этот старый диван.

Однако же неподвижно лежавшая на плоской подушке голова мужа с редкими седыми волосами, сквозь которые проглядывал гладко обтянутый кожей череп, вызвала жалость. Женщина принялась поправлять подушку и наткнулась на жесткую серую книжицу. Она раскрыла ее и удивилась — два дня назад Скрипач получил в сберкассе крупную сумму, об этом говорила запись в сберкнижке. Не об этих ли деньгах был телефонный разговор?

Жалость к мужу пропала, женщина бросила сберкнижку на тумбочку. Интересно, зачем ему понадобились деньги, да еще такая сумма?!

Такой рассерженной и застал жену Скрипача капитан Волин. Внимательно осмотрев удостоверение, она кивнула в сторону комнаты мужа, коротко и сердито бросив: «Допрыгался».

Волин осторожно вошел в комнату. С первого взгляда было ясно, что говорить с больным нельзя: Скрипач тяжело, со всхлипами дышал, глаза были закрыты.

Почти следом за Волиным приехала «скорая», и, пока врач возился с больным, Волин поговорил с его женой. Женщина не скрыла разговор, предшествовавший сердечному приступу, рассказала о сберкнижке и о связи мужа с некой Мальцевой Зоей, из-за которой старик «потерял всякий стыд», как она выразилась.

— Он способен на все, — твердо, не отводя взгляда, сказала она. — Говорил с ним по телефону Курко Андрей. Лечился он от алкоголизма и работал в мастерских у Арнольда, там они снюхались. И не те ли деньги, что Арнольд снял с книжки, отказался босяк вернуть? Что за дела у них, не знаю.

Волин вернулся в комнату, где колдовала бригада «скорой помощи». Сердитая докторша на его вопрос возмущенно замахала руками: «Спросите лучше, будет ли жить!» Судя по всему, на скорый разговор со Скрипачом рассчитывать было нельзя. «Интересно, — подумал Волин, — выходит, что старик Скрипач может иметь самое прямое отношение к исчезновению Печказова».

По дороге в отдел он заехал в психиатрическую больницу и вместе с дежурным врачом зашел в тесный кабинетик Скрипача в лечебно-производственных мастерских. На обшарпанной тумбочке там стояла старенькая «Москва». Похоже, анонимки Печказовой печатались на ней.

Новости были самые серьезные.

— Зачем мне обманывать вас? — Мальцева вскинула брови, изображая оскорбленную невинность.

Полковник Николаев был человеком выдержанным. Вот и сейчас ничем не выдавал своего растущего раздражения. Похоже, он стучался в закрытую дверь. Как от стенки горох отлетали от Мальцевой все разумные доводы. Она, несмотря на воскресенье, обратилась в милицию сама, без тени робости попросила приема «у самого главного дежурного начальника».

В кабинете спокойно уселась на предложенный стул, расстегнула черное модное пальто, привычно поправила пушистую белую шапочку и потребовала объяснить, по какому праву милиция интересовалась ею — дома и на работе.

Ни Волина, ни Ермакова на месте не оказалось, и Николаев, зная, зачем искали Мальцеву, решил сам допросить ее. И вот уж сколько времени не мог добиться чего-нибудь определенного. Женщина отрицала все, даже самые очевидные факты.

Печказова знала. Да, были дружны. Немного ухаживал, но очень недолго.

Нет, никогда писем Печказову не писала. С женой не знакома, знает о ней только со слов Печказова…