Натали Сойер - Призрак из прошлого (Моя темная половина). Часть 3

Запечатав сургучом признание ведьмы своей печатью, начальник стражи передал его Роско и собирался уже уехать. Была ночь, поэтому Аманду он решил навестить утром, надо было дать девочке возможность подумать, как она будет объяснять свое поведение. Кроме этого Джейсон не забывал о своем плане по поимке банды разбойников. Он уже поделился этим планом с судьей, и сэр Грир, подумав, решил, что план не так уж плох, если только жизнь молодой девушки не подвергнется опасности. За это Джейсон вполне мог поручиться. Трусом его никто не назовет, он был смелым воином, к тому же не жаловался на свою физическую силу. Это была правда – рослый, мускулистый Джейсон, на теле которого не было и грамма лишнего жира, оно было сплошь из накачанных мышц, мог спокойно раскидать в драке семерых, поэтому за жизнь своей подопечной готов был поручиться головой.

Но ночи не суждено было закончиться хорошо. Едва начальник стражи собирался уйти, как к нему, запыхавшись, прибежал один из тюремных стражников, глаза его от волнения выскакивали из орбит, и он шумно дышал.

– Милорд! Милорд, как хорошо, что вы здесь! – пропыхтел он, – у нас неприятности с ведьмами, которых сожгут через три дня!

– Если ты сейчас скажешь, что они сбежали…, – Джейсон нахмурился, и сгреб охранника за воротник, но тот замахал руками.

– Господь с вами, милорд! – Там… ведьма… она рожает!

– Что?! – Джейсон едва сдержал ругательства, которыми его так и подмывало разразиться, – а кто ей разрешил? Пускай немедленно прекратит!

– Сразу видно, что у вас нет детей милорд, – развел руками тюремщик, который был почтенным папашей шестерых детишек, – вы бы знали, что дети появляются на свет, когда им вздумается, и чаще всего, не вовремя!

Джейсон, не выдержав, все же разразился руганью, и бегом бросился в Западную башню, где сейчас находились обе ведьмы…

…Рут и Долли, которых вдруг решили поместить в одну камеру, смутно догадывались, почему тюремщики так сделали. Про то, что судья отдал приказ об исполнении приговора, ведьмам пока не сообщили, но интуиция не подводила Долли. Проведя в тюрьме целый год, она и сама чувствовала, что ее конец уже близок. Много раз за последнее время она видела во сне фигуру мужчины в черном плаще, который подходил к ней. На этом сон прекращался, но Долли уже знала, кто он. Единственное, чего сейчас хотела старуха, это увидеть начальника стражи. Она просила тюремщиков позвать его к ней, но те, со смехом, отвечали, что его она обязательно увидит во главе конвоя, когда ее повезут к эшафоту.

Когда в камеру, где томилась старуха, привели Рут, старуха словно ждала ее. Измученная, потерявшая ориентацию, и уже давно утратившая человеческий облик, девушка была похожа на скелет, обтянутый кожей, на желтом лице лихорадочно горели темные глаза, казавшиеся огромными, а губы беззвучно шевелились, как будто шептали молитву. Но жизнь еще теплилась в ней, Рут ощущала внутри себя толчки своего ребенка, который уже готов был увидеть свет.

Не произнеся ни слова, старуха, молча, указала на охапку соломы, и девушка, едва переступая босыми ногами, подошла к ней и села рядом. Голова ее опустилась на плечо старухи, и Долли ласково провела рукой по ее спутанным, давно не видевшим воды, волосам.

– Нас скоро сожгут…, – едва шевеля губами, Рут то ли спросила, то ли сообщила эту страшную новость, по ее бесцветному голосу это понять было тяжело.

– Не думай об этом, – сухая старушечья рука ласково проводила по волосам девушки, – просто думай, что скоро все закончиться. Кто знает, что ждет нас там…?

– Я чувствую, что мой малыш скоро родиться…, – Рут всхлипнула, – в последние дни я просыпаюсь от того, что живот становиться твердым, словно камень, и на низ очень давит…. Я молю Господа, чтобы этого не произошло, ведь тогда…

Не договорив, Рут беззвучно зарыдала, сердце несчастной матери разрывалось при мысли о том, что ее ребенка бросят в огонь. Краем уха девушка слышала речи тюремщиков, они говорили, что судья решил не ждать родов, но сама девушка понимала, что это решение судья принимал слишком долго. Ребенок уже готов был увидеть свет, и произойдет это именно в тюрьме.

– Не томи свою душу раньше времени, – успокоила старуха, – я уже просила тюремщиков, чтобы сюда пришел начальник стражи, мне было видение, что только он, и никто другой, может спасти твое дитя!

– Я не уверена в этом…, – Рут покачала головой, – да и зачем ему? Что ему до какой-то еврейки, к тому же ведьмы? Он и его помощник травили меня в лесу, словно дичь, даже моя беременность не стала помехой, когда я пыталась спастись от них на болоте! Со зверем поступают более милосердно, чем тогда со мной! Никогда не забуду того дня…

Старуха в ответ только улыбнулась, и ее беззубый рот стал похож на нитку, а глаза вспыхнули.

– И все же он спасет ребенка, только бы увидеть его, когда малыш появиться на свет…

– Я чувствую, это произойдет со дня на день, и это страшит меня более всего! – Рут снова заплакала, – я не смогу думать о том, что мой малыш сгорит в костре…!

Долли ничего не ответила, тусклые глаза старухи, один из которых был подернут бельмом, отрешенно смотрели в потолок. Она не стала утешать девушку, но ее опытные глаза умудренной жизнью женщины, прекрасно видели, что Рут права – роды уже приближались.

Ближе к вечеру, когда солнце уже перестало дарить свои скудные лучи узникам, Рут, которая весь день металась по подстилке из соломы, и не могла устроиться на ней удобнее, снова ощутила, как низ живота сдавило, словно обручем. Только в этот раз боль была уже намного сильнее, чем раньше, и девушка невольно застонала. Она присела, опершись спиной о лежанку, и с ее губ сорвался горестный стон. Боль разлилась волной, но очень скоро отпустила, и девушка смогла несколько раз глубоко вдохнуть. По ее напряженному, бледному лицу покатились капли пота.

– Снова болит…, – прошептала она, поглаживая живот, – только сильнее, намного сильнее…

Старуха подковыляла к ней, села рядом, и ее ладонь опустилась на живот девушки. Спустя некоторое время Рут снова согнулась, потому что ее скрутил новый приступ. Девушка шумно задышала, ей казалось, что от этого боль становиться меньше, и старуха провела рукой по ее волосам, а потом легонько тронула за плечо.

– Тебе надо лечь, – негромко сказала она, – и дыши как сейчас, когда снова начнутся схватки.

– Схватки? – голос Рут сорвался, а лицо побелело еще больше.

– Да, роды уже начались, – старуха встала, и поспешила к двери, на ходу бормоча что-то вроде молитвы.

Подойдя к двери, старуха постучала в нее сжатым кулаком, и через минуту дверь открылась, в камеру заглянул стражник.

– Чего тебе? – рявкнул он, и старуха указала на девушку, которая стонала от новой вспышки боли, корчась на лежанке.