Марина Капранова - Грязный след метеорита

Только за Мишей закрылась дверь, Арина ощутила, как ее тело налилось свинцовой тяжестью, она из кресла перебралась на кровать и провалилась в тяжелый сон без сновидений.

Девушка, словно от толчка в бок, осторожно и медленно приоткрыла глаза. В ее потертом кресле сидела Клавдия Захаровна с вязанием в руках и о чем-то беспокойно думала. Что женщина беспокойно и сосредоточенно думала, Арина угадала по ее быстро шевелившимся без звука губам. Но тут же пронеслась другая мысль: «А может быть, она просто петли считает на спицах?» По дому плыл ароматный запах супчика с лапшой, сваренного на домашнем курином бульоне. На тумбочке в трехлитровой банке стоял большой букет игольчатых георгинов.

Арина, вдоволь налюбовавшись цветами, с сожалением спросила свою бывшую хозяйку, у которой беззаботно прожила какое-то время, пока ремонтировали школьную квартиру:

– Зачем вы такую красоту срезали? Сколько они в банке смогут простоять: дня два, три?

– В ночь заморозки обещают, – ответила спокойно женщина, внезапно отрываясь от работы, вязальные спицы застыли на месте. – Так вот, цветы в банке два или три дня простоят, а может, и поболее. А на улице-то до завтрашнего утра не доживут, – пояснила женщина, откладывая незаконченное вязание и направляясь молча на кухню. Уже оттуда Клавдия Захаровна прокричала, громыхая фарфоровыми тарелками:

– Давай, подтягивайся к столу, а то супчик совсем остынет.

Арина неторопливо поднялась, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. Но, как ни странно, голова не болела и противная тошнота, которая преследовала ее всю дорогу от поселка до дома, отступила.

Суп действительно получился замечательный, Клавдия Захаровна всегда отменно готовила, а сегодня девушке показалось, что она превзошла себя.

– Арина, Миша просил передать, что в район участкового повез, дело там какое-то срочное образовалось. Он заходил, но будить тебя не стал, уж больно сладко ты спала, – пояснила Клавдия Захаровна, как только девушка с аппетитом справилась с супом. И без перехода осторожно поинтересовалась:

– Так, значит, убили Степу Скалозубко?

Арина молча кивнула головой, отхлебывая горячий чай без сахара, и, вдруг вспомнив, спокойно произнесла:

– Тетя Таня там мне сумку с продуктами передала, а я ее, видно, у Миши в машине оставила.

– Да передал мне Миша твою сумку и попросил, чтобы я продукты в холодильник прибрала. Уж извини, похозяйничала я у тебя малость.

– Ой, что вы, Клавдия Захаровна, спасибо вам большое. А то я с этими событиями совсем рассеянная стала, – и, немного подумав, поинтересовалась: – Да, кстати, а вы хорошо знали родителей Степана Аркадьевича? Говорят, что они в Боровиково жили?

– Я и Анатолия Аркадьевича хорошо знаю, – усмехнулась женщина. – Он в соседнем переулке живет. Да ты его видела, он как-то ко мне приходил, сто рублей на опохмелку просил.

– Так это брат Скалозубко? – искренне удивилась Арина, вспомнив светловолосого худощавого мужчину, и добавила: – Они внешне совсем не похожи друг на друга.

– Я тебе больше скажу: они двойняшки. Надя, мать пацанов, женщина хорошая, работящая была. Так вот, только умерла рано, мальчишки как раз школу закончили, так мы ее всем селом хоронили, родственников-то у них больше нет. Да-а-а… – задумалась женщина и, встрепенувшись, неспешно рассказала все, что знала о семье Скалозубко.

Рассказ Клавдии Захаровны:

Надя – доброжелательная, общительная, словоохотливая болтушка, ее всегда можно было видеть в приподнятом настроении, казалось, она совсем не умеет грустить. Девушка звезд с неба не хватала и, закончив восьмилетку, уехала в Новообск и выучилась там на повара. Познакомилась с красивым заботливым парнем Аркадием Скалозубко. Он сам с Украины, откуда-то из-под Житомира. Жили они нормально, Надя родила двоих замечательных мальчишек, двойняшек, возвращаться в село в планы у них не входило. Мать Нади жила недалеко от меня, в соседнем переулке, и как-то у нее случился инсульт, ее парализовало, и она обезножила совсем. Вот тут-то и пришлось Надежде со всей своей семьей вернуться назад, за матерью-то ухаживать надо. Я помню, она мне как-то жаловалась, что Аркадий не хотел из города уезжать, но она настояла, и он уступил. Все было вначале хорошо. Надя в селе сразу же устроилась в совхозную столовую поваром. И все было, по крайней мере, внешне, хорошо. Но прошло некоторое время, Аркадий стал злоупотреблять алкоголем, какая уж тому причина была, не знаю, врать не стану… На уборку урожая к нам в Боровиково тьма мужиков-шоферов ежегодно приезжала из других районов. Шефская помощь, так сказать… Ну, вот, все мужики, естественно, в столовой питались. Один с Надей пошутит, другой комплимент отвесит, третий просто подмигнет, и все это на глазах у мужа. Он ведь тоже водителем работал и в этой самой столовой обедал.

Мочи у него не было смотреть на это форменное безобразие, когда на каждую шутку приезжих Надя растягивала маленькие пухлые губы в улыбке. Аркадий дома, не стесняясь сыновей, стал закатывать сцены ревности, дошел до того, что руку на нее поднимать стал. Я сама ее как-то видела с черным синяком под глазом. Она все терпела, прощала ему. Обиды, казалось, на мужа не держала, на расспросы людей отвечала шуткой: «Бьет – значит, любит». Но а когда Аркадий совсем слетел с катушек и стал безбожно пороть мальчишек за мелкие провинности, не вытерпела и выгнала мужа. Он еще долго ходил за ней, просил простить его, а однажды, выпив лишка, со злости даже расхлестал в доме окно. Но Надя, к удивлению односельчан, проявила твердость характера, не простила мужа… Говорят, что он назад к себе в Житомир вернулся… Не знаю, правда это или нет, но только в село Скалозубко больше не приезжал.

А Надя через несколько лет сошлась с Иваном Семеновым, местным мужчиной, вдовцом. Иван рукастый был, да еще заядлый рыбак. Жили они хорошо. Но как-то на зимней рыбалке провалился Иван под лед. Мужики его, конечно, вытащили, привезли домой. Он сильно простыл, в больницу вовремя не поехал, результат – туберкулез. Когда он умер, мальчишки уже в старших классах учились. Надя-то, видно, заразилась от него, не прошло и двух лет после смерти Ивана, как и ее не стало. Остались парни одни. Степан-то после окончания школы в Новообск подался, мечта у него была – геологом стать. Так молодец, выучился и человеком стал. Анатолий остался в селе, механизатором работал. Как-то раз осенью закончили мужики уборку, ну и хорошо отметили это дело. Анатолий заснул в кабине комбайна, зачем он туда полез, может, черти его подтолкнули, а когда проснулся, не сообразив, где находится, вышел из кабины комбайна как из двери дома. Высота-то вон какая, неудачно упал, переломал ребра, они ему в легкое вошли. Мужики его вовремя в больницу доставили, а то бы кровью истек. Так и живет сейчас в селе один, да еще практически каждый день пьет горькую со своим другом Алексеем Катковым.