Михаил Шторм - Возвращение «Летучего голландца»

– Отпусти пацана, – приказал Алекс. – Держись обеими руками.

– Но…

– Я за него отвечаю. Ситуация под контролем.

Подземные толчки не повторялись, тем не менее башню опять повело на разболтанном основании. То и дело раздавались резкие звуки, как если бы рядом лопались гигантские струны. Мать Хулио, перегнувшаяся через ограждение, тоненько лопотала что-то по своему, то заламывая руки, то протягивая их к сынишке. Он не плакал и не скулил. То ли был очень храбрым мальчиком, то ли, наоборот, его парализовало от страха.

– Я скольжу, – предупредил Быков, отдаляясь сантиметр за сантиметром от Алекса.

– Только не быстро, – распорядился тот. – Притормаживай.

Быков хотел сказать, что думает по поводу его вмешательства, но не издал ни звука, потрясенный увиденным.

Алекс, собрав всю футболку в пятерне, неожиданно оторвал мальчика от спасительной опоры и перебросил через себя, туда, откуда уже тянулось сразу несколько пар рук. Для этого ему пришлось упасть на спину, удерживаясь на балке только с помощью ног. Хулио благополучно перенесся в разгромленное помещение, зато сам Алекс поехал вниз, грозя врезаться в Быкова, который и без того висел уже на самом конце. Поистине обезьянья ловкость позволила ему извернуться и лечь на балку грудью, демонстрируя Быкову прореху на штанах, разошедшихся по швам в промежности.

– Ты еще там? – спросил он.

– Пока да, – откликнулся Быков и, оценив свои возможности, уточнил: – Пятьдесят на пятьдесят.

Он уже не сидел на раме и не лежал на ней, а висел, ухватившись за какие-то металлические выступы. Это не могло продлиться долго, о чем он честно и сообщил Алексу. Больше всего его добивали сочувствующие и испуганные взгляды уцелевшей публики, обращенные на него сверху. Быкову хотелось крикнуть, чтобы зрители перестали пялиться на него, как на какого-то каскадера, но все его силы сосредоточились в пальцах и кистях рук. «Эх, если бы не лишний вес», – обреченно подумал он. Глупая, совершенно никчемная мыслишка. Теперь ничего не имело значения: ни вес, ни диеты, ни степень горечи мексиканского перца. Все близилось к концу: жизнь, надежды, воспоминания, сожаления.

– Сейчас ты схватишься за мою ногу, – произнес Алекс, голос которого звучал напряженно и глухо, но совершенно спокойно и даже невыразительно. – Я опущусь ниже, а ты схватишься. Я сильный. Выберемся помаленьку.

– Чем схвачусь? – прокряхтел Быков. – Зубами?

– Тоже неплохо, – сказал Алекс. – Чем получится. Главное, держись.

Было немного странно, что они слышат друг друга в том адском шуме, который раздавался со всех сторон, по мере того, как паника не спадала, а усиливалась. Вероятно, причиной тому была сосредоточенность мужчин на словах и действиях друг друга. Их жизни висели на волоске, и весь окружающий мир словно прекратил существование.

Быков увидел узорчатую подошву кроссовки, почти уткнувшуюся ему в лицо. Можно было разглядеть каждый застрявший в ней камешек, каждое пятнышко, каждую трещинку. Балка с отвратительным хрустом выгнулась и повисла почти вертикально. Пальцы Быкова дрожали от напряжения.

– Лезь наверх сам, – простонал он.

– Хватайся, придурок!

– Нет!

Было глупо падать вдвоем, когда это не оставляло шансов на спасение ни одному, ни другому.

– Ладно. Тогда я сам тебя схвачу.

С этими словами Алекс принялся проделывать поистине головокружительный трюк, разворачиваясь на балке вниз головой. Быков понял, что если сам он немедленно не разожмет пальцы, то настырный упрямец таки вцепится в него и последует за ним. Слишком большая разница в весовых категориях!

– Не дури, – попросил он. – А то ведь прыгну!

– Тогда вместе, – согласился Алекс, ухватив Быкова за шкирку.

Это была не пустая угроза. Быков понял, что если он отпустит балку, то это не заставит Алекса отпустить его самого. Такие держатся до последнего.

– Глупо, – пробормотал он. – Как глупо!

– Погибать всегда глупо, – отозвался Алекс. – Так что давай жить. Полезли наверх потихоньку.

С удивлением Быков обнаружил, что дополнительная поддержка настолько уменьшила нагрузку на руки, что он все еще висит и даже способен слегка подтягиваться, находя зазоры для ослабевших пальцев. Туловище и ноги, болтающиеся в пустоте, тянули вниз, но желание жить пересиливало. Быков не заметил, как поднялся примерно на полметра и, переплетя ноги вокруг конструкции, почувствовал себя еще увереннее.

И тут, как часто бывает, когда собираешься перевести дух с облегчением, случилось непредвиденное. Загудел какой-то двигатель и, перескочив на регистр выше, сделался похожим на вой. Раздался громогласный скрежет, и Быков почувствовал, что балка стронулась с места и поползла по кругу, раскачиваясь все сильнее.

Каким-то чудом механизм вращения башни уцелел и заработал вновь. Скорее всего, двигатель выключился во время перепада напряжения, а теперь ожил вновь. А может быть, это был результат чьей-то инициативы. Кто-то нажал на кнопочку, и все сантиметры, отвоеванные Быковым, были утрачены. Его ноги опять повисли в воздухе, но хуже всего, что движение балки застало врасплох Алекса. Он кувыркнулся через себя и в буквальном смысле сел на голову Быкову.

После этого счет их жизням пошел уже не на минуты, а на секунды. Мышцы Быкова больше не справлялись с задачей. Нагрузка оказалась слишком велика для них. Алекс сумел подтянуться и приподняться, но тотчас соскользнул обратно, едва не свернув шею Быкову.

Некоторое время пальцы продолжали держаться, несмотря на готовые порваться сухожилия и содранную до живого мяса кожу. Вращение не прекращалось, повисшая балка раскачивалась все сильнее, словно стремясь стряхнуть с себя лишнюю нагрузку. Напоследок Быков чуть не выкрикнул ругательство, но подумал, что перед смертью, наверное, уместнее проявить благочестие, и сдержался. Его ладони бессильно скользнули по гладким граням. Закрыв глаза, он полетел вниз.

Никаких предсмертных видений не было. Ничего похожего на кадры прошедшей жизни, сматывающейся обратно. Просто полет и – почти сразу – толчок при падении.

Смерть оказалась легкой и почти безболезненной, если не считать ушибленных ступней. Ожидая увидеть извечный свет, вход в тоннель или собственный труп, распростертый на земле, Быков слегка раздвинул веки. Кто это шевелится рядом? Силуэт вполне человеческий, без крыльев и рогов.

– Ни хрена себе, – произнес он.

Быков раскрыл глаза шире и увидел Алекса. Они находились на обширной площадке, покрытой чем-то шершавым и черным. Над ними, отчаянно скрипя, вращалась башня, отбрасывая на мужчин скользящую тень.

– Побежали отсюда, – предложил Алекс. – Если свалится, раздавит как букашек.