Катрин Арлей - Марионетка

Ваша любящая дочь,

Хильдегарде Корф-Ричмонд.»

В этом письме был чек, выписанный на ваше имя и датированный пятницей. Можете вы что-то пояснить, мистер Корф?

Последовала долгая пауза.

Хильда как завороженная не сводила с магнитофона недоверчивого взгляда. Молчание в кабинете и на магнитной записи затянулось на целую вечность. Если бы она своими глазами не видела, как лента наматывается на катушку, то подумала, что магнитофон сломался.

— Мне кажется, что… — начал было голос Антона Корфа, но Стерлинг Кейн неожиданно остановил воспроизведение и перегнулся через стол.

— Я только что спрашивал у вас, не пытались вы когда-нибудь купить молчание отца. Не забыли? Мне дважды пришлось задавать этот вопрос, сейчас я делаю это в третий раз. Что вы на это скажете?

Хильда от удивления раскрыла рот, ещё раз посмотрела на магнитофон и перевела взгляд на капитана, похоже, не понимая, что от неё требуют.

— Вы продолжаете отрицать, что убили мужа и пытались за двести тысяч долларов купить молчание отца?

К Хильде вернулся дар речи, и, заикаясь, сквозь слезы она смогла пробормотать:

— Именно он и заставил меня написать это письмо, ещё когда меня нанял. По его словам, оно служило гарантией, что я не изменю нашей договоренности, и он пустит его в ход только в том случае, если после получения наследства я не захочу выплатить ему деньги.

— Я думал, что он хочет в качестве вашего наследника получить все состояние.

— Именно так и получилось, но поначалу он этого не говорил. Он просто хотел получить после смерти Карла Ричмонда не двадцать, а двести тысяч долларов.

— Если верить вашим словам, это письмо написано во время ваших первых встреч.

— Да.

— Во Франции.

— В Канне.

— Откуда же тогда вы знали его нью-йоркский адрес?

— Он сам продиктовал.

— И уже при второй встрече с совершенно незнакомым человеком, вы пишите ему компрометирующее вас письмо и подписываетесь фамилией мужа, о котором ничего не знали?

— Но это письмо служило только гарантией.

— Тогда как там мог оказаться чек?

Хильда заломила руки.

— Он попросил его выписать, как раз перед тем, как мы прибыли в Нью-Йорк. Корф пытался меня шантажировать.

— За убийство мужа?

— Да, приписав его мне.

— Но чек датирован пятницей, а ваш муж был жив ещё до субботнего утра. Как Антон Корф мог вас шантажировать, если преступление ещё не совершилось?

— Не знаю. Он заявил, что до самой Калифорнии мы больше не увидимся, а если наш самолет попадет в катастрофу, то на его долю останутся только двадцать тысяч долларов. Корф говорил, что эти деньги послужат ему страховкой.

— Но поскольку вы настаиваете, что именно он убил Карла Ричмонда, она ему была не нужна.

— Но муж был жив, и я ни о чем не догадывалась.

— И вы, не моргнув глазом, подписали чек на такую огромную сумму? Как бы вам удалось оправдаться перед мужем, ведь, несмотря на ваше состояние, двести тысяч долларов — большие деньги?

— Карл никогда бы не узнал.

— Почему? Вы уже решили его убить?

— Это неправда, неправда, неправда! — закричала Хильда.

— Успокойтесь, миссис Ричмонд. Я только задаю вопросы, а не диктую вам ответы.

Он нажал кнопку, лента снова поползла.

— Мне кажется, что в данном случае имеет место ужасное непонимание. Я честно говорил дочери о баснословном наследстве, которое ждет её после смерти мужа, и не вижу здесь ничего предосудительного. Дочь молода и красива, но не знала счастья. Она строила на будущее массу различных планов, ведь размеры состояния просто безграничны. Ее муж был уже глубоким стариком и не мог жить вечно. За несколько дней до трагедии мы снова говорили об этом, я не сдержался и сделал несколько несправедливых резких замечаний. В том смысле, что Хильде без всяких усилий выпало такое счастье, и ей достанется капитал, в сотни раз превосходящий сбережения всей моей жизни. Должен признать, все это выглядело не очень прилично с моей стороны, но я же не святой. В тот день энтузиазм, с которым она строила планы, меня ужасно раздражал и вызывал зависть. У моей дочери благородная натура, и хотя мы больше не касались этого вопроса, я уверен, что именно его она имела в виду, когда писала мне письмо и прилагала к нему чек. Другого объяснения не вижу.

Стерлинг Кейн в очередной раз остановил магнитофон.

— Я предоставляю вам быть единственной судьей этого так сказать чудовища, единственное желание которого — вас уничтожить.

Прежде, чем Хильда смогла ответить, Стерлинг Кейн снова включил магнитофон.

— А может быть, мистер Корф, ваша дочь после убийства мужа хотела купить ваше молчание?

— Я отказываюсь слушать такую чудовищную ложь.

— И все же кто-то дал ему яд. На бокале, которым в последний раз пользовался мистер Ричмонд, нашли отпечатки пальцев только мистера Ричмонда и его жены.

— Это ничего не значит. Цветные слуги всегда обслуживали только в перчатках.

— Согласен. Но если отпечатки принадлежат вашей дочери и зятю, то только потому, что они последними прикасались к бокалу.

— Это абсурд, будь она виновна, то в первую очередь стерла бы отпечатки пальцев. Вопрос настолько элементарен, что не подлежит обсуждению.

— Но мы должны его обсудить, мистер Корф. Совершено убийство. Я понимаю ваши чувства, но единственным критерием для нас может служить только истина. Как вы сможете объяснить, что в сумочке вашей дочери нашли следы какого-то порошка? Анализ показал, что это кураре, тот самый яд, который обнаружили в теле мистера Ричмонда.

— Предположение — не доказательство.

— Даже если яд получен из тропического растения soranais, весьма распространенного на Бермудах? Кто, кроме миссис Ричмонд, сходил на берег в Сан-Кристобале?

— Вероятно, команда яхты.

— Цветные слуги тоже?

— Нет, их никогда не отпускают. Им платят сразу за весь год, но они работают исключительно во время плавания на яхте. Принимая во внимание целые месяцы, которые они бездельничают, выходных им не полагается.

— А кто, кроме них, имеет свободный доступ в хозяйскую каюту?

— Больше никто.

— Это все, что я хотел выяснить, мистер Корф.

Потом в динамиках послышалось странное шуршание. Возможно, участники диалога встали с мест и следователь угощал Антона Корфа сигаретой, поскольку тот поблагодарил его и тяжело вздохнул. Какое-то время они молча курили, затем тишину нарушил голос Стерлинга Кейна.

— Мистер Корф, вы отказались отвечать на мой вопрос о причинах вашего тайного визита на яхту. К счастью для вас, вы не сумели избавиться от магнитофона, за которым приходили. Мы несколько раз прослушали ленту и то, что услышали, в комментариях не нуждается. Не хотите предоставить более полную информацию?