Галина Вильченко - Битва экстрасенсов. Алька и её друзья

– Я не твой внутренний голос, я твой разум, – прозвучало у Альки в голове.

– Ещё не хватало, чтобы у меня в голове началась гражданская война между моим внутренним голосом и непонятно откуда появившемся разумом, – пробурчала Аля, но дверь прикрыла и стала спускаться по лестнице. – Ладно, не буду торопиться, для начала поговорю с бабушками, сидящими на скамейке. В таких старых дворах обычно все про всех знают, бабушки не исключение, – приняла решение Алька. Она вышла из подъезда и подошла к старушкам. При ее приближении те перестали вести оживленную беседу и уставились на девушку.

– Здравствуйте, – поприветствовала старушек Аля.

– Здравствуй, дочка, – ответили те в один голос.

– А я тебя знаю – ты Алька, внучка Антонины, – заявила вдруг одна из старушек, и обратилась к своей собеседнице, – Дусь, ты помнишь Антонину? Мы на стройке вместе работали, давно уже. Я на стройку пришла девчонкой, сразу после школы, а Антонина уже о пенсии подумывала. Все сокрушалась, что дочка её без присмотра выросла, а теперь ещё и внучка растёт как беспризорница. А я тебя ещё маленькой помню, и как маму твою хоронили – помню, тебе тогда лет тринадцать было, Антонина уже на стройке не работала. Ты мало с тех пор изменилась, так маленькой и осталась. Антонина, бывало, всё сокрушалась, что ты ешь плохо, поэтому и растёшь плохо. А в кого тебе большой-то быть? Бабка маленькая росточком, мать тоже, а хотят, чтобы дочка справная выросла. Нет уж, что природой заложено, то и вырастет, хоть закорми.

– Бабушка умерла шесть лет назад, – тихо сказала Аля.

– Что ж поделаешь, все там будем, – философски заметила одна из старушек. – Меня Анной звать, а это – Дуся.

Аля улыбнулась. Бабки представляли себя как девочки – по именам, без всяких добавок «баба» или «тетя», не говоря уже об отчестве.

– Так ты одна осталась? – поинтересовалась баба Дуся.

– Почему одна? У меня сын есть, – ответила Аля.

– А муж? – сразу же задала вопрос баба Анна.

– Муж тоже, но он почти все время в командировках, так что мы с сыном привыкли жить вдвоем.

Аля не стала говорить бабкам всю правду о себе. Зачем? Этих старушек она не помнила совсем, в детстве все они были для нее на одно лицо. Изливать свою душу перед всеми, кто знал её родственников, она не собиралась.

– А к нам чего забрела? – подозрительно спросила баба Дуся.

– Мне нужна ваша помощь, – улыбнулась Аля. – В этом доме в шестой квартире живёт семья Кудриных. Я знаю, что Вера в больнице, а Паша не вернулся из командировки. А вы не знаете, кто сейчас живёт в их квартире?

– Несколько дней никого не было, а потом вдруг мужик появился, видный такой, с бородкой, как у Ленина, только черной, в очках, волосы черные и густые, назад зачесаны. А два дня назад пришла женщина, вся в черном, мы думали Маня, это она вечно в черном ходила. Её мы видели только один раз, она прошмыгнула в квартиру и всё, оттуда больше не выходила, – торопливо рассказывала баба Дуся.

– А может и выходила, только мы её больше не видели, – поправила подругу баба Анна. – Слушай, а ты чего это ими интересуешься?

– Я Димкина воспитательница в детском саду, он в сад не ходит, а причину мы не знаем, на звонки никто не отвечает. Вот я и решила узнать, что с мальчиком. Скажите, а что вы знаете о Павле?

– Всё! – в один голос ответили старушки.

– Он же у нас на глазах вырос, а его бабка вместе с нами работала на стройках. Нам троим и квартиры в этом доме дали, на одном этаже. Мы жили как одна семья, помогали друг другу, праздники вместе встречали. Квартира у Кудриных хорошая, трехкомнатная. Семья-то раньше большая была: Наталья, бабка Пашкина, сын ее Матвей – батька Павла, жена его с детьми, да ещё мать жены с ними жила. Паша совсем маленький был, когда случилось несчастье – Матвей с женой погибли в автомобильной катастрофе, и осталась Наталья с малыми детьми на руках, – неспешно рассказывала баба Дуся.

– А куда же делась мать жены? – спросила Аля.

– Так она умерла ещё до аварии, больная была совсем, почти не вставала, в этом доме и пожила совсем немного, да прибрал бог мученицу к себе, – пояснила баба Анна.

– Скажите, вы говорите, что Наталья осталась одна с детьми, значит Паша не единственный ребенок? У него есть братья и сестры? Что стало с ними?

– Да, были. Пашка младший, а старшие близнецы – Вовка и Толька, старше его на пять лет, только трагичная у них судьба была. Парни выросли ладные – высокие, стройные, сильные. Армию отслужили, домой вернулись и стали думать, куда пойти работать. Учились в школе братья так себе, не то, чтобы плохо, но и за учебниками не засиживались. До армии окончили автотранспортный техникум, поэтому и подумывали устроиться в автоколонну. Но однажды из почтового ящика вытащили письмо из милиции, тоже звали на работу. Вот ребята и пошли туда. Их взяли, на учебу отправили, только не довелось им поработать в милиции. Их отправили на практику в ГАИ, они на дороге стояли, следили, чтобы шофера по правилам ездили, а тут пьяный на грузовике прямо на них выехал и задавил. Твоя мама тоже погибла от пьяницы, только она в машине ехала, а Вовка и Толька на дороге стояли. Похоронили их, и Наталья тоже не задержалась на этом свете, за внуками отправилась. Возраст у неё уже не юношеский был, а тут горе такое, сразу двух внуков потеряла, вот сердце и не выдержало. И остался Паша совсем один в трёхкомнатной квартире. Он тогда в техникуме учился, а когда такая беда случилась, бросить хотел, да мы не дали, шефство над ним взяли. В профком бегали, просили, чтобы его из квартиры не выселяли. А то нашлись желающие на его жилплощадь, хотели парня в общежитие переселить, а его квартиру занять. Тут нам милиция помогла, все-таки Вова и Толя при исполнении погибли. А потом Паша женился на Вере, ребёнок у них появился, и от него отстали.

– А Вова и Толя были женаты? Или девушки у них были? – поинтересовалась Алька.

– Женаты не были, не успели, а вот девушки были. Они приводили их к нам на смотрины, тоже нашли себе сестёр – Ира и Наташа. Ирочка ровесницей им была, а Наташа ещё совсем молоденькая, восемнадцать годков всего. На похоронах плакали обе, особенно Ирочка. Наташа сдержанней себя вела, да это и понятно – молодая она ещё, не совсем понимала, а может, и любви у неё к Толику не было. Но вот где они сейчас – мы не знаем.

– А кто такая баба Маня? – спросила Аля и заметила, как нахмурились старушки.

– Про неё мы мало знаем, – с сожалением произнесла баба Дуся, хотела ещё что-то сказать, но баба Анна перебила её.

– А хорошего совсем не знаем! Она появилась у нас года три назад или немного позже, как насупленная грачиха – вся в чёрном и с длинным острым носом. Я спросила у Веры, кто она такая. Говорит – дальняя родственница, о которой она слышала, но которую ни разу не видела. Паша и Вера встретили Маню хорошо, выделили ей маленькую комнатку, думали, что она им с Димкой поможет. Вера ведь медсестрой в поликлинике работала, а Паша шофёром, в командировки часто ездит, Димку иногда из сада забирать некому было, вот они на Маню и рассчитывали. Мы им предлагали свои услуги, но они говорят, что им неудобно больных и старых бабок гонять в сад за их ребёнком. Можно подумать, Маня моложе и здоровее нас была. Димка бабу Маню не любил, убегал от неё, говорил, что она похожа на Бабу Ягу. А она тоже его не очень-то и жаловала, могла даже ударить. Паша как увидел, что она дала парню подзатыльник, рассердился сильно. Мы хоть люди и простые, но мальчишек не били, отругать могли, по-нашему, по-русски, а вот чтобы руки распускать – никогда. Паша велел Вере уволиться с работы и сидеть с Димкой, говорил, что достаточно зарабатывает, чтобы содержать семью, но Вера воспротивилась. А однажды, не так давно было, Паша уехал в поездку, а Вера приболела сильно, а Маня возьми и увези их куда-то. Паша приехал, а жены с сыном нет. Уж не знаем, куда он ездил, где их искал, но привёз назад, бабе Мане запретил показываться ему на глаза. Вера перешла в другой кабинет работать, вечера теперь у неё свободными стали, – баба Анна замолчала.