Ксения Гожа - Трое в церкви, не считая Дьявола. Стоит повернуться к Богу спиной, и увидишь путь к Дьяволу

– В какое время они вышли из зала? – спросил детектив, посмотрев на Ивана, который почему-то покраснел.

– Ну… Служба кончилась около восьми. А потом…

– Можно осмотреть тела? – нетерпеливо перебил его Виктор.

– Да. Конечно. Только аккуратно. Скоро должен приехать врач, он должен их осмотреть.

Уже начинало темнеть, когда она подъехала на такси к нужной церкви. Светлана заплатила таксисту и вышла на улицу, где еще шел мелкий дождь. Она быстро побежала под крышу здания, чтобы не промокнуть. У входа ее встретил служитель церкви.

– Меня зовут Павел, вы врач из больницы?

– Да. Меня зовут Светлана Лисичкина.

– Проходите, пожалуйста.

Она вошла в церковь, и в нос резко ударил запах свечей и старой сырости. Несмотря на это, Светлана была решительно настроена на выполнение своего задания и уверенным шагом прошла за Павлом в маленький зал для молитв, где находился другой служитель и еще какой-то молодой мужчина в дорогом и красивом черном костюме. Оба встали, приветствуя женщину, однако, она отрывисто и довольно резко сказала им:

– Надеюсь, вы не будете мне мешать? Моя работа построена на внимании, а…

– Конечно, мы скоро уйдем, – наклонился служитель и вышел к Павлу, где они остались стоять и наблюдать за происходящим.

Молодой человек в костюме протянул руку Светлане и сказал:

– Я детектив, Виктор Снегирёв.

– Рада знакомству, – руку она не пожала.

– Знаете, нам предстоит долгая работа и…

– И я не собираюсь задерживаться, уважаемый. Сделаю, что от меня требуется и уйду, а вы можете работать здесь, сколько душа пожелает.

Виктор опешил от подобного совершенно не обоснованно резкого тона, а Светлана наклонилась к телам и начала внимательно их осматривать.

Павел Уткин, вытирая засохшую грязь с носа, недовольно стоял на остановке и чувствовал, как тяжелая камера давила ему на плечо. И куда теперь? Автобусы дальше не ходят, это была конечная, а он впервые находится в этом месте и совершенно не имеет представления о том, что делать и в какую сторону повернуть. Павел нехотя вытащил влажный холодный телефон из кармана и набрал начальника редакции, хотя ужасно не хотел этого делать: он считал, что, прося о помощи, ты заведомо убеждаешь окружающих в своей собственной слабости. Но сейчас ситуация была безвыходной, а стоять под ливнем на пустынной остановке, где не было ни домов, ни магазинов, ни, тем более, указателей, ему не хотелось.

– Приехал? – минуя приветствие, спросил начальник, и на фоне его голоса что-то упало. – Черт!

Уткин почему-то злорадно ухмыльнулся.

– Да. Куда теперь?

– Не знаю, посмотри на карте и включи навигатор.

Звонок оборвался. Уткин, злобно тыча окоченевшими пальцами по экрану, вбил название церкви и ужаснулся: ему предстояло полчаса идти пешком по дороге рядом с лесом, чтобы добраться до места назначения. Хотелось плюнуть на все и дождаться следующего автобуса, чтобы уехать обратно, в центр, и погреться в каком-нибудь кафе за чашечкой обжигающего горького кофе. Но мысль о повышении подстегивала и грела душу лучше любого кофе, поэтому Павел, скрипя зубами от холода, быстрым размашистым шагом пошел по пустой дороге, спотыкаясь в ямах и выбоинах, сопровождаемый лишь бесчувственным электронным голосом навигатора.

Промокший, уставший, с заплетающимися от долгой и быстрой ходьбы ногами, Павел Уткин прополз по ступенькам и постучал в дверь церкви. Перед ней стояла чья-то машина, и он подумал, что, наверное, начальник просто решил подшутить над ним, и тут уже работает другой журналист. Дверь быстро открылась и Павла впустили без разговоров.

– Вы даже не спросите, кто я? – Он удивленно посмотрел на старого монаха.

– Вы Павел Уткин, не правда ли? Мы вас ждали, проходите скорее, не стоит стоять прямо на входе, тут сквозит ветер. Все уже приехали, вы последний.

– Приехали. А я пешком шел, – недовольно буркнул Уткин и чихнул. Еще заболеть не хватало.

– Целеустремленность и труд щедро вознаграждаются.

Павлу казалось, что священнослужитель над ним издевается. Включив камеру, непутевый журналист стал снимать все, что только видел вокруг, ничуть не жалея об отсутствии оператора: он считал, что сам может великолепно справиться с любой работой. В объектив камеры попадало все, что встречалось Павлу на пути: иконы, свечи, фрески на стенах, картины, разбитая плитка пола, засохшие угрюмые цветы и какой-то молодой человек высокого роста с локонами темных волос, улыбающийся и поправляющий манжеты своего отглаженного пиджака. От неожиданности Уткин отшатнулся.

– Ты еще кто?

– Виктор Снегирёв, детектив Ярославского отдела полиции. А вы?

– Павел, – он почему-то не захотел называть свою нелепую фамилию, постеснявшись ее неуклюжести. Недоброжелательно сверкнув глазами, он посмотрел на Виктора, улыбающегося ему, как будто они уже были старыми приятелями. Уткин такого дружелюбия не понимал и, следовательно, по достоинству не оценил. – Что, по связям занял место в полиции? Папочка купил его тебе? Или, может, подарил на восемнадцатый День Рожденья?

Виктор пренебрежительно фыркнул.

– Мне двадцать четыре. Я большими усилиями отвоевывал себе хорошую работу, а вот вас, наверняка, приняли со всеми почестями. Разве я не прав?

В какой-то степени Снегирёв был прав. Уткина приняли в новый коллектив только потому, что кроме него не было больше таких героев, отважившихся примкнуть к редакции жалкой газетенки. Столкнувшись плечами с новым коллегой, Павел проследовал дальше, оставляя позади смеющегося в кулак молодого детектива и направляясь прямо к комнате, где сейчас орудовала Светлана, превратившая ее в свою святыню, выгнав оттуда Виктора.

Лисичкина была шокирована результатами. Складывалось четкое ощущение того, что это было не убийство, а самоубийство. Конечно, она не могла знать этого наверняка, нужно было еще переговорить с детективом и служителями церкви, рассказать обо всем Привалину, однако, следов на теле она не увидела. Из глаз мертвых монахинь текла кровь, будто это было вызвано действиями яда. Светлана провела ватными палочками во рту обеих и положила их в пластиковые пакетики. Завтра в больнице она проверит все.

Она вовремя закончила работу, потому что в этот самый момент в зал нелепо ворвался парень с камерой, направляя объектив прямо Светлане в лицо.

– Женщина, отойдите, я снимаю репортаж!

Светлана сделала шаг в сторону, закрывая собой лежащие на полу тела.

– Что вы делаете? – крикнул парень пытаясь вытеснить Лисичкну из комнаты.

– Вы можете войти сюда только тогда, когда я закончу работу, – громко и сердито сказала она, скрестив руки на груди.

– Но вы же закончили!

– Нет, – соврала Лисичкина и снова села на пол, смотря на трупы и притворяясь, что занимается каким-то делом.