Марина Крамер - Реанимация судьбы

© Крамер М., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Сентябрь

Самое неприятное по утрам – просыпаться не от звонка будильника, а от назойливого жужжания мобильного телефона на тумбочке. Человек, звонящий в половине седьмого утра, похоже, не отдает себе отчета в том, что своим звонком может выбить меня из колеи на весь день, а то и на всю неделю, если дело происходит в понедельник. Так уж я устроена – телефонные звонки никогда ничего хорошего в мою жизнь не приносили.

– Аделина, да возьми ты уже чертову трубку, – простонал рядом муж, пряча голову под подушку. – У меня библиотечный день сегодня, надеялся выспаться…

– Прости… – Я с неохотой выбралась из-под одеяла и, прихватив телефон, вышла в кухню.

Звонил отец. Отец, пропавший из моей жизни так давно, что я уже и обижаться перестала, не общавшийся теперь со мной по два-три месяца, нашел время для задушевного разговора. Понедельник, шесть тридцать утра. Ну что же, сделаем вид, что я рада его слышать…

– Алло, – включая плиту и снимая с полки банку кофейных зерен, проговорила я в трубку.

– Деля, прости, что так рано, – в голосе отца слышались виноватые нотки, и это было странно, – но мне необходима твоя помощь.

– Помощь? Тебе? В Швейцарии закончились пластические хирурги?

– Не в этом дело.

– А в чем? – сразу насторожилась я, потому что вторым человеком, кому могла понадобиться моя помощь, был брат Николенька, третий год живший у отца.

– Есть одна девушка… словом, ей нужно какое-то время побыть там, где ее никто не найдет, так сложились обстоятельства. Пока оформляются документы на выезд, ей необходимо убежище, и я подумал, что твоя клиника…

– Отец, моя клиника – не перевалочный пункт для мигрантов.

– Может быть, ты сперва дослушаешь? От тебя ничего не требуется, я оплачу каждый день ее пребывания по максимальному тарифу.

– Дело не в деньгах. Есть такое понятие, как репутация.

– Тебе беспокоиться не о чем. Никакого криминала, я бы ни за что тебя не втянул во что-то противоправное. Я прошу тебя просто помочь человеку, оказавшемуся в тяжелой ситуации. У тебя наверняка есть хорошие психологи, я бы оплатил работу с ними, это необходимо.

– А я могу задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Кем тебе приходится эта девушка?

Не знаю, как вообще у меня это вырвалось, почему при упоминании о какой-то незнакомке у меня внутри все заныло от неприятного предчувствия. И, задав вопрос, я вдруг поняла, что уже не хочу слышать ответ.

– Она дочь моего друга, – произнес отец, и я даже испытала разочарование, поняв, что ошиблась. Мне почему-то показалось, что речь пойдет о какой-нибудь его внебрачной дочери. – Аделина, я очень тебя прошу… – Тон отца вдруг изменился на почти умоляющий, и это было даже слегка неловко – мой отец владел крупной фирмой, работал на международном уровне и никогда ни о чем никого не просил. – Я должен ее выручить, но сделать это могу только с твоей помощью.

– Я поняла. Пусть приезжает, дай ей мой номер.

– Спасибо, дочь.

Хорошо, что в этот момент он не мог видеть выражение моего лица. Дочь…

– Кто это звонил в такую рань? – пробормотал сонно Матвей, сбрасывая с головы подушку.

– Отец.

– Да? – Мгновенно стряхнув остатки сна, муж сел в постели и посмотрел на меня внимательно. – И о чем речь?

– Сама не поняла, – призналась я со вздохом и завалилась на кровать, по-прежнему сжимая в руке телефон. – Но чувствую, что согласилась на какую-то аферу.

– Чего он хотел?

– Чтобы в моей клинике дождалась получения документов на выезд за границу какая-то дочь его друга. Понятия, кстати, не имею, о ком речь.

– А у тебя теперь отель со всеми удобствами?

– Вот я тоже об этом спросила, но отец вдруг начал говорить умоляющим тоном, и я… ну, понимаешь… короче, сломалась. Он меня никогда ни о чем не просил, хотя сам очень помог – помнишь?

– И ты решила, что обязана рассчитаться?

Я повернулась на правый бок, подперла голову кулаком и посмотрела на Матвея:

– Ты не одобряешь?

– Можно подумать, что-то изменится от моего неодобрения. Ты ведь уже приняла решение.

– Скажем так – я не отказала. Да и что может случиться, если одну палату займет какая-то девушка? Не обеднею.

И, словно в ответ на мои слова, телефон пискнул оповещением о пришедшем сообщении. Оно оказалось от отца, и текст гласил: «Мы не обговорили расходы. Не волнуйся, я все оплачу по банковским реквизитам, они у меня есть. Хорошего дня, Аделина». Я молча протянула телефон Матвею, тот прочитал и покачал головой:

– Не нравится мне это.

– Ты просто отца моего не знаешь.

– И что – он великий филантроп и благотворитель?

– Матвей, не смешно.

– Да я и не смеюсь. Ты столько раз рассказывала, что он спокойно оставил вас с матерью, исчез на долгие годы, а теперь убеждаешь меня в том, что его хобби – помогать попавшим в беду девушкам? Мягко говоря, странно.

Я вздохнула. Матвей был прав, а я просто подсознательно пыталась защитить отца – все-таки кровь, что ни говори, вещь сильная. Уж не знаю, что там за друг был и чем мой отец ему обязан, раз решил помочь его дочери, но мне почему-то хотелось, чтобы в отце было что-то… человеческое, что ли. В конце концов, ведь он помог мне в свое время, когда я уже почти потеряла клинику, разобрался и с кредиторами, и с шантажистами. Правда, мне всегда потом казалось, что сделал он это с единственной целью – чтобы на старости лет не мучила совесть за то, что в нашем с братом детстве его не было. Но Николенька, периодически баловавший меня телефонными звонками и длинными, подробными письмами, утверждал, что отношения с отцом у него сложились самые что ни на есть родственные. Они вместе ездили на рыбалку, отмечали праздники – словом, вели себя как отец и сын, которые никогда и не расставались. Наверное, Николенька был слишком мал, чтобы ощутить тот вкус предательства, что ощутила я, когда отец ушел.

– Ладно, разберемся, – пробормотала я и села. – Пойду собираться, сегодня операционный день.

– В понедельник? – удивился муж. – Что вдруг?

– Так получилось. В ночь привезли кого-то из городской больницы, нужна сложная восстановительная операция.

– Вернешься поздно?

– Как пойдет.

– Тогда с меня ужин?

– Как хочешь, Матвей. Будет настроение – готовь, нет – обойдемся тем, что есть. – Я поцеловала мужа в щеку и отправилась в душ.

Август

Это ужасное ощущение беспомощности, когда утром, открыв глаза, думаешь не о том, чем бы заняться, а о том, куда бы спрятаться и переждать еще один день. Так, наверное, чувствуют себя преступники, понимая, что розыск объявлен. Но я-то ничего не совершила, я вообще ни при чем и до последнего не знала, что происходит. Жила себе, училась, работала, ходила с подругами в парк, в кино, покупала какие-то вещи, любила томатный сок и очень сладкий чай и даже представить себе не могла, что вся эта беззаботная жизнь закончится в одну секунду. Ровно в тот момент, когда моя мама шагнет с тротуара прямо под колеса грузовика.