Линвуд Баркли - Последний выстрел

– Лучше бы вы этого не говорили. Представители защиты не произнесли эти слова ни разу за весь процесс. Зато их вовсю употребляли представители обвинения и пресса, и это звучало оскорбительно. Да, это было унизительно. Не только для Джереми, но и для Глории. Это очень плохо на нее подействовало.

– Но ведь то, что представители защиты Джереми не произносили эти слова, просто-напросто хорошо укладывалось в их стратегию. Суть ее адвокат Джереми изложил вполне ясно. Она в том, что Джереми был настолько изнеженным и избалованным, настолько не привык что-либо делать самостоятельно, до такой степени не научился брать на себя ответственность за свои действия, что ему даже в голову не пришло, будто он совершил что-то плохое, когда он…

– Мне известно, что он сделал.

– …когда он во время какой-то гулянки сел в пьяном виде за руль и сбил кого-то насмерть. При всем уважении, мисс Плимптон, я не могу охарактеризовать это как просто дорожно-транспортное происшествие.

– Возможно, вы не тот человек, которого мне следовало бы нанять.

– Очень может быть, – сказал я, поставил чашку на блюдце и, отодвинув стул от стола, встал. – Спасибо за чай.

– Подождите, – Мэдэлайн Плимптон протянула руку в мою сторону.

Этот жест заставил меня немного замешкаться.

– Подождите.

Я замер на месте в ожидании дальнейшего развития событий.

– Пожалуйста.

Уловив в голосе Мэдэлайн Плимптон умоляющие нотки, я снова сел, придвинул стул к столу и поставил локти на столешницу.

– Полагаю, мне не стоить удивляться, что ваша реакция на мою просьбу аналогична реакции других специалистов, к которым я обращалась, – снова заговорила мисс Плимптон. – Джереми не умел ладить с людьми и завоевывать их расположение. Но судья принял решение не отправлять его в тюрьму. Мистеру Финчу удалось убедить судью, что…

– Мистеру Финчу?

– Это адвокат Джереми, о котором вы только что упомянули. Грант Финч. Так вот, мистер Финч предложил свою судебную стратегию. Поначалу никто не верил в то, что судья сочтет ее убедительной. Но, когда это все же случилось, мы все были в восторге. Если бы Джереми посадили в тюрьму, для мальчика это оказалось бы просто ужасно. В конце концов, он в самом деле еще ребенок. Он бы ни за что не выжил в тюрьме. И, несмотря на всю ужасную реакцию общества на приговор, в любом случае это лучше, чем если бы Джереми оказался за решеткой.

– Но теперь ему приходится жить в страхе, – заметил я.

Мэдэлайн Плимптон признала мою правоту едва заметным кивком.

– Да, это правда, но такие вещи рано или поздно проходят. Джереми мог попасть в тюрьму на несколько лет. Волна возмущения по поводу исхода процесса, скорее всего, продлится каких-то несколько месяцев. Со временем найдется другой объект для нападок. Например, какой-нибудь охотник, убивший льва в африканском заповеднике. Женщина, которая неудачно пошутит в своем Твиттере по поводу СПИДа. Полоумный политик, который заявит, что женщины сами должны знать, как исключить беременность в результате изнасилования. Наконец, какой-нибудь другой судья, который вынесет слишком мягкий приговор молодому человеку, изнасиловавшему больную девушку, лежащую без сознания в реанимации. Мы так любим негодовать по самым разным поводам, что нам каждую неделю необходим новый объект для выражения нашего возмущения. О Джереми в конце концов просто забудут, и он сможет вернуться к нормальной жизни. Но до тех пор, пока это произойдет, нужно, чтобы он находился в безопасности.

Я невольно подумал о том, когда к нормальной жизни сможет вернуться семья того, кого задавил Джереми, но в конце концов решил не задавать Мэдэлайн Плимптон этот вопрос.

– Так вот, возвращаясь к предыдущей теме разговора, скажу: да, Джереми имел прозвище Большой Ребенок. Считалось, что с ним обращались так, словно он еще совсем дитя. Стоило представителю обвинения один раз упомянуть об этом, как пресса тут же подхватила. Си-эн-эн даже превратило это прозвище в специальную отбивку – Дело Большого Ребенка, и широко использовало при освещении процесса всевозможную графику.

– Как человек, когда-то руководивший газетой, вы должны иметь представление о том, как делаются такие вещи.

– Верно. Но если я была владельцем СМИ, это вовсе не значит, что я одобряю все, что делается в журналистике.

– Я в самом деле не знаю, чем могу вам помочь, мисс Плимптон, – сказал я. – Впрочем, могу порекомендовать вам несколько агентств. Таких, которые практически не работают над расследованиями – в отличие от меня. Сотрудников этих агентств обычно нанимают как крутых парней, занимающихся личной охраной.

– Я не хочу, чтобы Джереми окружали бандиты.

Я пожал плечами.

– Может, вы хотя бы встретитесь с ними? – спросила Мэдэлайн Плимптон. – С Джереми и моей племянницей. Пожалуйста, поговорите с ними, а уж потом решайте, примете вы мое предложение или нет. Я уверена, если вы с ними побеседуете, то поймете, что они вовсе не те чудовища, которыми их изображают. Они просто люди, мистер Уивер. Живые люди. И они напуганы.

Я вынул из внутреннего кармана моего спортивного пиджака блокнот и ручку, снял с ручки колпачок и сказал:

– Почему бы вам не дать мне их адрес в Олбани?

– О, в этом нет необходимости, – ответила Мэдэлайн Плимптон. – Они здесь. Уже несколько дней они находятся у меня в доме. Они там, на заднем крыльце, и очень хотят с вами поговорить.

Барри Дакуорт хотел, чтобы Брайана Гаффни осмотрели медики. Поэтому он предложил молодому человеку подвезти его в местную больницу. Помимо прочего, это могло дать детективу возможность задать странному гражданину несколько дополнительных вопросов по поводу того, что с ним случилось. Предположение, что двухдневный провал в памяти мистера Гаффни был вызван злоупотреблением спиртным, Дакуорт отмел в сторону, как только увидел слова, вытатуированные на спине пострадавшего.

«Я БОЛЬНОЙ УБЛЮДОК, КОТОРЫЙ УБИЛ ШЭН». Эта фраза была не похожа на послание, которое нормальный человек или человек, напившийся в стельку, попросил бы набить себе иголкой и чернилами на голой спине.

Если Гаффни и знал, что именно вытатуировано у него на лопатках, он никак этого не обнаружил. Поэтому Дакуорт, попросив его еще раз задрать рубашку, сфотографировал надпись, а затем показал снимок посетителю.

– Господи боже, – пробормотал тот с изумлением. – Мне это кажется какой-то… какой-то бессмыслицей.

– Я полагаю, – сказал Дакуорт, – эта татуировка опрокидывает вашу версию по поводу того, что с вами произошло.

Лицо мистера Гаффни стало похоже на лицо четырехлетнего ребенка, пытающегося постичь смысл лекции Стивена Хокинга.

– Пожалуй… это в самом деле не похоже на дело рук инопланетян.