Игорь Сотников - Дровосек, или Человек, наломавший дров. Книга первая

Часть 1. Запутанная история

– Некто из страны Чень собирал однажды хворост, как вдруг встретил оленя ослепительной красоты, он погнался за оленем и убил его. Боясь, что кто-нибудь его увидит, он поспешно спрятал оленя в яме и прикрыл листьями подорожника, ликуя и радуясь своей удаче. Но вскоре он забыл место, где спрятал оленя, думая, что всё это ему приснилось, он отправился домой, бормоча что-то под нос по поводу случившегося.

Тем временем рядом случился человек, подслушавший его бормотание; следуя его словам, он пошёл и нашёл оленя. Вернувшись, он сказал жене: «Дровосеку приснилось, что он припрятал оленя, но не знал, где именно, а я нашёл оленя, значит, его сон не был действительностью».

«Это ты спал, – отвечала жена, – и тебе приснился дровосек. Убил ли он оленя? И есть ли вообще такой человек? Это ты убил оленя, иначе как бы сон стал действительностью?»

«Да, ты права, – согласился муж. – Это я убил оленя, поэтому не так уж важно, дровосеку ли приснился олень или мне приснился дровосек».

Когда дровосек вернулся домой, то стал досадовать о потерянном олене, и ночью ему приснилось место, где был спрятан олень, и тот, кто унес его. Утром он отправился на виденное во сне место: всё подтвердилось. Он предпринял шаги, чтобы вернуть свое имущество в законном порядке; по окончании слушания дела судья вынес следующее решение: «Истец начал с подлинного оленя и мнимого сна. Далее он заявляет о подлинном сне и мнимом олене. Ответчик подлинно овладел оленем, который приснился, но по его словам, – олень приснился истцу, и теперь ответчик пытается удержать добычу. Согласно же мнения его жены, и олень, и сам дровосек – только часть его сна, поэтому оленя не убивал никто. Всё же поскольку убитый олень лежит перед вами, то вам ничего не остаётся, как поделить его между собой».

Когда император государства Чень услышал об этом происшествии, он воскликнул: «Судье, верно, самому приснилось всё это дело». – Продолжая смотреть на красное зарево утреннего неба, закончил свой рассказ Край.

– И к чему это ты рассказал? – спросил Края, сидящий рядом с ним на пригорке, его товарищ Риск.

– Разве рассказанная история обязательно должна быть предвестником или же причиной бури? – спросил Край. – И разве она сама по себе, без привязки к другим событиям, не может в отдельности существовать.

– Тогда ни к чему … – А вот закончить эту свою фразу Риск не потрудился и, поднявшись с места, оставил Края одного домысливать её.

ГЛАВА 1

Человек находчивый

– Терпеть не могу когда в таких случаях, в основном в дешёвых сериалах про копов или ментов, говорят, что я мол не люблю такие дела. – Со злостью выпуская дым из сигареты, с тем же яростным откровением к окружающим людям, где особенно дымно досталось новому помощнику следователя, с именем под стать помощнику и по совместительству стажёру, Фома, зарядил себя и заодно раскалил атмосферу следователь Свят. – А я их просто ненавижу! – Яростно добавил Свят, пнув ногой валяющуюся на грязном тротуаре банку из под какого-то энергетика, чем вызвал повышенный интерес к себе и к банке со стороны следственного коллектива, занимающего делом, а не как он бездельем – все находящиеся здесь люди в тот же момент перевели свой взгляд на эту покатившуюся по грязному тротуару жестяную банку, и так до тех пор, пока она не уткнулась в мусорный бак.

Но ему всё можно, в том числе пинать и плевать на улики, и никто его в этом не упрекнёт и не сделает замечание: «Мол, какого хрена, ты, козёл, пинаешь улики?!», – ведь ему, а не им, всего-то техническому персоналу следственного отдела, распутывать это, само собой загадочное преступление.

– Строят из себя и не пойми что… – Свят на этом месте осёкся и внимательно посмотрел на своего помощника, который может быть уже проявил усердие и догадался раньше него, кем себя возомнили те преступники, которые, по мнению Свята, занимаются таким строительным бизнесом. Но Фома, по всей видимости, на такие мелочи не разменивался, – а строят все эти преступники, как всем известно, саморазрушающиеся вавилонские башни, – а сразу зрил в самую глубь, и поэтому его физиономия так выглядит настырно глупо (хотя возможно, что он выглядел совсем обычно, но таковы реалии жизни – все стажёры и подчинённые для своего вышестоящего начальства или наставников, так выглядят, а они сами уже в свою очередь для своего начальства в таком естестве представляются), то есть его не переубедишь иначе выглядеть и мыслить, и у него нет никакого ответа на этот немой вопрос Свята.

И конечно Свят, как это обычно бывает, недооценил своего помощника и звучно сплюнул в его сторону, мол, тьфу на тебя, бездарь. После чего вернулся к своей недосказанной мысли, служащей для него путеводной нитью для его размышлений.

– Думают, что они самые умные. – Заставив напрячься, обезоружил этой новостью Фому Свят, вновь внимательно посмотрев на него, пытаясь понять, так же ли он считает, и если он считает себя за глупца перед этими достаточно хитрыми, чтобы заставить так думать Фому преступниками, то готов ли он на деле доказать, что так на счёт него не следует думать.

Но Фома всё также непревзойдённо неизменчив в выражении своей целеустремлённости, и это его упорство в себе, как ни странно, а впечатляет Свята и даёт ему надежду на то, что он своим не пробивным лбом расшибёт не себя, а лбы этих хитроумных преступников, которым уж точно не устоять перед таким упорством Фомы – если они сделали ставку на свой интеллект, против интеллекта Фомы, то им даже не стоит пытаться устоять перед твердолобым интеллектом Фомы.

– Так и думают, где бы обойти закон и при этом так, чтобы за собой не оставить следа. – Попытался завести себя Свят, что ему было очень необходимо для своего настроя. – Все на месте преступления оставляют следы, а мы дескать преступники продвинутые, и пойдём другим путём. И не только не оставим следов на месте преступления, но и срежем лишнее. Тьфу, противно слышать и видеть. – В отвращении скривил лицо Свят, заметив за собой, что смотрит на распластавшийся на грязной мостовой подворотни обезображенный труп молодой девушки. Над которой неизвестный злодей или злодеи, до выворачивания наизнанку некоторых особо впечатлительных сотрудников жутко потрудились, и вместе с волосами с головы срезали все её отличительные черты.

Что вызвало у Свята новый приступ затмения или просветления, что в его случае не поймёшь по причине отсутствия разницы. – Да за кого эта сволочь меня считает?! – сжав в своих руках попавший в них отворот пиджака Фомы, нервно вопросил его Свят.

И, пожалуй, на этот раз этот вопрос был излишним. Когда ответ на него лежит на поверхности и хорошо, что не лица Фомы, чья невыразительная неприступность для его понимания Святом, не раз спасала его от гнева этого придирчивого оперативника.