Виктор Каев - Свидетель остался жив. Детективные истории

На пляже людей было мало. Только две загорающих вдалеке пары да небольшая кампания молодых людей на волнорезе, которые азартно и шумно соревновались друг с другом в акробатических прыжках в воду. Пляж был усыпан тёмными кучами водорослей, обломками намокших сучьев и прочего мусора выброшенного прибоем.

Мы выбрали на берегу место почище, оставили там свои вещи, и с ходу бросились в мутную ещё волну. После шторма море оказалось довольно холодным и резко контрастировало с накалённым воздухом. Это было блаженство!

Минут двадцать я плавал и нырял, заплывал далеко за буи, лежал на воде, раскинув руки, и ловя розовые лучи уже почти заходящего солнца.

Я вышел на берег, когда почувствовал, что устал. Мои товарищи давно валялись на пляже. Я упал рядом с ними, ощущая странное приятное тепло этого низкого октябрьского солнца на своей мокрой солёной коже и ещё не остывшую гальку под собой. Мы умиротворённо молчали. Тишину нарушали только отдалённые возгласы прыгунов с волнореза, гулкое буханье воды от падения их тел, базарные вскрики чаек в небе, да сонный плеск волн, шевелящих гальку почти у наших ног.

Я ощутил чувство голода и спросил:

– Мужики, а что сегодня на обед давали?

– Э-э! А ты что ж? Деньги за обед сегодня в гомонок спрятал?

Роман Андреевич вступил в разговор, не открывая глаз. Он лежал ничком, опустив голову на скрещенные руки.

– А что такое гомонок? – спосил я.

– Ну, это кошелёк, по-вашему.

Лёша пошевелился и сел. Ему было не меньше сорока, но все звали его просто Лёшей. Его худая и высокая фигура всегда бросалась в глаза среди наших отдыхающих.

Мечтательно потянувшись, он ответил за двоих:

– Окрошечка была! Вку-усная, Ильич! Бифштекс с картофельным пюре. И на третье – виноград. Класс! …Слушайте! Я уже опять жрать хочу!

Я чувствовал с ним полную солидарность:

– А я-то как голоден! Вы себе и представить не можете!

Роман Андреевич шмыгнул носом и внёс предложение:

– Могу порекомендовать вариант. Тут есть одна забегаловка. Ещё не закрылась на зиму. Я там ел вчера неплохой «люля-кебаб». Пошли?

Голосовать не потребовалось. И мы, быстренько обтёршись полотенцами, сменив мокрые плавки на сухие и натянув шорты, направились к обозначенной цели.

В кафе было пусто. Только хозяин – грузный армянин, по-своему ругал молодого курчавого и кареглазого парня. Видимо, повара. Завидев нас, хозяин стал вежливым и улыбчивым. Услышав, что мы хотим «люля», он стал гостеприимно суетиться вокруг нас, расставляя белые пластиковые кресла у такого же стола, протирая всё это на ходу чистой тряпочкой и приговаривая:

– Садитесь, пожалуйста, гости дорогие! У Армена всегда есть «люля»! У Армена всегда самый вкусный «люля» на побережье!

– А пиво разливное свежее у вас есть?

Мой вопрос объяснялся тем, что на стойке бара я увидел пивной бочонок, из каких, обычно, продают свежее пиво.

– Конечно, есть! Я его только час, как привёз. Самое свежее, самое живое, самое прохладное! Пейте на здоровье!

Мы взяли каждому по паре больших стеклянных бокалов, и устроились за столом в ожидании своего заказа. В кафе вкусно запахло жареным мясом. Пиво пошло замечательно. Армен, бросив ещё несколько сердитых напутствий на родном языке своему поварёнку, исчез. Через десять минут кареглазый юноша-повар артистично вынес на подносе и подал нам наши порции. Чревоугодие продолжалось с солидной неспешностью. Роман Андреевич, тщательно и благоговейно пережёвывая кусочек «люля-кебаба», даже зажмурил глаза от удовольствия. От этого всё его лицо покрылось несметным количеством морщинок.

Пережёвывая пищу, он спросил:

– Слышь, Ильич! А что там слышно про взрыв в Джубге?

Я не понял:

– Какой взрыв? Когда?

– Сегодня. Аккурат, когда тебя не было. Когда ты с библиотекаршей слинял. У нас в санатории на вахте говорили. Кто-то из сотрудников ездил на обед домой в Джубгу, и рассказывал: на какой-то базе отдыха котельная взорвалась. Я сам слышал.

Я вспомнил, как в половине первого, направляясь в Туапсе, услышал раскаты эха над горами, показавшиеся мне отзвуком далёкой грозы.

– И что, есть пострадавшие?

– Не знаю. Про это не сказали. Но котельную всю разворотило. И стёкла в жилых корпусах повылетали.

– Ничего себе! Я же был в Джубге!

Лёша, проглотив кусок и запив его парой гигантских глотков пива, вздохнул, и состроил грозное выражение лица:

– А, может, это теракт? Террористы, может? А?

Роман Андреевич даже сплюнул:

– Типун тебе… Не-е! Скорей, как всегда, головотяпство. Человеческий фактор!

Лёша кивнул согласно:

– Ну, да! У нас же завсегда человеческий фактор! Какой-нибудь чудик насандалился, и что-нибудь не в ту сторону повернул. А она возьми и бабахни!

Роман Андреевич уже ковырял спичкой в зубах.

– Пьянь – она, конечно, у нас чаще всего причиной. Но, ты ж, опять смотри, оборудование какое?! Его, небось, уже раза два, как списать за ветхостью надо было. Это ж по всей стране такая болезнь. Все на оборудовании деньги экономят. Вот и аварии! Никакой МЧС не угонится спасать. Надо судить хозяев за такое. Ну, ничего! Бог не Ерошка – видит немножко! Вот интересно, кто ж хозяин той базе? Слышь, Ильич! А кто нашему санаторию хозяин, как ты думаешь? Один кто-то? Или, может, предприятие какое?

Я пожал плечами. Почему-то этот вопрос меня совсем не занимал.

– Не знаю, Роман Андреевич. Да и какая нам, собственно, разница?! Вроде, порядок есть. И ладно!

Только достигнув внутреннего ощущения полной умиротворённости, мы, наконец, отправились в санаторий.

Уже стемнело. Фонарей вдоль автотрассы не было. Чтобы не потерять направление, приходилось держаться кромки пустынного шоссе, поскольку его асфальтовая лента в темноте была светлее обочины. С гор потянуло такой долгожданной прохладой, что торопиться совсем не хотелось.

Наша «экспедиция» уже подходила к концу, когда нас неторопливо обогнала легковая машина, обдав ослепительным светом галогенных фар, лёгким запахом дорогого бензина и величественными звуками музыки Баха в современной обработке из приоткрытого окна. В темноте я не рассмотрел, но это вполне мог быть белый БМВ. Машина шла со стороны Туапсе. Николай? Ему ещё рановато, и он должен был ехать совсем с другой стороны. Впрочем, мало ли теперь народу ездит на БМВ?!

Мысль о Николае напомнила мне и о Лидии. Я вновь ощутил прилив теплого сочувствия к этой женщине и её дочери. Надо бы позвонить, узнать, как они пообщались, что решили?

Уже в своей комнате после очередного принятия душа, я набрал на мобильнике номер Лидии. Она долго не отвечала. Потом в трубке раздался её голос.

– Да. Я слушаю.

Фраза прозвучала как-то напряжённо.

– Добрый вечер. Это Олег.