Галина Вильченко - Опасности внезапного замужества

– Ты мойся, а я пойду поставлю чайник, все вопросы лучше решать за крепким чаем. Мы с Ларисой всегда так делаем.

– А Лариса – это кто?

– Подруга, раньше за стенкой жила, а теперь перебралась к жениху, в дом через дорогу, так что мы часто видимся. У неё есть брат, не женат, хороший мальчик, я тебя с ним сейчас познакомлю. Всё, я пошла ставить чайник и звать Виктора.

Ася вышла из ванной, на душе у неё отлегло: что делать с перепившими девушками, она не имела ни малейшего понятия. Ася несколько раз ударила в стенку, через минуту в квартиру ворвался заспанный парень.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил он.

– Ничего страшного, Витя, просто я решила, что тебе пора жениться, потенциальная невеста в ванной.

– Что, прямо сейчас? – с ехидцей в голосе поинтересовался Витя.

– Нет, сейчас я вас просто познакомлю, а то вдруг ты ей не понравишься?

– А, может, она мне не понравиться? Тогда что?

– А это, Витенька, не важно. Если Наташе ты приглянешься, быть свадьбе. Я всё сказала! Сиди тихо и не рыпайся.

– Аська, сколько раз я вам с Ларисой говорил, что сам найду себе невесту?! – возмутился Виктор. – Я вам что, ребёнок неразумный?!

– Что ты так взбесился? – усмехнулась Анастасия. – Я же тебя не в Загс веду, а пока только предлагаю познакомиться с будущей женой. Витя, мы с твоей сестрой не варвары какие-нибудь, чтобы тебя сразу женить. Ты познакомься с Наташей вначале, а уж потом вы сами решите, стоит вам создавать ячейку общества или нет.

Через минут пятнадцать Наташа появилась на кухне. Халат, что дала ей Ася, был маловат в ширину, но зато великоват в длину.

– Да, узковата кольчужка, – пошутила Наташа.

– Ничего, зато длинновата, – в тон ей ответила Ася.

Попивая крепкий и душистый чай, Наташа рассказала о своей жизни.

Сколько себя помнила, она всегда жила в детском доме. О своей маме маленькая Наташа не думала, она считала, что все маленькие дети живут в группах и их воспитывают и за ними ухаживают воспитатели и няни, которых малыши и зовут мамами. Однако девочка взрослела и со временем стала задумываться о своих родителях. Об отце ничего известно не было, а вот сведения о маме кое-какие были. Маму звали Семёнова Екатерина Семёновна, и её адрес находился в личном деле девочки. Воспитательница помогла написать маме письмо, опустив его в почтовый ящик, девочка уже на следующий день прибежала на почту за ответом. Однако, письма не было. Не было его ни через неделю, ни через месяц. Воспитательница объяснила ей, что мама, скорее всего, переехала в другой город и её адреса теперь никто не знает. Но через полгода Наташа получила письмо. Оно было не от мамы, а от брата Миши, который старше её на два года, учился в каком-то интернате, приехал на каникулы домой и нашёл письмо сестры. Никаких вестей от мамы Наташа так ни разу и не получила, зато брат ей писал, правда, не регулярно. И ещё у неё нашёлся отец. Он не приезжал к девочке, но к каждому празднику присылал подарок. Когда Наташа заканчивала восьмой класс, стал вопрос: где учиться дальше и какую профессию получать. Наташа хотела пойти учиться на шофёра. Ей нравились машины, детдомовский грузовичок она водила не хуже мальчишек, шофёр дядя Коля её очень хвалил. Но последовал звонок из самого областного центра, и Наташу оставили в детском доме заканчивать десятилетку. После школы девочка поступила в строительный техникум и собиралась учиться в институте. Она хотела стать инженером-строителем. Пока училась в техникуме, жила в общежитии, но после учёбы остро стал вопрос: где жить? Она обратилась в отдел социальной защиты и ей объяснили, что за ней сохраняется то жильё, которое она имела до детского дома, и Наташу поселили к маме. Мама работала дворником и жила в коммунальной квартире, в которой проживали ещё двое: совсем старенькая баба Тая, и тоже пожилая, но ещё не считающая себя старой, тётя Глаша. Одной было восемьдесят два года, второй семьдесят один. Баба Тая имела маленькую беленькую собачку Тапку, а тётя Глаша – большого пушистого белого кота Сугроба. И собачка, и кот были такими же старыми, как и их хозяйки. Соседки Катьку не любили, она была скандальная и крикливая женщина, а когда напивалась, ещё и лезла в драку. Куда только старушки не обращались – всё бесполезно.

Появление Наташи старушки встретили настороженно, но с каким-то непонятным волнением. На мать девочка была совсем не похожа, ни внешне, ни по характеру. Наташа во всём противостояла матери. Она светлая – мать тёмная, у неё лицо круглое – у матери овальное. Она не высокая, но складная – мать высокая и костлявая. Наташа сразу взяла под свою опеку старушек. Она убирала места общего пользования, бегала за продуктами и всегда предлагала чашку горячего чая, если видела, что бабушкам совсем плохо. Мать на старушек ворчала, могла толкнуть или ударить, лазала к ним в холодильник и воровала продукты. Наташа подкармливала Тапку и Сугроба, жалела их. Животные чувствовали её доброту и жались к её ногам. Мать их ненавидела, постоянно пинала и выбрасывала на улицу. Саму дочь мать признавать не хотела, называла нахлебницей, отбирала деньги. Две слабые соседки защитить девушку не могли, а дать отпор Наташа почему-то не решалась. Всё-таки мать.

Однажды, придя с работы домой, Наташа застала в комнате маленького плешивого человечка. Мать накрывала на стол, она была в нарядной блузке, на шее бусы, губы накрашены ярко-красной помадой. Человечек удивлённо уставился на девушку и спросил хриплым голосом:

– Это кто такая? У тебя новая соседка?

– Да вот, навязали мне на шею нахлебницу, говорят дочка. Заняла целую койку, за постой не платит, да ещё соседок против меня настраивает, – пожаловалась ему Катерина.

– А ты гони её в шею, не было у тебя никакой дочки, и не будет.

Мать повернулась к Наташе:

– Это мой муж, он не хочет, чтобы ты тут жила, нам и самим места мало, а пойдёшь жаловаться, он тебе быстро язычок укоротит, – зловеще говорила Катерина дочери, – так что уходи, покудова жива – здорова, и чтобы мы тебя больше не видели.

Наташа не была робкого десятка. Она дерзко взглянула на парочку и сказала:

– Я здесь на законных основаниях, у меня прописка, а вот вы кто такой? – Наташа подбоченилась и в упор смотрела на мужчину.

– Катя, она мне грубит! – возмутился тот. – Меня здесь не любят, пойду к Шурке, та мне всегда рада.

– Нет, Рудик, я тебя люблю! А эту девку я выгоню, – мать грозно стала надвигаться на Наташу. – Пошла вон, самозванка!

Она схватила какую-то палку и набросилась на девушку. Та закрывалась от ударов руками, потом не выдержала, выхватила палку и стукнула ею разъяренную мать. Та охнула и рухнула на пол.

– Убила! Люди, помогите, убила! – закричал Рудик.