Вероника ЛЕМ - Фокусник. Книга первая. Кремлевская елка

– Если тебе понадобится антрополог, я бы предложил Борю Кононова. Он серьезный ученый, работу совмещает с наукой.

Нина встречалась с Борисом Кононовым только один раз: в очереди в буфете. Он держал поднос с вегетарианскими котлетами и стаканом кефира и, придвинувшись слишком близко, загадочно шепнул: «У вас профиль Нефертити».

Нина не считала себя привлекательной и не верила в искренность таких комплиментов. Будь она чуть менее равнодушна к своей внешности, то с удивлением обнаружила, что красива. У нее были правильные черты лица, густые каштановые волосы, неизменно собранные в пучок, и глубокие, задумчивые карие глаза под прямыми шелковистыми бровями цвета горького шоколада. Но Нина больше времени проводила не перед зеркалом, а в тире, отрабатывая стрельбу: лежа, с колена, с оптическим прицелом, а еще стоя с открытого прицела. И совмещать мушку и мишень ей было привычнее, чем «стрелять» глазами. Нина приняла Бориса за банального ловеласа, но позже узнала, что человеческие лица были его профессиональной страстью. Генерал прав – профессионалом Кононов был отличным.

– Хорошо, я сегодня же с ним поговорю.

Она не была до конца уверена, что поступает правильно, соглашаясь на предложение Краснова. Какой из нее начальник? Да и руководство отделом требует гораздо больше времени, чем работа простого следователя, а Варька и так почти все время проводит с няней и практически не видит мать дома.

Краснов заметил колебания Нины.

– Нина, ты лучший следователь, но я пойму, если ты откажешься.

Краснов знал, на какие слабые места надавить. Нина не привыкла отступать.

– Я согласна, – уже более уверенно сказала Нина.

Но если генерал настоял на своем человеке, Нина решила, что тоже сходу может предложить ему кандидатуру. Она на секунду задумалась. В их ведомстве было несколько человек, с которыми она хотела работать.

– Я бы взяла Таню Горюнову.

Таню она знает давно. С ней в походах они прошли по всему Уралу. И Нина неоднократно убеждалась, что Таня может не только построить маршрут на любой местности, но и успешно выбраться из любого забытого богом уголка.

– А тебе не будет мешать ваша школьная дружба? – хитро прищурился генерал.

– Я с этим разберусь, – решимость Нины росла у генерала на глазах. – И Ваню Токарева, – добавила она.

– Это который поспорил, что может установить жучок на Баффи, балканскую овчарку президента? – до Краснова дошли слухи о пари, заключенном в отделе компьютерщиков.

– Уверена, что Ваня сможет установить жучок где угодно, – серьезно ответила Нина.

– Смотри, только много вольностей ему не позволяй. Ну и надумаешь с четвертым, дай мне знать. Это дело, – Краснов указал на папку в руках Нины – не терпит отлагательств. От него зависит репутация нашего ведомства.

– Конечно, – Нина вскочила, захватила папку и быстрым шагом направилась к двери.

Краснов, посмотрев, как удаляется эта хрупкая девочка, почувствовал угрызения совести. Теперь Нина будет еще меньше времени проводить дома. И Варька будет видеть мать еще реже. Но Нина сама выбрала эту профессию. А в ней не может быть поблажек.

– Ты скажи, что подарить Варьке на Рождество? – Краснов попытался сгладить чрезмерно деловой тон разговора.

Нина сдвинула брови:

– Барби.

Нина быстро вышла из кабинета. Ей было стыдно. Она сказала первое, что пришло на ум. Честно говоря, она и сама еще не задумывалась о подарке дочери.

***

Придя на рабочее место и заварив себе крепкий кофе, Нина открыла серую папку и начала читать. В двенадцать часов дня няня повела Анри Ксавье, шестилетнего сына французского посла, на детскую площадку. В двенадцать – двадцать два мальчик поднялся по ступенькам на ледяную горку, а вниз не съехал. Фотография горки приложена к делу. Обычная горка. Таких сейчас много в парках. Ступеньки, наверху небольшой домик и съезд. Спрятаться в домике можно, но пропасть? Нина не верила в фокусы. Где теперь этот мальчик? Жив ли он? Счет идет на часы. Кстати, Нина посмотрела на часы. Восемь часов вечера. Дочь ждет ее, чтобы улечься в кровать и послушать сказку. Но сейчас другому ребенку она гораздо нужнее. Она посмотрела на фотографию маленького Анри. На год младше ее Варьки. Теперь Нина была уверена, что правильно согласилась на новое назначение. Она взяла мобильный телефон и набрала номер.

– Галина Николаевна, я задержусь. Укладывайте Варю и побудьте с ней до моего прихода. В крайнем случае можете у нас заночевать.

***

Садясь в черную «ауди», Краснов посмотрел на окна своего ведомства. Все окна были темные. Горело лишь одно. Руководитель отдела спецрасследований Нина Лаврентьева работала над делом пропавшего сына французского посла.

Так получилось, что решение ехать в Москву на строительную выставку за Селима Зиани, главу крупного алжирского концерна, приняли другие люди.

Селим посещал выставки по всему миру, но прежде Москву избегал. Восемнадцать лет назад он учился в Советском Союзе на инженера, и у него остались тяжелые воспоминания об этом времени. Его темно-оливковая кожа, курчавые волосы выделялись на фоне серого постсоветского быта и унылого пейзажа, состоящего из гор грязного снега. На последнем курсе он влюбился в свою однокурсницу, генеральскую дочку.

Света была веселой, разбитной девушкой со сливочной кожей и полной, сдобной шеей, пленительно перетекающей в рубенсовские плечи и божественную грудь. Она училась на дизайнера и была центром студенческой компании, которая перемещалась по Москве в поисках вина, танцев и интеллектуальных разговоров.

Света сама поцеловала его на вечеринке в общежитии и осталась на ночь в его комнате в общаге, которую он делил с Васей, огромным парнем из Тулы. Вася торговал на рынке привезенными из родного города пряниками, на лекциях появлялся нечасто, но слыл за общественника и как-то умудрялся переползать с курса на курс. В их общую с Селимом комнату он приходил под вечер и заваливался спать.

Селим со Светой пробирались на цыпочках и, не включая свет, ныряли под одеяло. Торопливо освобождались от одежды, вышвыривая то свитер, то джинсы, то юбку на пол, жарко возились, сдерживая стоны. Пружины на кровати скрипели. «Устроили африканские страсти!» – ворчал Вася, накрыв голову подушкой.

Наконец Вася шумно вздыхал: «Все! Не могу больше!» – и, схватив подушку и поддергивая длинные семейные трусы, шлепал на холодный и скользкий дерматиновый диван в холле, где он мог выспаться для нового коммерческого дня.

Однажды проснувшись ночью голодными, Селим со Светой тайком распечатали одну из коробок, где Вася хранил товар, и обнаружили вместо тульских пряников металлические детали в оружейном масле. Селим узнал разобранный автомат Калашникова.