Ксения Харченко - Раз, два, три, четыре, пять…

– Я оставил машину тут недалеко, совсем в Москве с парковкой сложно, вы не против прогуляться? – галантно спросил он?

– Конечно, давайте прогуляемся – ответила девушка.

– Тогда, позвольте вашу руку.

Темная блестящая иномарка стояла в темноте двора, мужчина открыл Малинке переднюю дверь, помог устроиться на переднем сиденье, сам сел за руль и внезапно Малинка почувствовала укол. «Как комарик укусил» – подумала Малинка и провалилась в темноту.

Малинка лежала на грязном полу, руки затекли и давили проклятые наручники. Она уже привыкла к окружающей вони и не реагировала не нее, а в голове постоянно издевательски звучало: «Раз, два, три, четыре, пять… Раз, два, три, четыре, пять…»

Она хотела плакать, хотела пить и хотя бы немного пошевелить скованными ногами, но лишние движения причиняли нестерпимую боль. В руках торчали какие-то иголки с прозрачными трубками. «Прямо как в больнице» – подумала Малинка и провалилась в забытье.

Катя всхлипывала на диване и прижимала к лицу рубашку Эдуарда, а он метался по квартире, скидывая в чемодан свои вещи.

– Эдик, ну, Эдик! Не уходи, не уходи! Что ты делаешь со мной – срывалась на вой Катя, спускаясь на пол перед мужем.

Тот не слушал ее и с остервенением мял в руках свитер, которой она купила ему на распродаже в пафосном Маркони, отдав половину своих накоплений.

– Екатерина, хватит! Баста! Так больше продолжаться не может, … ты душишь меня, ты не даешь мне жить, дышать! Ты убила во мне мужчину, – с легкой истерикой в голосе кричал ее муж, ее красивый муж, которого она любила без памяти, на которого она смотрела с придыханием.

Они познакомились 15 лет назад в гулком фойе физико-математического ВУЗа. Она – скромная первокурсница, приехавшая в Москву из Талачинска, он – высокий красавец-балагур, любимец всех женщин без исключения, включая злющую преподавательницу Клару Арнольдовну. Москвич в четвертом поколении с дедушкой-профессором и предприимчивой мамой. Как он обратил свое внимание на нее – для Кати это до сих пор была Великая Загадка. Несмотря на поджатые губы его матери, они поженились, а спустя год родилась Виолетта. Раньше Эдик на людях всегда брал ее руки в свои и громко говорил – «Я женился на твоей душе», и она таяла от этих слов.

Свекровь устроила его в одну из своих фирм, с барского плеча скинула им квартиру, которые за все годы жизни так и не удосужилась переоформить ни на Эдика, ни на Катю, а ей строго-настрого приказала сидеть дома и заниматься исключительно домашним хозяйством. Мол, финансов у них достаточно, а Эдику нужен уход, белоснежные рубашки и правильный рацион. Катя была лучшей на всем потоке и ей пророчили большое научное будущее, но она все бросила и погрузилась с головой в пучину домашних дел. Все, ради него, ради Эдички!

– Эдик, как я буду без тебя, скажи, как? Я люблю тебя, не уходи, – выла Екатерина, ползая у него в ногах – ты завел любовницу? Ну и встречайся с ней, только не бросай меня, не бросааааай.

Эдуард резко остановился, посмотрел на нее с отвращением и выпалил:

– Дурой ты была, дурой и осталась. Кто я и кто ты – лимита подзаборная. Если бы мать не заставила на тебе жениться, свалила бы ты в свой Зажопинск. Но нет, мать сказала, прислуга бесплатная, женись, Эдичка, пускай обстирывает тебя и в койке ублажает. Надоела ты мне, сил нет моих больше, смотреть на тебя не могу.

Катя тихонько выла, валясь на полу, до нее как сквозь вату долетали слова мужа.

– Мышь ты серая, убогая. Да посмотри на себя, – заорал Эдуард – ты не женщина, ты стиральная машинка в паре с посудомойкой. Да кому ты нахрен нужна? На тебя бомж вокзальный не польстится.

К слову, Екатерина не была фотомоделью с идеальными пропорциями 90*60*90, но и бабой Ягой ее никто бы не назвал. Чуть полноватая шатенка с большими серыми глазами. Она никогда не гналась за модой и считала, что джинсы и удобный спортивный костюм самое то, чтобы бегать на рынок за свежим творогом и бакинскими помидорами, ведь Эдичка так любит сырнички и салат из помидор с наршарабом. Кроме того, надо было отвозить детей в гимназию, сына на теннис, дочь на танцы и к репетиторам. В общем, модные туфли на шпильках и роскошные манто она отвергала.

Муж еще что-то долго ей выговаривал, бегал из комнаты в комнату, махал руками, но женщина уже не слышала его. На ее навалилось какое-то тупое оцепенение, ноги и руки онемели, в голове стоял страшный звон. Она и сама не знала, сколько так просидела. Очнулась, когда в комнату наползал полумрак, попыталась встать и упала. Встала на четвереньки и поползла к телефонной трубке, стоящей на комоде. С пятой попытки она смахнула трубку вместе с базой на пол и села в растерянности – кому звонить? Лучшая, впрочем, единственная, подружка Ленка отжигает в Тайланде, мать не особо волнуют ее проблемы, у нее все разговоры про дачу, закрутки и пьяные выходки отчима. Свекровь? Да, свекровь! Надо ей звонить, она все сделает, она поговорит с Эдиком и вернет его, он прислушивается только к ней. Трясущимися руками она набрала номер, пошли гудки:

– Алло, алло, Евгения Владимировна, это Катя. Алло?

– Да, Екатерина. Слушаю тебя!

Женщина старалась держать себя в руках, но у нее это плохо получалось.

– Евгения Владимировна… я не знаю, что с Эдиком происходит, он просто собрал свои вещи и сказал, что уходит. Еще он сказал, что не любит меня, – стала всхлипывать Катя в трубку.

– Екатерина, я тысячу раз просила не называть моего сына Эдиком, только Эдуардом. Да, я в курсе его решения и полностью его одобряю. Давно надо было так поступить, не понимаю, что он оттягивал, – приговором прозвучали в трубке слова свекрови.

Катя молчала, потеряв голос от слов свекрови, а та продолжала неспешно вести свой монолог:

– Ты должна понимать, что ваш, так сказать, брачный союз, был обречен изначально. За эти годы ты так и не доросла до нашего уровня, хотя у меня была надежда на это. Но! Ты обабилась, перестала за собой ухаживать, и самое главное, ты перестала развиваться. Моему сыну нужна женщина умная и интересная, он все-таки наследник всех моих дел, да и статус нашей семьи обязывает.

Катя проглотила комок, стоящий в горле и она тихим голосом ответила свекрови:

– Я обабилась? Я по статусу вам не подхожу? А уж не вы ли настояли, чтобы я не стала работать? Как сказал Эдик, Эдуард, я вам нужна только в качестве домохозяйки, поварихи и прислуги. А прислуга по салонам не ходит, прислуга моет унитазы, – сорвалась на крик Катя.

– Екатерина, я считаю наш разговор законченным. Дети пока остаются в лагере, их пребывание я оплатила, на алименты не рассчитывай, максимум, что мы сможем для тебя сделать – это оставить жить в квартире, но только на год и я буду переводить тебе на карту по десять тысяч на каждого ребенка, но ежемесячно ты мне будешь представлять финансовый отчет. Тебя содержать я не собираюсь, ты уже девочка взрослая, устроишься на работу. Кстати, я могу рассмотреть вариант проживания детей со мной, думаю, так для них будет лучше, ты ведь ничего не сможешь им дать. С тобой свяжется наш адвокат, Яков Самуилович, с ним и обсудите все вопросы, а меня впредь прошу не беспокоить, и Эдуарда тоже. У него новая жизнь. Прощай, Екатерина.