Сергей Качуренко - Детектив «Седьмой флот»

– Пусть играет, – меланхолическим тоном распорядился предводитель выздоравливающих бражников.

Разговоры моментально стихли. Драматургическая пауза все больше напоминала немую сцену под аккомпанемент птичьих трелей и шарканье больничных шлепанцев. К лавочке подтягивались все новые пациенты.

Повторный наказ вожака прозвучал с ноткой претенциозности:

– Играй, дядя!

– Сей момент! Только башку водиле оторву, – обязался Вова и, сжав кулаки, направился к уазику.

Палыч смекнул, что сейчас его будут бить. Скоренько захлопнул дверцу, надвинул на глаза фуражку и демонстративно отвернулся.

В порядке отступления замечу, что специальная оснащенность правоохранителей тех лет оставляла желать лучшего. Не было ни резиновых дубинок, прозванных в народе «прожекторами перестройки», ни газовых баллончиков с романтическим названием «Черемуха». Создание спецподразделений типа ОМОН или «Беркут» планировалось в отдаленной перспективе.

Как назло, никого из персонала поблизости тоже не оказалось.

Что оставалось делать Вове? Играть. Может хоть звуки музыки привлекут внимание администрации к терпящим бедствие ментам.

Прапорщик с гармошкой наперевес и улыбкой, напоминавшей оскал голодного бультерьера, уселся на приостывший капот уазика и для разминки забацал польку.

Народ оживился. Кто-то пританцовывал, лихо присвистывая.

– Че не поешь? – справился у гармониста предводитель.

Вова стрельнул глазами в Палыча, прокашлялся и выдал на-гора подборку украинских народных песен. Публика подпевала. К импровизированной сцене подтягивались все новые ценители фольклора в больничных робах.

Боковым зрением я заприметил двух крепких санитаров, спешивших в нашу сторону по аллее. Обнадежился и возрадовался, пока они не повалились на клумбу, корчась от хохота.

Тем временем начались танцы. Среди пляшущих выделялся раскрасневшийся Витя, неистово круживший бесформенную бабенку с синюшным лицом.

Я окончательно пал духом, оценив размах коллективного помешательства, пока не услыхал за спиной старушечье бурчание:

– Ишь, учинили вакханалию! Может, набрать ноль два, милок?

Обернувшись, уставился с немой мольбой на пожилую нянечку, вышедшую на крыльцо. К счастью она смекнула, что вызвать милицию нужно было полчаса назад…

На следующий день конвойный ансамбль пригласили на утреннее совещание в кабинет начальника столичного главка. Такого количества большущих звезд на погонах видывать еще не приходилось.

С холодком в животе я ожидал грандиозный раздолбон, и обстановка к тому располагала. Но седоусый генерал вмиг ее разрядил, имея неосторожность спросить у коллег:

– Как прикажете поступить с трубадурами?

– Отправить на гастроли … по психбольницам, – порекомендовал кто-то из присутствующих.

Показалось, что от громового хохота закачались тяжелые портьеры на окнах. Утирая слезы, генерал замахал руками и, давясь от смеха, скомандовал:

‒ Пошли вон отсюда!

□□□

– Зачетно выступили, – оценил милицейскую байку Панфилов и вернулся к разговору. – Кстати, коробок в квартире не нашли ни в тот день, ни позже. Недоходов соизволил о нем вспомнить аж на третий день. Я вообще хотел отморозиться, но потом все же нацелил зональных оперов. Попросил, чтобы по-тихому перешерстили квартиру. Те отзвонились и доложили, что ничего похожего или интересного не нашли. Наверное, нужно было самому съездить. Кому-кому, а вам известен розыскной подход. Сыщики записали себе в актив раскрытое убийство и передали материалы в прокуратуру. Вдруг нарисовался Панфилов с какими-то спичками. Они же не идиоты, гробить себе показатели! ‒ помолчав, он сменил тему. ‒ Вы можете мне тыкать. Не люблю официоз в подобных ситуациях.

– Постараюсь, но не обещаю. Выканье не всегда означает установленную границу. Это всего лишь условности, хотя я за то, чтобы в официальных отношениях придерживаться протокола. Терпеть не могу панибратства, дурно пахнущего большевистским этикетом. В конце концов, имею право удерживать кого-то на дистанции или оставлять место для сугубо деловых контактов. Особенно в отношениях с подчиненными. Лучше придерживаться избирательности, чем нарочито фамильярничать и демонстрировать окружающим, насколько ты близок с авторитетным человеком.

– Спасибо за науку! Воспользуюсь, – усмехнулся тезка и попросил. – Хоть не кличьте Давыдычем! Меня так менты подначивают. Вообще-то, в Одессе принято говорить – Давидович.

– Заметано, Сергей Давидович! Буду тыкать. Стало быть, ты тоже уверен, что Доход не выдумал историю со спичками?

– Почти. Хотя в протоколе первичного осмотра ничего похожего не зафиксировано. Милицейский следователь, описывавший место происшествия, рассказал, что в кухне весь пол был усыпан всякой всячиной. Он переписал все до мелочей. Ни спичек, ни коробков в помине не было. Окурков, кстати, тоже. На плите пусто, чайник электрический. Но если мы оба верим Недоходову, то выходит, что коробок там был. Куда подевался? Кто его умыкнул? Вопрос! Что же мне теперь – вызывать и колоть всю опергруппу?!

– Это лишнее. Я бы получше осмотрелся в квартире. Сомневаюсь, что опера нашли и выбросили улику. Скорее всего – не искали вовсе или заныкали там же, чтоб не сразу нашли. Побоялись, что коробок как-то повлияет на раскрытие. Думаю, Недоходов вцепится в эти спички, как в спасательный круг. Я тоже не исключаю, что с их помощью мы докажем его невиновность.

– Вполне возможно, – согласился Панфилов. – Жаль, не изобрели спичкоискатель! По любому надо излазить с лупой всю хату. Накажите своему помощнику…

– Кому?!

– Блин! Совсем замотался! Утром звонил Бокальчук. Уведомил, что командировал в помощь Кучеру прыткого сыщика. Вот контакт, – Давидович выудил из нагрудного кармана скомканную полоску бумаги, разровнял и продемонстрировал рядок цифр с припиской: «Нюра». – Забивайте в телефон. Бумажку не отдам. После продления конспирация троекратно усилена.

– Как угодно, – я зафиксировал номер и вопрошающе уставился на собеседника.

Следователь хмыкнул и выпалил с интонацией одесского биндюжника:

– Типа я знаю какую-то Нюру! Ваш олигарх заверил, шо это Пинкертон и Пуаро в одном обличии. Заползет в любую щель и нароет всего, что пожелаете. Так и сказал – утрет панам шнобели и покажет высший сыскной пилотаж!

«Столько лет прошло, а бокальчуковский конкретный стиль остался узнаваем, – подумалось мимоходом. – Вадим был требователен к себе и уверен, что данное качество позволяет так же спрашивать с окружающих. Как не странно – из-за этого к нему тянулись люди».

Усмехнулся и проворчал с поддельным недовольством:

– Бокал вечно со своими интригами! Теперь какая-то Нюра будет нас поучать. Я не против. Учиться всегда полезно и никогда не поздно.