Руслан Платонов - Кукловоды

В такт с этими предсмертными конвульсиями дергалась бесталанная голова бедняги Кошелева.

Надолго сил гибнущего дизеля не хватило. Через полминуты ватная тишина объяла готового разрыдаться от бессильной злобы и несказанной обиды французского буржуа.

Не нужно было иметь за плечами автодорожный институт, чтобы догадаться, что в двигателе оборвало шатун.

Поломка серьезная, ремонт дорогостоящий.

…Возможно, что потерявший способность связно мыслить и скоординировано двигаться Дмитрий Кошелев просидел бы, тупо уставившись в темную приборную доску, до вечера или даже до утра. Из состояния прострации его вывели негодующие гудки водителей, вынужденных по замысловатой траектории объезжать стоявший наискосок посреди дороги «Ситроен». Намечалась недоброжелательная «пробка».

Механическим движением Кошелев толкнул пискнувшую дверцу, выставил левую ногу на асфальт и перенес вес на правую, намереваясь выволочь свой мешок с костями наружу.

Кр-рак! – и его вмиг отнявшаяся нога чуть ли не по колено провалилась сквозь разверзшееся днище автомобиля и прочно утвердилась на мокром асфальте.

Кошелеву показалось, что он сходит с ума. Мамочки!.. Что же это?!

Оставив насквозь промокшую туфлю под «Ситроеном», столетний старец Кошелев с трудом вызволил ногу в сползшем на пальцы простреленном носке, выбрался наружу и встал, как согнутый ураганом столб, под проливным дождем. Угрюмый «француз», как нашкодивший старый пес, низко присел на широких лапах рядом с впавшим в ступор хозяином.

…Поздним вечером какой-то сердобольный колхозник, проезжавший мимо на тракторе, с большим трудом дотащил размокшую синюю калошу с севшим в нее маркизом Кошелье до его обшарпанного «замка». Глянув в безумные глаза владельца «роскошной иномарки», мужик проглотил оказавшийся не в силах вымолвить ни слова об оплате язык и смылся со скоростью звука в неизвестном направлении.

Три дня пролежав недвижимо на диване без сна и еды, худой и желтый Кошелев поднялся со смертного одра и из чистого любопытства обратился к давнему знакомцу Ивану Худыку, знаменитому «Доктору Айтрещиту», авторитетному профессору по части автомобильных болезней.

Приняв к сердцу состояние друга, близкое к помешательству, Худык забросил текущие дела и без долгих уговоров взялся за обследование впавшего в кому «Ситроена». Он собственным «Фольксвагеном» отбуксировал «удачное приобретение» Кошелева в свою мастерскую и заперся в ней.

Все те несколько суток, покуда Худык священнодействовал в своем царстве ключей и отверток, Дмитрий бродил кругами по микрорайону, не отваживаясь заходить в приземистое закопченное строение. В самой глубине души, таясь даже от самого себя, он лелеял надежду на светлое чудо…

…Вот выходит из врат закопченной «Миссии милосердия» добрый доктор Айтрещит и утомленным, но оптимистическим тоном вещает родственнику больного благие вести: «Ничего страшного. Все можно сделать. Запчастей на базаре – завались. Поставишь мне магарыч – и будем квиты».

Услышав в телефонной трубке усталый пессимистический тон Ивана Худыка, Кошелев вмиг встал перед мастером, как лист перед травой. Он и дрожал точно так, как лист на холодном осеннем ветру, и лицом был так же желт. В гробовом молчании он смотрел на Ивана взглядом побитой дворняги.

– Добрый доктор Айтрещит… под машинами лежит! – нашел в себе силы скаламбурить Дмитрий. – Что же нам он говорит? – с бледной усмешкой попытал счастья бедняга.

Мастер на шутку никак не среагировал. Склонив черноволосую голову, он стоял, как на панихиде, и только тихонько вздыхал.

– Ну, что? – робким голоском прервал Кошелев затянувшуюся паузу. – Что скажешь, Ваня?

Худык все молчал, сокрушенно качая головой и рассматривая вековечные пятна мазута на своих заскорузлых ладонях.

– Почему ты не взял меня с собой? – вдруг задал он неожиданный вопрос.

– Куда? – слабо улыбнулся Кошелев.

– Да на «Яму», куда! – поднял на Дмитрия наполненные укоризной глаза мастер. – Короче, как мне ни прискорбно это тебе со-об-щать…

Худык вновь умолк, отведя виноватый взгляд в угол мастерской.

– Ну? Ну?! Н-ну-у?! – начав с тона нашкодившего котенка, закончил львиным рыком пораженный в самое сердце автовладелец.

– … Но ты «попал». В полном смысле слова, – не обращая никакого внимания на понукания, завершил вынесение вердикта Худык. – Сапогами в маргарин.

– Во сколько же обойдется ремонт? – неожиданно спокойным тоном поинтересовался Кошелев.

– Дешевле будет выкрасить – и выбросить! – с тяжелым вздохом дорезал дергающегося Дмитрия мастер. – Это вечная машина. В том смысле, что продать ее ты не сможешь никогда.

– Ч… Ч-чего? – вытянул по-петушиному шею как пыльным мешком из-за угла треснутый Кошелев. – Что ты сказал?..

– То, что слышал! – угрюмо довесил Худык. – Оглашаю весь список, пожалуйста. Дизель у этого «Наполеона» запоротый. Одна поршневая потянет баксов на семьсот, не меньше. Коробка передач тоже конченая. Амортизаторы надо менять – баксов по сто пятьдесят-двести штучка, восемьсот баксов кучка. А в кучке – четыре штучки… Резина крайне хреновая – каждый гаишник будет на штрафстоянку отправлять. Сиденья – продранные до основанья, а затем – хитрые ребята не поскупились надеть на них новые дешевенькие чехлы.

А между тем машина – экспонат для музея автопрома. Таких очень мало осталось. Все запчасти на такой «Ситроен» – только под заказ! Их в самой Франции днем с огнем не сыщешь. Но главное – кузов…

– Что – кузов? – машинально повторил Дмитрий деревянными губами.

– Кузов полностью сгнивший – снизу одни ребра остались, да и те насквозь ржавые. Менять надо. А достать кузов можно лишь ненамного лучший. Год выпуска-то – тысяча восемьсот семьдесят пятый, никак.

– Как – сгнивший? Как сгнивший?!! – завыл готовый вцепиться Худыку в горло взбешенный Кошелев. – Что ты гонишь, бандура?! Днище было идеальным! Я сам проверял!

– Да «развели» тебя, Дима! – тоном взрослого при разговоре с глупым ребенком прервал никчемные завывания клиента Иван. – Как последнего лоха! Днище машины выклеено обычной! плотной! бумагой! В несколько слоев! И покрашено сверху несколько раз! А под дождем «папье-маше» быстро размокло!..

– Бу… Бу-ма… – Кошелев внезапно побагровел, с неестественным свистом втянул в себя воздух – и повалился на залитый мазутом цементный пол.

* * *

Дмитрий Кошелев пролежал в больнице почти месяц. Перепуганный до смерти его внезапным обмороком Иван Худык чуть не лег с ним рядом.

Слегка оклемавшись и продав своего «клошара» тому же Худыку за триста долларов на запчасти, Дмитрий с лихорадочным блеском в глазах принялся методично, шаг за шагом, разрабатывать план кровавого (на меньшее он был не согласен) и справедливого возмездия ублюдкам, посмевшим втоптать его венценосную голову в жидкое болото.