Григорий Кроних - Хватка мертвеца

Игорь записал кусок текста в память компьютера и задумался. Что еще дописать? Или хватит? Вяло, одним пальцем тыча по клавиатуре, он приписал еще какую-то нравоучительную фразу, потом стер ее и решил остановиться. Осталось слепить еще пару информаций, и его норма на текущий номер будет выполнена. Тик в тик. Без переработки. Перерабатывал он, когда увлекался интересным материалом, а сейчас Игорь был нашпигован только слухами. Интересными, но сырыми и совершенно непроверенными. Пересказывать их – не называя имен, намеками давая понять о чем речь, – Игорь не любил. Потому в который раз уже обходился милицейской сводкой происшествий да данными управления по борьбе с пожарами.

Отчего эта апатия? С Леной они поссорились давно, и переживать по этому поводу смысла нет. Ее не устраивали сидение допоздна над клавиатурой компьютера, бесконечная репортерская беготня журналиста. «Волка ноги кормят», – отшучивался Игорь, забывая, что в данный момент его ноги не кормили, а едва поддерживали существование. Лена сдерживалась и вслух этого не произносила. Игорь понимал, конечно, что с семьей (а такой ход событий он не исключал) на это не протянешь, однако работу свою любил и менять не собирался.

– Пойми, – объяснял он Лене, когда она все-таки бросала упреки, – в творческой профессии полжизни работаешь на репутацию, на имя, а вторые полжизни оно работает на тебя.

– И когда же наступит твоя вторая половина? – в раздражении спрашивала девушка. – Или ты собираешься жить вечно?

Игорю казалось, что Лена (с ее филологическим образованием) смотрит на его журналистские опусы свысока. Сам он придерживался той здравой теории, что для репортера важен факт, а не стиль, и к огрехам своего письма относился философски. Самый гладкий текст – это набор клише, на котором читатель не спотыкается, но и не запоминает. А его тексты и замечали, и реагировали. То судебными исками, то просто кулаками.

Не сменить ли ему амплуа? Но представить, как он задает проезжим звездам одни и те же скучные вопросы, а те, преодолевая отвращение, отвечают или как он торчит на пресс-конференции по поводу начала отопительного сезона, Игорь не мог.

Из задумчивости его вывел телефонный звонок. Сидящая напротив Светлана Георгиевна отключила радио, едва слышно бубнившее о готовящейся приватизации местного оловокомбината, и схватила трубку.

– Ира?.. Привет. Как дела?.. Нет, не видела ее уже давно… Она, кажется, опять собирается замуж… Да, опять по объявлению нашла… Конечно, это не способ. Но где еще она может встретить?..

Если бы у редактора отдела права было чуть меньше подруг, она бы умерла. Не выдержало бы сердце (пришлось бы пить еще больше кофе, заполняя длинные паузы между разговорами), отказали бы легкие от учащенного темпа перекуров, повылезали бы волосы от ежедневной укладки.

Представив себе последнее, Игорь ухмыльнулся.

– …Кстати, Ир, ты не знаешь телефона того мехового ателье, ну на Красном проспекте, за Домом быта?.. Да хотела шубку свою отремонтировать, зима же скоро… Не так уж долго, Ира, всего через три месяца снег ляжет. Почему ты думаешь, что нет?.. Так не знаешь? Жаль… До свидания, Ира, пока. Привет Славику, – Светлана Георгиевна положила трубку и спросила у все еще ухмыляющегося Игоря:

– А ты не в курсе, как позвонить в ателье у Дома быта?

– Нужно взять телефонную книгу, – ответил журналист и сделал серьезное лицо.

– Правильно, в секретариате же есть справочник! – сообразила начальница и вышла.

Игорь глянул на часы. Светлана Георгиевна явно забыла, что ей пора пить кофе. Вот что делается с человеком, когда он горит на работе. Редакторша вернулась с толстой книгой и принялась с жаром ее листать. В дверь заглянула Татьяна Романовна, обозреватель по науке.

– Ты кофе пить будешь? – с упреком спросила она.

– Тань, ты не знаешь, как дозвониться до мехового ателье на Красном проспекте?

– На Советской, может быть?

– Нет. Именно на Красном, у Дома быта.

– Не знаю. Ты кофе пить будешь? – со значением глянув на часы, переспросила Татьяна Романовна.

– Ага.

– Пошли на планерку! – крикнул ответственный секретарь, пробегая мимо кабинета.

– Ну вот, не успели…

Планерка проходила точно по заведенному главным редактором ритуалу. Сначала обсуждали номер вышедший, потом уточняли план текущего, затем планировали последующий. На планерке Игорь обычно дремал с открытыми глазами или обдумывал какую-нибудь будущую статью. Но сегодня шеф нарушил привычный регламент и разразился страстной речью по поводу отсутствия в газете острых материалов, не говоря уже о сенсациях. По тому, как сверкали его глаза, Игорь догадался, что у главного опять вышел скандал с женой. Но когда Станислав Юрьевич немедленно принялся за исправление неожиданно обнаруженных упущений, стало ясно, что супруга уличила его в походе «налево». Именно эта слабость постоянно отвлекала главного редактора от работы и не позволила ему сделать блестящей карьеры. А профессионал он был крепкий, Игорь кое-что читал. Каждый раз после скандала дома Станислав Юрьевич целиком посвящал себя работе. Приблизительно, так, на неделю.

– Хватит ловить мух в чашках с остывшим кофе! – шеф умел, когда надо, быть образным и доходчивым до подчиненных. – Займитесь делом! Отдел социальных проблем два месяца обещает мне материал по детской токсикомании. Чтоб через три дня был сдан в секретариат. Татьяна Романовна, хватит лепить конспекты лекций про агни-йогу, отправляйтесь в Академгородок и привезите проблемную статью. Тем более что сейчас готовится годовое собрание академии. Отдел культуры! Николай Сергеевич! Хватит пережевывать номинантов на Букера, их в нашем городе читают десять человек, трое из которых работают в вашем отделе. Поймайте за причинное место какого-нибудь проезжего киркорова и сделайте эксклюзив. Вопросы есть? – взгляд редактора метался по нарочито серьезным лицам сотрудников. – Все свободны.

Игорь был приятно удивлен тем, что их отдел каким-то образом не попал в поле высочайшего зрения. Приятность длилась недолго.

– А тебя, Игорь, я попрошу остаться! – сакраментальной фразой шеф остановил журналиста на пороге кабинета. Пришлось вернуться.

– Присядь пока, – сказал редактор и участливо добавил: – У тебя что-нибудь случилось? Серьезное?

– Нет, Станислав Юрьевич, серьезного – ничего, но обстоятельства складываются таким образом, что…

– А если ничего не случилось, то чего же ты пишешь какую-то хренотень? Ты что, кроме чтения милицейских сводок, ничего не умеешь? Разучился? Думаешь, если я на тебя не каждый день ору, так уже и делать ничего не надо? А зарплату тебе и так заплатят?! Ее, дорогой, отработать надо! Хреново с тебя Светлана Георгиевна спрашивает, так я и ей объясню обязанности редактора отдела. Считай это серьезным предупреждением. Все, иди работай.