Антон Шаффер - Мужчина в интерьере с любовницами и собакой

Звонила, как я уже говорил, Ульяна Игоревна – наш методист. Звонила она мне дабы узнать где я, так как первая пара уже во всю шла, а сразу после нее должно было состояться обсуждение моей первой книги, написанной совместно с Окуницыным, посвященной философам-либералам, жившим во времена фашизма.

Несколько слов об Ульяне Игоревне. Не очень удобно рассказывать такое, но если уж говорить, то говорить все до конца.

Ульяне Игоревне немного за пятьдесят. Но выглядит она так, будто ей не больше тридцати пяти. Я именно столько ей и дал, когда впервые увидел ее на нашей кафедре. Женщина она интересная и, как сказали бы некоторые из моих знакомых, – эффектная. Среднего роста, с фигурой двадцатилетней девочки и густыми шелковыми волосами она выглядит действительно удивительно. В чем секрет ее вечной молодости не знает никто, но факт остается фактом – время для нее будто остановилось.

К нам на работу она пришла пару лет назад, и я сразу же заметил, что смотрит на меня она как-то странно. А потом об этом же мне сказала и моя девушка Маша…

Кстати, о Маше… Или нет, сначала лучше закончить с Ульяной Игоревной.

Так вот, на работу на нашу кафедру Ульяна Игоревна пришла около двух лет назад и сразу же стала проявлять повышенный интерес к моей персоне. В первые дни я даже был не против – красивая женщина оказывает знаки внимания- кому же не понравится такое. Но когда я узнал истинный возраст новой методистки, мне стало немного не по себе. Теоретически, она годилась мне в матери. Но, честно говоря, даже узнав, что Ульяне Игоревне уже пятьдесят два, я отнюдь не испытывал к ней сыновьи чувства. Напротив, это лишь подогрело мой интерес к ней.

За первые несколько месяцев нашей совместной с ней работы кроме легкого флирта постороннему глазу заметить было решительно нечего. Собственно, кроме этого самого флирта, ничего больше и не было. Так, мимолетные взгляды, шуточки и не более того.

Случило же все под Новый год.

В тот год, как обычно, двадцать девятого декабря на кафедре силами сотрудников и аспирантов были накрыты столы, за которыми ближе к вечеру и разместились вышеозначенные персонажи. Веселье шло полным ходом. Выпивали, говорили тосты.

Потом начались танцы.

Танцевальную часть вечера я традиционно проводил за столом, отвергая любые попытки втянуть меня в кружок танцующих. Но в тот вечер танцевать мне пришлось.

Правда один раз. Но зато с Ульяной Игоревной.

Медленная музыка заиграла как-то совсем неожиданно. Еще секунду назад пожилая профессура во главе с неутомимым Окуницыным лихо отплясывала под Ирину Аллегрову и вдруг все оказались на своих местах, схватившись за бокалы.

Уже не совсем трезвый Иван Иванович поднялся со стула и с каким-то блатным оттенком, оставшимся, видимо, еще с лагерных времен, и вот теперь прорезавшимся во хмелю, заявил:

– Белый танец!

Молоденькие аспирантки тут же расхватали своих научных руководителей, а передо мной нарисовалась фигура Ульяны Игоревны.

– Потанцуем?

Деваться было некуда.

Танцевала методистка превосходно. Тело ее так плавно изгибалось в такт музыке, что казалось, будто оно невесомое и парит над полом.

Незаметно, Ульяна Игоревна положила голову мне на плечо. Нос мой уткнулся в ее шелковые пряди, от которых исходил какой-то невероятный запах не то духов, не то шампуня, не то и того и другого вместе взятого.

Про себя я отметил, что был бы не против уже удалиться с Ульяной Игоревной в отдельные апартаменты. Она словно прочитала мои мысли:

– Пойдем?

– Куда? – испугался я, несмотря на свои более чем смелые мысли.

– Ко мне в кабинет…

И мы пошли к ней в кабинет.

С этого вечера мы стали любовниками. Мне такое и в страшном сне не могло присниться, но, тем не менее, это было правдой – я спал с женщиной вдвое старше меня.

В постели Ульяна Игоревна была голодна и изобретательна. Явно сказывался многолетний опыт. Фактически, в моменты наших постельных утех я оказывался безвольной игрушкой, с которой она делал все что ей вздумается. А вздумывалось ей многое…

А потом появилась Маша…

Злые мужчины Итак, мужчин было двое. Они дождались, пока я пристегну поводок к ошейнику, который вертелся на скользкой от воды холке Мальчика, и лишь затем начали разговор.

– Бабки собрал? – спросил первый, тот, что был пониже.

– Не понял… – я растерянно смотрел то на одного, то на второго.

– Чего ты не понял, урод? – вступил второй, подойдя ко мне почти вплотную. – Чего ты не понял, а?

Я действительно ничего не понимал. Какие бабки? Именно это я спросил:

– Какие бабки?

– Ты смотри,- второй повернулся к первому. – Нет, Славка, ты смотри! Во падаль!

Славка и так смотрел на меня не отрываясь и, как мне показалось, даже не моргая.

Но тут он прищурился, словно ему захотелось узреть в моем облике нечто такое, что до этого было недоступно для восприятия.

– Сука, – только и сказал Славка.

Тем временем первый, чье имя я пока не знал, притянул меня своей здоровой рукой к себе, схватив за лацканы плаща.

– Поосторожнее! – я попытался убрать его руку.

– Чего!? – заорал безымянный. – Я тебя здесь прямо замочу сейчас!

События явно приобретали неприятный для меня оборот. За что же меня мочить-то?

И тут меня осенило! Перепутали! Они меня с кем-то перепутали!

– Ребят, – голос у меня слегка дрогнул. – Вам вообще кто нужен-то?

– Не, Славка, ты видел? – первый повернулся к Cлавке, который состроил недоуменное лицо, выражающее полное непонимание причин моего сопротивления. – Ты совсем оборзел что ли?

– Да нет… – промямлил я и зачем-то добавил: – Не совсем.

Голос подал Славка:

– Вован, – я, наконец, узнал имя первого. – Вован, да ёб..и ему как следует.

Тут я уже не сдержался:

– Да что же это такое? – вопросил я, глядя в дождливое небо, мимо моих насильников. – Что вам надо-то?

– Бабки, педрила, нам нужны. – ответил Вован.

– Да какие бабки-то? Ребят? – я уже не знал что мне и делать. – Нет у меня никаких бабок.

Вован присвистнул и обернулся к Славику.

– Ты слышал, братуха? Нет у него никаких бабок…

– Вот так вот, – отозвался Славик.

В следующую секунду сокрушительный удар в живот сложил меня напополам. Ноги подкосились и я оказался на коленях, прямо на мокром асфальте. Но это было только начало. Я попытался подняться, но тут последовал следующий удар, по сравнению с которым первый показался мне просто безобидным щелчком. Славик взял небольшую разбежку и слегка подпрыгнув ударил мне ботинком прямо по лицу, отчего я повалился назад.

Теперь я лежал на спине, чувствуя как по подбородку сочится кровь.

– Да за что же… – простонал я.

Повернув голову в сторону, я увидел Мальчика, который наблюдал за всем происходящим с почтенного расстояния. Голову свою он склонил на бок, будто обдумывая что-то, глядя на меня своими блестящими глазами.