Вячеслав Белоусов - Темнее ночь перед рассветом

– Братцы, налейте ещё сто граммов, – взмолился Дынин. – Медики – народ особый, мозг не созрел для ясности мысли.

Выпили ещё по одной, и профессор, пожевав кусочек лимона, расслабился, откинувшись на спинку кресла:

– Ну что сказать, друзья мои. – Он закрыл глаза от удовольствия. – Начну, пожалуй, с того предмета, что я обнаружил в воде.

– Вот! – сунул ему диковинный револьвер Квашнин.

– Собственно, на поиски оружия я туда и отправился, – повертел в руках револьвер Дынин. – Три пули, обнаруженные мною в теле Фугасова, оказались идентичными, и теперь я убеждаюсь, что они вполне могли быть выпущены из этого иностранного револьвера.

– Позволь-ка, Илюша… – осторожно принял оружие из рук Дынина Квашнин. – В барабане остался пятый патрон древних времён – недлинноватенький снарядик, калибр примерно пять семьдесят пять или шесть миллиметров, но жахнет так, что рад не будешь.

– Друзья! – поднял палец Данила. – Это же пушка на ночных собак! Французы в девятнадцатом веке изготовили их специально для велосипедистов, чтобы обороняться от них. И название у револьвера весьма чудное…

– Волкобой? – предположил Квашнин.

– При чём здесь волки? Я же сказал, первые велосипедисты, раскатывая вечерами по Парижу, пугали шумом людей и собак. Колёса-то были без резины. Собаки, естественно, бросались на них, кусали за ноги, порой забавы заканчивались настоящими трагедиями. Обороняясь, господа спортсмены пользовались именно таким оружием.

– Бедные животные! – Профессор разлил коньяк по рюмкам.

– А где выход? Париж тогда не был таким ухоженным и культурным. Город утопал в грязи. А ночью? Без револьвера зверьё загрызёт до смерти! Я его в коллекцию криминалисту сдам. – Ковшов погладил уникальную находку. – Конечно, после того, как убийцы будут осуждены. И название его я вспомнил – «вельдог».

– Это же след! – вскричал Квашнин. – Стрелявший из него, несомненно, коллекционер.

– Или вор, похитивший коллекцию, – подхватил Данила.

– Это уже детали. Искать надо коллекционера.

– Четвёртую такую же пулю я извлёк из тела лейтенанта Шипучкина, – перебил приятелей Илья. – Представьте, меня осенило, что стрелявший мог выбросить орудие убийства в озеро, ну я и бросился к скверу. Как видите, не ошибся.

– Я думаю, – задумчиво произнёс Квашнин, – такого же рода мысль осенила и моего Серёгу. Шипучкин прямо-таки рвался к озеру, будто чуял, что убийца выбросил оружие туда.

– Тогда револьвера там ещё не было, – поправил приятеля Илья.

– Зато был убийца! – сверкнул глазами тот. – Неизвестно только, что его-то заставило рисковать и возвращаться на место преступления поздно ночью?

– Не эта ли вещица? – Данила отправился в свой кабинет, открыл сейф и возвратился с поблёскивавшей на ладони золотинкой.

– Похоже на сломанную подковку… – неуверенно высказался Илья. – Но позвольте…

– Натурально, старичок! – хлопнул его по плечу Квашнин. – И гадать нечего – подковка к каблуку женской туфельки, уж мне-то поверьте.

– Но какое отношение сия принадлежность дамской обуви может иметь к убийству? Не хотите ли вы сказать, коллеги?..

– И среди баб встречаются такие, что ой-ой! – оборвал Дынина полковник. – Сколько их из-за денег расчленяли собственных любовников!

– Но такая подковка может быть на каблуке лишь изящной и дорогой ножки, – не сдавался профессор.

– Вот я и думаю: не за ней ли вернулся убийца лейтенанта Шипучкина? – вмешался Ковшов, забирая вещицу и возвращая в сейф. – Она обнаружена нашим важняком при завершении осмотра места убийства Фугасова. Нашлась достаточно далеко от трупа, чтобы можно было сразу придать ей должное внимание, ведь в сквере в разное время перебывало немало гулявших парочек. Полагаю, подумал так и Шипучкин, приметивший её, а потом, уже отбыв с тобой, вспомнил.

– Точно! – рубанул рукой воздух Квашнин. – Вспомнил и прилип ко мне – назад вернуться понадобилось… И хотя бы объяснил зачем! Его там словно дожидались…

– Убийцы тоже хватились пропажи, ведь подковка сломалась, а её остатки навели на мысль о поисках… – кивнул Данила, надолго задумавшись.

– Завтра же погоню своих орлов облететь все женские мастерские по ремонту, – поморщился Квашнин. – Не было печали, да купила баба туфлю с золотой набойкой.

– Вряд ли это золото, – засомневался Илья, – слишком дорогое удовольствие в наше-то время на ногах его носить.

– А я вот не уверен, – нахмурился Данила.

– Есть основания? – тут же полюбопытствовал Квашнин.

– Пока только мысли…

– Ну мысли! Мысли, что голуби, у вас побудут и прочь улетят! – усмехнулся Квашнин и тут же затеребил Дынина: – Слушай, профессор, а Ширбаева в банке не из этого «вельдога» шлёпнули? Что-то ты помалкиваешь загадочно?

– Третий труп имеет совершенно иную картину смерти. – Дынин глубоко вздохнул, будто набирая новых сил. – Ширбаев застрелен из собственного служебного пистолета. Убийство сие сфальсифицировано.

– Как!

– Убийца оглушил жертву, вложил пистолет ему в руку и произвёл выстрел в голову. Удар был лёгким и не оставил следа, так как был нанесён профессионалом в нужное место. Лишь незаметная глазу гематома обнаружена при вскрытии. Убийца – или спортсмен по японским единоборствам, или опытный боец, он…

– Он хорошо знаком с Ширбаевым, – перебил Дынина Квашнин, – ведь тот остался с ним наедине в служебном кабинете банка и очень близко подпустил к себе, совершенно не ожидая нападения.

– Никаких следов сопротивления или борьбы, – подтвердил Илья.

– Женщина могла быть убийцей? – внезапно спросил Данила.

– Женщина? – не удивился Дынин. – Теоретически – да. Ну а если поверить Петру Ивановичу про бабу-ой, то аргументов против я вообще не нахожу.

– Теоретически… – сжал губы Данила. – Нельзя ли поосновательней, профессор?

– Сфальсифицировать убийство из пистолета – большое искусство, необходимы специальная подготовка, чисто мужская сноровка и достаточная физическая сила.

– Что это тебе взбрело в голову про бабу? – покосился на Данилу Квашнин. – Подковка покоя не даёт?

– Завтра с утра я приглашён на совещание к начальнику КГБ, – внезапно сменил тему тот и обернулся к Дынину: – Хочу взять тебя с собой, Илья ибн Артурович, – и улыбнулся. – Ты уж подготовься. Уверен, там возникнут вопросы по всем последним убийствам.

– Есть основания? – заинтересовался Квашнин. – Там, наверное, и наш генерал будет. Лоханулся он со своим «Снежным комом».

– Какой балбес дал такое имечко боевой операции? – хмыкнул Данила.

– Да уж нашлись умники… – буркнул приятель. – Генерал, как заявился Дьякушев в область, в рот ему заглядывает.

– Ну ладно, мужики, – пожал руки приятелям Ковшов. – Припозднились мы, а мне ещё посидеть поработать надо. Думаю, без вашего «Снежного кома» завтра тоже не обойдётся на совещании. Кстати, Петро, – он поднял глаза на полковника, – за тобой все женские мастерские и коллекционеры старинного оружия, не забудь.