Цю Сяолун - Закон триады

Он подошел к владельцу кафе, который вылавливал из котла готовые пельмени:

– Вы не помните человека, который несколько дней назад приезжал к вам в кафе на роскошном автомобиле?

– Во всем городе только у меня можно поесть настоящие яньпи. Так что люди приезжают сюда даже с другого конца Шанхая, чтобы отведать наших фирменных пельменей. Сожалею, но я не могу запомнить какого-то клиента только потому, что он приехал на дорогой машине.

Тогда Чэнь протянул ему свое удостоверение и фотографию человека, найденного убитым в парке.

– А его не вспоминаете?

Владелец в замешательстве покачал головой. К ним подошла девушка, посмотрела на фотографию и сказала, что запомнила одного клиента со шрамом на лице, только не уверена, тот ли это человек.

Чэнь поблагодарил ее и решил вернуться в управление. Иногда во время прогулки пешком ему думалось гораздо легче, но сегодня, добравшись до управления, он по-прежнему терялся в догадках.

В кабинете его ожидало только одно сообщение из государственного агентства по трудоустройству с названиями и номерами телефонов нескольких частных агентств. Проведя с трубкой в руке целый час, он получил такой же результат, как и прежде: немолодой и к тому же беременной женщине трудно найти работу в Шанхае.

Время шло, на столе росли груды бумаг, телефонные звонки следовали один за другим, Чэнь работал нервно и с напряжением, в дополнение ко всему он никак не мог забыть о намеке Гу на его связи в верхах, который его раздражал. Наконец он встал и проделал в своем закутке несколько упражнений тайцзи, но они не помогли ему расслабиться, а только напомнили о трупе из парка. Возможно, ему давно уже следовало заниматься тайцзи, как тот бухгалтер на пенсии, который хотя бы наслаждается внутренним покоем, существуя в полной гармонии со вселенской ци.

И как ему реагировать на предложение «отдохнуть» в Пекине? Вопрос тут не в том, чтобы принимать или не принимать какое-то решение насчет своей личной жизни, и секретарь парткома Ли вовсе это не имел в виду. Личная жизнь человека в Китае практически неотделима от политической жизни. Он мог бы поусерднее ухаживать за Лин, но его сдерживала ее принадлежность к семье высшего партийного руководителя.

Неужели он не может стать более независимым и смелым, пренебречь мнением окружающих, которые считают, что он старается пролезть в руководящие круги?

Повинуясь внезапному порыву, он протянул руку к телефону, вспоминая пекинский номер, но вместо этого позвонил Кэтрин Рон.

– А я весь день пыталась вам дозвониться, старший инспектор Чэнь.

– Не может быть, инспектор Рон!

– Должно быть, вы отключили свой сотовый.

– Ах да, он несколько раз выдавал мне сигнал факса, так что я отключил его и совсем об этом забыл!

– А поскольку я не смогла связаться с вами, я позвонила следователю Юю.

– И какие же у него новости?

– Оказывается, люди видели, как в ночь на пятое апреля Вэнь уехала из деревни! Только она села не в автобус, а остановила грузовик, который направлялся к железнодорожной станции Фуцзянь. Но грузовику нужно было сворачивать, не доезжая несколько километров до станции, поэтому Вэнь там сошла. Сегодня утром в местную полицию позвонил водитель того грузовика. Его описание соответствовало приметам Вэнь, правда, он неуверен, что женщина, которую он подвозил, была беременной.

– Вполне возможно, она ведь только на четвертом месяце. Она не говорила ему, куда направляется?

– Нет. Она может находиться еще в провинции, но, скорее всего, уехала куда-то в другое место.

Чэню показалось, что он услышал в трубке паровозный гудок.

– А где вы находитесь, инспектор Рон?

– На шанхайском вокзале. Вы можете сюда приехать? Следователь Юй сказал, что поезд из Фуцзяни на Шанхай отбыл шестого апреля в два часа ночи. Все билеты на него были распроданы заранее. Но кассир вспомнил, что к нему обратился какой-то человек с просьбой срочно выдать билет женщине. Юй предложил нам навести справки в справочном бюро шанхайского вокзала. Поэтому я сюда и приехала, но у меня нет права расспрашивать служащих.

– Немедленно еду к вам, – сказал Чэнь.

Дело затянулось. Поезд из Фуцзяни прибывал только во второй половине дня. Им пришлось прождать несколько часов, прежде чем они смогли ознакомиться с записями проводника. Ночью 6 апреля на поезд сели три пассажира. Судя по уплаченным за проезд суммам, двое из них ехали в Шанхай, а третий сошел раньше. Помощник проводника помнил, что среди них была женщина, другие двое оказались предпринимателями, которые всю дорогу обсуждали какие-то свои дела. Женщина молча сидела у двери на корточках. Помощник не обратил внимания, на какой станции она сошла с поезда.

Таким образом, очередная зацепка никуда не привела. Никто не знал, где вышла женщина и была ли это Вэнь.

Через некоторое время старший инспектор Чэнь с Мэйлинь, своей бывшей секретаршей из шанхайской автоинспекции, входил в караоке-клуб «Династия». Их визиту предшествовал телефонный разговор с господином Ма, старым доктором-травником.

Ма сообщил Чэню дополнительные сведения о прошлом Гу. Выяснилось, что Гу родился в семье партийца, который более двадцати лет занимал пост директора крупного государственного завода, производящего автомобильные шины. Разразившаяся культурная революция превратила заслуженного директора в «капиталистического прихвостня»; его заставили носить на себе огромный плакат, на котором его фамилия была перечеркнута красным. Затем его сослали в исправительно-трудовой лагерь – «на перековку». Домой он вернулся только после окончания культурной революции – похудевший, измученный человек с покалеченной ногой, жалкая тень бывшего большевика. Для Гу, выросшего на улице и выбравшего себе совершенно иной жизненный путь, отец был практически чужим и непонятным человеком. В середине восьмидесятых Гу как участник программы изучения иностранных языков отправился в Японию, однако для него та поездка была лишь предлогом, на деле он хотел просто заработать денег, поэтому хватался в Японии за любую работу. Спустя три года он возвратился в Шанхай с небольшим капитальцем и в условиях новой рыночной экономики вскоре стал преуспевающим предпринимателем, то есть представителем класса, против которого всю жизнь боролся его отец. Через некоторое время Гу купил караоке-клуб, заплатил огромную взятку «Голубой триаде», которая контролировала этот бизнес. В «Династии» он якшался с различными главарями бандитов, скрывающихся от правосудия.

Первоначально Гу познакомился с господином Ма из-за своих караоке-девочек; если бы они обращались для лечения венерических болезней в государственную больницу, врачи обязаны были донести о них властям. Господин Ма согласился ему помогать, строго оговорив, что девочки не будут оказывать посетителям интимных услуг вплоть до полного выздоровления.