Александр Режабек - Проще убить, чем…

– Мальчик мой! Не рассказывай сказки пожилой женщине, что ты два часа будешь сидеть сиднем в уединенном, как сортир, месте и думать. Насколько я тебя знаю, чтобы шевелить мозгами, тебе никакое уединение не нужно. И не изображай непонимание. Ты ведь, Родик, ушлый господин, а не тот, за кого себя выдаешь. Признайся старой тете, зачем тебе два часа? Их ведь у меня нет. Но я смогу постараться, если признаешься. Что случилось? Явочная квартира провалена? И тебе нужно спасать рацию?

Я засмеялся и протестующе замахал руками.

– Гета, прекратите. Я не знаю, плакать мне или смеяться над тем, что вы меня изобразили таким двуличным и коварным, но, по правде говоря, ужасно трушу перед завтрашним днем, потому что я не просто группа сопровождения, но лицо, включенное в обсуждение проекта. И то, какое я произведу впечатление, может сыграть в моей карьере немаленькую роль. Мне действительно необходимо от всего отвлечься и хорошенько подумать, что же я буду говорить.

В результате благодаря усилиям Генриетты день прошел спокойно. И только один раз мое сердце екнуло. Звонил Виктор Юрьевич из «Сибирских дорог», а я этого не ожидал.

– Родион Николаевич! Я соскучился по вашему голосу. Как у вас дела?

Я что-то буркнул в ответ.

– Вы чем-то раздражены? – со скрытой насмешкой спросил тот. – Не горюйте, жизнь так прекрасна. – И он перешел на серьезный тон. – Я лишь хотел узнать, остается ли ваше решение в силе?

Его вежливо-насмешливая манера разговаривать действовала мне на нервы, но я не менее вежливо ответил:

– Я, Виктор Юрьевич, остаюсь при своем.

Утро было хмурым. Над головой низко висели грязно-серые тучи. Небо, казалось, было беременно дождем, но никак не могло разродиться. Только время от времени накрапывала какая-то скользкая гадость. В зале «VIP» аэропорта было много народа, похоже, в основном журналистов, и мы с Тимуром даже как будто затерялись. Наконец, прилетел и долгожданный гость. Олигарх всем привычно приветственно безадресно улыбнулся, но интервью давать не стал. Он официально пожал Тимуру и мне руки и поспешил к своей машине.

Однако и у себя в офисе я еще какое-то время просидел в ожидании, пока Генриетта не сообщила, что меня ждут.

В кабинете Тимура повернувшись ко мне бочком, Олигарх выговаривал кому-то по мобильнику. Его голос был буднично скучен, но именно такого сухого тона больше всего и боялись его подчиненные. Я, хотя и был замом директора компании, напрямую с Олигархом практически не общался и впервые слышал, как он устраивает нагоняй. Но старался не прислушиваться. Тимур в это время разливал по бокалам виски. Этот напиток Нёма любил, а мы были рады составить ему компанию.

В углу кабинета я заметил молоденькую худенькую девушку. Наверно, референт какой-нибудь, подумал я. Она показалась мне немного несуразно одетой. Но, приглядевшись, я понял: ее одеяние укладывается в определенный гармоничный и идущий ей стиль. И стоило оно, кажется, недешево. А еще я увидел ее симпатичную глазастую, хотя и чуть стандартную мордашку. Она, не обращая ни на кого, включая самого Олигарха, внимания, читала какую-то книжку. Бог ты мой, она читала Монтеня. А я, по-честному, не то чтобы был большой в нем специалист, но вообще его не читал, хотя все-таки и был не пальцем сделанным. В голове вертелось название какой-то книги. «Опыты», вспомнил, наконец, я. Стараясь не привлечь внимания начальства, я чуть придвинулся к девушке и, не скрываясь от нее, скосил глаза, пытаясь прочесть название. «Апология Раймунда Сабундского». Ни хрена себе.

– Монтень? – с преувеличенно умным видом поинтересовался я и продолжил отеческим тоном. – Похвально. И знакомо. Как же, как же. «Пособие по компьютерам для начинающих». Читал-с. Хорошая книга.

Девушка подняла на меня глаза, но осталась невозмутимой.

– Вы ошиблись. Это другая книга. «Учебник хорового пения для глухонемых».

Я удивленно вскинул голову.

– Не может быть, чтобы я ошибся. Какая досада. А там хотя бы написано, что меня зовут Родион?

И меня вдруг понесло.

– Знаете, я родился в глухой армянской деревне, а там по традиции любили давать детям имена, происходящие от звучных и непонятных иностранных слов. И настоящее мое имя Аккордеон. В честь музыкального инструмента, который дед притащил в качестве трофея с войны. А затем судьбе было угодно, чтобы моя семья перебралась в Подмосковье и жила в поселке рядом с аэродромом. А там, знаете ли, все время шум и грохот. То взлеты, то посадки. Поэтому местный народ и стал маленько глуховат. Вот они меня-то по приезде как-то и спросили:

– Парнишка! А звать тебя как?

Я и говорю:

– Аккордеон.

– Как-как?

– Да Аккордеон же.

– А-а, Родион. Понятно. Это по-нашему, – сказали местные. – Значит Родька будешь.

А я даже обиделся. Вовсе я не Родька, если уж на то пошло, а Аккордик. Но так и остался Родионом.

Девушка терпеливо слушала этот бред, но в конце не удержалась и улыбнулась.

В этот момент Олигарх закончил свой разговор, и Тимур немедля к нему обратился:

– Наум Яковлевич! Вы ведь уже знакомы с моим заместителем Родионом Николаевичем. Он, несмотря на свои молодые годы, уже многое успел сделать для нашей фирмы.

И Тимур, как будто я какой -то манекен, а не человек, указал на меня рукой.

Олигарх в ответ индифферентно посмотрел и кивнул.

– Вы там мне что-то по телефону намекали на дорогу в Сибири. Так давайте, докладывайте, – сказал он и снова бросил на меня изучающий взгляд. – Кстати, девушка, с которой вы сейчас пытались заигрывать, молодой человек, моя дочь Нина.

«Вот -те на… Пококетничал», – подумал я. Мне было известно, что у него есть дочь, но кто же знал, что он с собой потащит ее сюда.

Докладывал я по -военному. То есть быстро и четко, но маловразумительно. Я не скрывал проблемы строительства дороги вдоль реки Ужа, но и не вдавался в детали, которые и сам не понимал. Олигарх в раздумьях заходил из угла в угол. Я, кстати, тоже люблю думать расхаживая. А еще я не раз видел, что и Тимурчик грешит тем же. И вдруг представил, как мы все трое расхаживаем по кабинету, как молекулы в броуновском движении, а девушка Нина в это время читает Монтеня. Настоящий театр абсурда.

– Дайте мне карту России, – неожиданно попросил Олигарх.

– Смотрите, – сказал он, ткнув в нее пальцем, – это ваши связанные с рекой Ужой Нежинск и Уганск. И губернатор края там Грищенко. А это – Петрогорск и Кмышев, находящиеся в ведении уже другого губернатора, Эрдмана. Эти два города с географической точки зрения практически параллельны нашим, но только километров на двести южнее.

Мы с Тимуром с умным видом таращились на карту. Ну и что?

– Вы вряд ли об этом знаете, хотя наверняка до вас доходили слухи, что на федеральном уровне зреет и практически уже созрел проект строительства трансконтинентальной трассы, пересекающей всю страну. Однако полагаю, вам вряд ли известно, что она пройдет через Петрогорск и Кмышев. И строить ее должны начать уже в конце этого года. С двух концов, востока и запада. И, таким образом, через несколько лет она приблизится к этим городам, которые торжественно примут эстафету строительства. – Олигарх помолчал. – Вы можете задаться вопросом, какое это отношение имеет к нам? Может, и никакого… Но, если подумать, мы ведь тоже не лыком шиты и способны, со своей стороны, сделать некий финт ушами. Возьмем и вложим деньги в «Сибирские дороги», чтобы начать строить пока находящуюся вне интересов федералов параллельную трассу через Нежинск и Уганск. Но только уже сейчас, а не потом. А затем через какое-то время заявим, что имеем готовую европейского уровня дорогу, которую намного проще ассимилировать в федеральный проект, только чуть изменив направление идущих с востока и запада ветвей, чем начинать с нуля трассу Кмышев-Петрогорск. А преимущества включения нас в федеральную дорогу, как я полагаю, вам очевидны. И тогда даже чрезмерные затраты воздадутся нам сторицей. – Олигарх усмехнулся. – Также очевидно и то, что может подняться большой хай.