Илья Деревянко - Терпилы

Подобно большинству людей, выросших при социализме, Николай Иванович привык воспринимать то, что говорится по телевизору, как некий голос Государства. Раз обещают с телеэкрана — значит, не просто так! Значит, ВЛАСТИ гарантируют! Тем более и сами государственные мужи (типа Егора Гайдара) неустанно твердили гражданам: «Наступила новая эпоха! Рынок! Демократия! Свободное предпринимательство! Пускайте деньги в оборот! Обогащайтесь! Хватит прозябать в нищете!!!»

И доверчивый Хомяков решил обогащаться: продал квартиру, мебель, залез по уши в долги, на вырученную сумму закупил акции «Эльбруса» и вместе с женой принялся дожидаться «золотого дождя». А взамен проданной квартиры супруги сняли небольшую комнатку на промышленной окраине города. Они не рассчитывали задерживаться здесь надолго и строили радужные планы на будущее. Собирались в круиз по южным морям, спорили, в какой стране лучше обзавестись недвижимостью (муж предпочитал Кипр, жена — Италию). Со сладостным замиранием сердца следили за ростом котировок «Эльбруса», но… неделю назад грянул гром!!! Основная контора и разбросанные по городу филиалы Акционерного Общества внезапно закрылись, оставшиеся там немногочисленные служащие беседовали с ошарашенными вкладчиками исключительно через двери и не могли вразумительно объяснить случившееся: «Распоряжение начальства… А где оно, ваше начальство? Почему телефоны центрального офиса не отвечают?…Понятия не имеем! И вообще, граждане, идите-ка по домам! Иначе милицию вызовем!!!» Спустя двое суток акционеры «Эльбруса» окончательно поняли, что их беспардонно облапошили. У филиалов и основной конторы АО начали собираться стихийные митинги. На четвертый день толпа обманутых вкладчиков попыталась взять штурмом центральный офис с затаившимся внутри генеральным директором Коротичем В.П., но была встречена заслоном ОМОНа. В ходе ожесточенной схватки изрядно пострадали обе стороны (сломанные кости, отбитые внутренности, расквашенные лица). Однако, в конечном счете, победа осталась за хорошо экипированными омоновцами. Двух акционеров насмерть затоптали в образовавшейся после разгона давке. С тех пор открытых столкновений с милицией не происходило. Зато регулярные митинги принимали все более яростный характер. Сегодня, с утра пораньше, Лидия Андреевна отправилась на очередное подобное мероприятие. Николай Иванович остался дома. Он уже понял — дергаться бесполезно. Поезд ушел!!!

В настоящий момент несчастный старик осмысливал свое поистине безвыходное положение. Ни жилья, ни имущества, ни денег! Все полетело коту под хвост! Сжираемых инфляцией пенсий (его и жены) не хватит не только на погашение долгов, но даже на оплату этой убогой комнатенки. В ближайшее время хозяйка квартиры, злобная и сквалыжная госпожа Степанова, без колебаний вышвырнет их на улицу.

«Сорок лет вкалывал на вредном производстве, заработал целый букет неизлечимых болезней, а теперь, значит, на помойку?! В компанию спившихся бомжей?! Или на вокзалах, на чердаках да в подвалах ночевать?! У станций метрополитена подаяний просить?! Уподобиться бродячей собаке?! Ну, не-е-ет!!!!» Хомяков утер выступившие на глазах слезы, тяжело поднялся со стула и медленно подошел к окну. Там он постоял с минуту, хрипло дыша, с грехом пополам взобрался на подоконник и решительно шагнул вниз с девятого этажа…

11 часов 45 минут. Центральный офис АО «Эльбрус».

— Гендирек-то-ра!!! Гендирек-то-ра!!! — хором скандировала огромная разношерстная толпа. Мужчины и женщины, старые и молодые — искаженные, потные лица, пылающие праведным негодованием взгляды, бурно вздымающиеся груди, стиснутые кулаки… Некоторые держали в руках самодельные транспаранты с надписями: «Верните наши деньги», «Мошенников под суд!», «Коротич, отправляйся на нары» и т. д. и т. п. Со стороны за обманутыми вкладчиками бдительно наблюдали усиленные наряды ОМОНа.

Сорокалетняя учительница средней школы Татьяна Борисовна Фомина стояла в первых рядах и, не отрываясь, смотрела на закрытые двери офиса. Вернее, на солидные бронзовые дверные ручки с причудливым узором. В висках Татьяны Борисовны пульсирующими толчками билась кровь. Мысли в голове путались, куда-то ускользали. Подобно пенсионеру Хомякову, она вложила в акции «Эльбруса» абсолютно все средства, которые сумела раздобыть. (Правда, комнату в коммуналке ей, по счастью, продать не удалось.) И сейчас, после крушения радужных надежд и грандиозных планов, бедняга находилась на грани безумия. Первые дни учительница еще верила в добропорядочность учредителей Акционерного Общества, надеялась, что происходящее не более чем досадное недоразумение и вскоре возникшие проблемы благополучно разрешатся. Фомина даже пыталась убеждать в этом товарищей по несчастью. Однако к 4 июля иллюзии полностью развеялись. А накануне ночью Татьяне Борисовне приснился жуткий сон.

Она пришла в офис «Эльбруса» получать долгожданные дивиденды. К кассе тянется длинная очередь. Люди веселы: улыбаются, оживленно обсуждают друг с другом, как лучше потратить деньги. Из динамиков по углам несется бравурная музыка. На стенах — красочные плакаты с роскошными видами модных зарубежных курортов. Но есть одна странность, которой учительница поначалу не придает особого значения: дивиденды выдают не через специальное окошечко, а запускают вкладчиков вовнутрь кассового помещения. Запускать-то запускают, но вот обратно никто не возвращается! «Ничего страшного, — легкомысленно думает Фомина, — наверное, порядок таков!» Наконец подходит ее черед. Перешагнув через порог, Татьяна Борисовна оказывается в мрачной комнате без окон. Посередине зияет чернотой круглая, источающая зловоние дыра. Дверь за спиной захлопывается и самопроизвольно запирается на засов. Кассиров двое. Впрочем, кассиров ли?! Какие-то уродливые, мало похожие на людей существа в дурацких клоунских балахонах. Они молча набрасываются на онемевшую от страха женщину, срывают с нее одежду, с мясом выдирают из ушей сережки, жестоко избивают и сталкивают в вонючую яму. Учительница с воплем летит вниз, попадает в озерцо нечистот, тонет, захлебывается в дерьме и… просыпается в холодном поту.

Этот до ужаса реалистичный ночной кошмар воздействовал на впечатлительную Татьяну Борисовну довольно-таки скверным образом. Разум ее погрузился в сумеречное состояние. Фомина не умылась, не почистила зубы, не позавтракала, не обратила ни малейшего внимания на собственную шестнадцатилетнюю дочь, а на утренний митинг отправилась механически, словно зомби, толком не зная зачем…

— Смотрите! Вылез! Вылез из норы, гад!!! — гулом прокатилось по толпе.

На крыльце центральной конторы появился генеральный директор «Эльбруса» Владислав Павлович Коротич — сухонький узкоплечий дедок в строгом импортном костюме. На бледном морщинистом лице Коротича застыло испуганное выражение. Блеклые глазки затравленно бегали по сторонам. Генерального директора сопровождали двое дюжих парней в милицейской форме.