Станислав Рем - Принимая во внимание

Хохлов взял принесённую печать, внимательно её осмотрел, потом ещё раз наклонился над оттиском.

– Товарищ подполковник, – после минутной паузы наконец вынес вердикт капитан. – Оттиск соответствует печати!

– Что ж, товарищи, давайте пройдём в апартаменты. – Глебский кивнул головой в сторону секретаря, и тот, бросив быстрый взгляд на Малышева, молча вставил ключ в замочную скважину.

Из дневника сотрудника Амурского областного

управления государственной безопасности

старшего лейтенанта Проклова В.В.

07 ноября 1966 года

«…стояли в оцеплении. Замёрз, как цуцик. В Москве на Октябрьские праздники намного теплее. В прошлом году, когда мы шли по Красной площади, я был одет в тонкое, демисезонное пальто. И не замёрз. Даже шапку не надевал. А тут минус двенадцать! Снег, метель. Кошмар! А стоять четыре часа. Хорошо, с Яремчуком менялись. То он в «газоне» погреется, то я. Сейчас пишу, а руки немые, деревянные. Как говорят в народе, колом стоят.

Только это всё ерунда! Я счастливый человек! Кто бы мог подумать, что комсомол меня специально пошлёт сюда, на Дальний Восток, чтобы я встретился со своим будущим? Надо же, а?

Моё будущее зовут Светлана. Она носит толстую, длинную, почти до пояса, косу. Имеет хрупкую фигурку, курносый носик, чёрные, обворожительные глаза и весёлый, взбалмошный характер.

Времени у меня мало, потому как нужно бежать на кухню, помогать Свете и дяде Саше готовить праздничный обед. Точнее, ужин. На мне лежит разделка селёдки и чистка картофеля. Но я всё равно пару строк ещё допишу. Потом, как руки просто чешутся поделиться радостью.

Со Светой мы познакомились десять дней назад. Я так думаю, это дядя Саша специально подстроил нашу встречу. Позвал меня к себе, в институт, на кафедру. Даже не помню, зачем. Помнится, жутко в душе ругался по поводу того, что после работы, а в тот день пришлось изрядно помотаться: проводилась учебная тревога на первой заставе, а я вместо того, чтобы идти домой, тащился к нему. Всю дорогу, от управления до БГПИ [16] БГПИ – Благовещенский государственный педагогический институт им. Калинина. В настоящее время – университет. , а это три квартала, мой рот не замолкал ни на минуту и тихонько матюкался. А голова всё не могла понять: на кой я понадобился старику в институте вечером?

Но когда моё бренное тело вошло в старое здание учебного корпуса, после чего поднялось по гулкой металлической лестнице на второй этаж и прошло на кафедру филологии, то все матюки вмиг выветрились из головы, а внутри всё, что там имелось, оборвалось. Не помню, что говорил я, что мне отвечал Александр Олегович, но зато помню её смех и голос. И глаза! Чудо, какие дивные глаза!

Мы стали встречаться. Странное слово: «встречаться». Впрочем, человечество так до сих пор и не изобрело путного другого, для того чтобы описать в точности подобные взаимоотношения мужчин и женщин. Люди встречаются на вокзалах, в аэропортах. В кафе. Случайно или по договору. А мы не встречались – мы бродили по городу: по улице Ленина, мимо её института, в сторону кинотеатра «Октябрь». Или же меняли маршрут и шли к Первомайскому парку. Но чаще всего гуляли по набережной. Я держал её руку, слегка сжимая узкую ладошку, крепко, но не сильно, только так, чтобы она хоть чуточку чувствовала то, что чувствую я. Когда становилось холодно, согревал ладошку в своём кармане.

Вечерами, когда я возвращался поздно домой, дядя Саша и Мишка делали вид, будто спят. Но я-то знал, что они не спали и перед моим приходом наверняка обсуждали меня. И чёрт с ними! Какие же они хорошие мужики! Мишка, когда я собираюсь на встречи со Светой, заставляет меня надевать свой костюм. Он у него импортный, дорогущий. Ему кто-то из художников из прошлой, московской жизни из-за границы привёз. Сам он его не носит. Говорит, нет повода. Но и продать не хочет. Мол, дорог, как память. А Александр Олегович мне презентовал галстук. Шёлковый! Шик! Светланка, как видит меня в таком виде, в костюме и при галстуке, тут же берёт под руку: чтоб не украли. Приятно! Аж мурашки по спине…

Ладно, зовут! Вон, даже Мишка с утра ходит трезвый, терпеливо ждёт, когда сядем за стол. Смотрит на меня с тоской. Нельзя так над человеком издеваться. Иду чистить картошку!»

13 марта 1969 года, 14.52

– Арсений…

– …Федотович!

– Осмотрите, пожалуйста, Арсений Федотович, содержимое кабинета Василия Трифоновича и скажите: всё ли находится на своих местах? То есть помещение в том же состоянии, как было 11 марта этого года, или что-то поменялось?

Сысоев нацепил на нос очки в тяжёлой толстой оправе, как отметил Глебский, точь-в-точь какие носил глава КГБ Андропов, и бегло осмотрел кабинет.

– Я в тот день ушёл вместе с Василием Трифоновичем. Вроде, – неуверенно протянул секретарь, – как будто всё на своих местах.

– «Вроде как»? Такой ответ не годится. – Глебский прошёл в центр кабинета. – Смотрите детально. Что отсутствует на столе, в шкафах, в гардеробе? Естественно, в первую очередь проверьте содержимое стола и несгораемого шкафа. Арсений Федотович, что стоим? Приступаем!

Малышев задержался у порога. Странное чувство овладело им. Кабинет не изменился. Всё находилось на своих местах, как при Василии Трифоновиче. И двухтумбовый, дубовый стол, с полированной столешницей, на котором стоял письменный прибор, лежало несколько папок и блокнот в твёрдом, картонном переплёте. Крепкий стул во главе стола. Стол для совещаний, над ним – портрет Дзержинского. Книжные шкафы. Пылящиеся в них тома Ленина, со вставленными для глаза посетителя закладками, громоздились на своих местах. В углу, как обычно, выделялся из общего интерьера, металлический, несгораемый сейф, выкрашенный в едко-зелёный цвет. Всё знакомо и обыденно. И неприятно. Малышева не покидало чувство, будто полковника нашли не на улице, а именно в этом кабинете. Мало того, ощущение было таковым, что, казалось, сделай с десяток шагов, загляни за стол, и обнаружишь лежащее мёртвое тело Василия Трифоновича.

– Александр Константинович, что вы в дверях остолбенели? – Голос Глебского привёл майора в чувство. – Проходите, помогите товарищу Сысоеву в осмотре. Арсений Федотович, какими делами Василий Трифонович интересовался в последние дни?

– В основном теми, что связаны с несением пограничной службы. Ему из архива доставили дела по прошлогодним событиям в Сковородинском и Михайловском погранотрядах. Девятого и десятого числа интересовался личными делами всех граждан китайского происхождения, что проживают в Благовещенске. В последние дни несколько раз ездил на встречу с первым секретарём обкома партии товарищем Аврамеевым…

– Вы присутствовали при встречах? – тут же поинтересовался Глебский.