Лана Алексеева - Замок в наследство. Легенды трёх королевств

– Что ж вы так неаккуратно, дедушка, – укоризненно попеняла Тая и принялась собирать вывалянные в песке грибы в корзину. – На этих тропках и молодые шею запросто свернут.

– Да бросьте вы эти грибы! – раздражённо проскрипел старичок, отряхивая поднятую бейсболку. – Их теперь вовек от песка не отчистить. Только время зря потерял!

– Ерунда, у вас же крепкие грибочки собраны. Песок аккуратно счистится щёткой или кисточкой, – успокоила его Тая. – Вон, какие красавцы, – она повертела в руке парочку сросшихся пузатых боровиков. И где вы только их нашли, тут же толпы народа ходят!

– Места знаю, – в голосе грибника послышались довольные нотки.

– А вот и ваши очки! – радостно воскликнула Леся, протягивая находку. – Целые!

– Спасибо, милые барышни, – дедок нахлобучил бейсболку и пристроил очки на нос. Теперь он взирал на обеих куда приветливее.

– Не за что. С вами всё в порядке, не нужно проводить? – на всякий случай поинтересовалась Леся.

– Нет-нет, не нужно, премного благодарю.

– Тогда до свидания. Будьте осторожны, – вежливо кивнула на прощанье Тая.

– Спасибо, и вам счастья! – ответил старичок.

Леся с Таей пошли дальше. Они медленно брели по золотившейся опавшими листьями тропинке. В городе не заметно, как беззаботное лето превращается в задумчивую осень, а осень вот-вот обернётся высокомерной зимой. Тая любила осенний лес. В нем можно пошуршать листвой, набрать полные карманы шишек и желудей, чтобы потом перекатывать их пальцами или зажимать в ладонях. Можно подолгу стоять и слушать шум ветра в кронах деревьев, смотреть на плачущие косяки журавлей в небе, или на усыпанные хрустальной росой паутинки между травинок.

– Хорошо-то как, – вздохнула Леся. – Так бы вот и жила в маленьком лесном домике всю жизнь.

– Ну-ну, – скептически отозвалась Тая. – И как ты жить собралась?

– Долго и счастливо!

– Я о практической стороне дела.

– Жили же как-то люди. И живут, – пожала плечами девушка.

– Ага. Будешь охотиться с ружьем, чтобы потом кабанью тушу на мясо разделывать. Дрова колоть…

– У-у-у, вот так всегда, вечно ты своими комментариями тычешь меня носом в… жизнь.

– Так ведь тебе не в облаках жить, котя. А в этой самой жизни. Пора бы на неё смотреть без романтических очков.

– Не хочу без очков, – заупрямилась девушка, – ещё успею гадостей насмотреться.

– Это точно, – согласилась крестная. – Но готовой к ним нужно быть заранее.

– А тебе разве не хочется жить в лесу?

– Нет. Мне бы хотелось жить в доме. Но если дом будет стоять на берегу реки или озера, а за ним начнётся лес, буду просто счастлива. С условием, что кто-то возьмёт на себя труд вести хозяйство.

– А чего бы ты хотела для счастья? – неожиданно спросила Леся.

– А что такое – счастье, котя? Каждому видится своё.

– Ну, хорошо, что видится тебе?

– Мне? Ну-у-у… – Тая замялась. Ей не хотелось даже крестнице говорить о том, что больше всего на свете она мечтает очутиться в том мире, который сама же и создает ночами, набивая строчку за строчкой на клавиатуре старенького ноутбука. – Понимаешь, котя, мне иногда кажется, что я живу не в своё время. Наверно, пару-тройку веков назад я была бы на своём месте и была бы счастлива. А здесь я не вписываюсь в жизнь.

– Ну, то, что ты не от мира сего – это точно. Но именно за это я тебя и обожаю, – успокоила её Леся. – И знаешь, мне тоже иногда хочется надеть кринолин, хочется, чтобы ради меня устраивались рыцарские турниры, или хотя бы балы.

– Турниры или балы! Да ты – сама скромность, – рассмеялась Тая. – Участвовала бы с Денисом в исторических реконструкциях! Это ведь очень интересно. И даёт возможность окунуться в прошлое. Или с Костиком в ролёвках

– Я не хочу в них участвовать. Потому что для меня это «понарошку». Я хочу либо всё, либо ничего. А ещё я читала, что мысли материальны! И если чего-то сильно-сильно захотеть, оно обязательно исполнится.

– Слышала я эту теорию. Но не верю в неё, – отмахнулась Тая. – Даже если я сильно-сильно захочу стать королевой Англии, вряд ли это исполнится. Ведь так?

– Но ведь не обязательно мечтать о несбыточном.

– А о чём тогда мечтать, котя?

– О том, что может сделать нас счастливыми. Давай сильно-сильно захотим, и оно воплотится!

– Материализация чувственных идей? Ты слишком часто смотрела «Формулу любви», дорогая.

Леся мечтательно улыбнулась.

– А я вот верю в волшебников и волшебство.

– Ну-ну. Раскрой любую газету, там полно этой публики – от потомственных колдунов до ясновидящих в пятом колене. Нафеячат по самое «не хочу».

– Фу-у-у, я же не про шарлатанов. А потом, ты сама говорила, что веришь в волшебный мир.

– Да, в глубине души верю. Но вся моя жизнь подтверждает обратное.

– А я верю в волшебников вроде Мерлина или Фата-Морганы. Верю, что они живут среди нас. Только всячески скрывают свои способности и занимаются магией без свидетелей.

– Кошмар какой!

– Не, ну, правда, Таечка, вот приходим мы к волшебнику и говорим: «Дяденька, дай нам счастья». А ему и не жалко вовсе. Потому что он старый и мудрый. И он говорит: «Да сколько угодно!»

– Леся, если они занимаются магией без свидетелей, то как мы-то об этом узнали?

– Ну-у-у, случайно подглядели.

– Нет-нет-нет. Не делай, пожалуйста, из меня вуайеристку.

– Хорошо. Тогда представь, что мы помогли Мерлину донести авоську из магазина. Он ведь старенький совсем, сумка тяжёлая, а магией на людях он не пользуется. И в награду великий волшебник нас осчастливливает в полном смысле этого слова.

– Отвешивает, так сказать?

– С точностью до грамма!

Леся вскинула руки вверх и закружилась по поляне. Потом замерла напротив корявого, уродливого дуба, непонятно откуда взявшегося посреди сосняка:

– О, великий Мерлин, исполни наши самые заветные желания! – произнесла она с мольбой и, придав лицу таинственно-пафосное выражение, глубоким басом себе же и ответила:

– Быть по вашему, благородные девицы, вы обретёте то, что ищете!

– Аминь, балбеска! – Тая легонько шлёпнула её по тощему заду. – Идём обратно, нас, наверно, уже ищут.

Сосновый бор незаметно сменился молодым березняком. Солнечные лучики нет-нет да и пробивали серую пелену облаков, от чего влажная листва переливалась золотом и медью.

Леся скинула широкий капюшон накидки, выпуская на свободу роскошные светло-русые кудри. Тая невольно залюбовалась крестницей. Временами у неё щемило сердце от того, что девушка не её дочка. Вот почему так: к родным людям никаких теплых чувств не питаешь, а к чужой девочке прикипишь душой так, что вырвать можно только с болью и кровью? «Какая же она чужая», – рассердилась на себя Тая. «Моя она! С кем она своими бедами и сомнениями делится? Не с Аней, со мной. Даже одевается как я, а уж об общности мыслей и вкусов и говорить не приходится!»