Морье Дю - Козел отпущения

-- Машина commissaire de police [Комиссар полиции (фр.).], -- шепнул Гастон. -- Должно быть, он приехал из Виллара вместе с Тальбером и врачами.

-- А зачем им всем было приезжать сюда? -- спросила Мари-Ноэль. -- Они не станут никого арестовывать?

-- Они всегда приезжают, -- сказал я, -- если бывает несчастный случай. Мне надо будет с ними поговорить. Может быть, ты найдешь Жермену и попросишь ее тебе почитать?

-- Жермена плохо читает, -- ответила Мари-Ноэль. -- Да ты не беспокойся за меня. Обещаю тебе, что больше никогда в жизни я не сделаю ничего такого, что причинит тебе горе.

Она поднялась на террасу и вошла в дверь. Я обернулся к Гастону.

-- Комиссар полиции, возможно, захочет допросить вашу жену, -- сказал я, -- ведь она была здесь, когда все это случилось.

-- Да, господин граф.

У него был встревоженный вид. Я тоже тревожился, этот кошмарный день еще не подошел к концу. Войдя в холл, я услышал голоса, доносившиеся из гостиной. Когда я открыл дверь, они смолкли. Все обернулись и посмотрели на меня. Я узнал доктора Лебрена и доктора Мотьера из больницы. Третий мужчина, невысокий, плотного сложения, с седеющими волосами, был, очевидно, поверенный месье Тальбер. Четвертый, державшийся более официально, чем остальные, был, должно быть, commisaire de police.

Первая моя мысль была о графине. Я взглянул на другой конец гостиной и увидел, что она -- неприступная, властная -- по-прежнему сидит у камина. Никаких признаков усталости. Она господствовала над всей комнатой, в ее присутствии все остальные казались пигмеями.

-- А вот и мой сын, месье, -- сказала она комиссару полиции. Затем обернулась ко мне. -- Месье Лемот был так любезен, что сам приехал из Виллара, чтобы задать необходимые вопросы.

Трое мужчин подошли ко мне, желая выразить свое соболезнование:

-- С огромным сожалением вторгаюсь к вам, месье, -- от commissaire de police.

-- Я совершенно потрясен, месье, разрешите мне разделить с вами это тяжкое испытание, -- от поверенного.

-- Не знаю, как выразить, де Ге, насколько я опечален, -- от Лебрена.

Тихие слова благодарности, рукопожатия помогли заполнить неловкую паузу перед допросом, придали достоинство и естественность всему происходящему. Затем, когда с учтивостями было покончено, комиссар обратился ко мне.

-- Доктор Лебрен и доктор Мотьер сообщили мне, месье, что ваша жена в скором времени ожидала ребенка и, если я их правильно понял, последние дни находилась в весьма нервном состоянии, -- сказал он. -- Вы согласны с этим?

-- Да, -- сказал я. -- Безусловно.

-- Возможно, у нее были необоснованные опасения относительно родов?

-- Думаю, что да.

-- Простите меня, месье, -- прервал нас Тальбер. -- Господин граф извинит мое вмешательство, но я должен добавить, что оба, и он, и мадам Жан, считали дни до рождения ребенка. Они надеялись, что у них родится сын.

-- Естественно, -- заметил комиссар, -- все родители одинаковы.

-- Но в данном случае, -- сказал поверенный, -- к тому были особые причины: согласно брачному контракту, рождение сына означало значительное увеличение капитала. В особенности это касалось господина графа. Из слов мадам Жан я понял, что она страшилась разочаровать своего супруга и всю семью. Именно этим, я думаю, и объясняется ее тяжелое нервное состояние.

-- , пожалуй, слишком сильно сказано, месье Тальбер.

Все повернулись к графине, по-прежнему сидящей в кресле у камина.

-- Моя невестка не имела никаких оснований страшиться кого-нибудь из нас. Мы не так зависим от брачного контракта, что не можем прожить без его помощи. Семья моего покойного мужа владела Сен-Жилем в течение трехсот лет.

Частный поверенный вспыхнул:

-- Я вовсе не хотел сказать, госпожа графиня, что мадам Жан кто-то запугивал. Просто ситуация была щекотливая, и она чувствовала свою ответственность. Рождение сына значительно облегчило бы финансовые трудности, и она это понимала.

Commissaire посмотрел на доктора Лебрена. Тот в нерешительности взглянул на графиню, затем на меня.

-- Мадам Жан, естественно, очень хотела сына, -- сказал он, -- и с тревогой ждала родов. Не скрою, она только об этом и говорила, когда я осматривал ее на прошлой неделе. Несомненно, эта тревога еще ухудшила ее самочувствие.

-- Короче говоря, -- сказал комиссар полиции, -- мадам Жан была склонна к истерии. Простите меня, месье, я только хочу установить тот факт, что к моменту несчастного случая ваша супруга была крайне возбуждена, а следовательно, более подвержена приступам головокружения. Вы согласны со мной, доктор?

-- Разумеется, разумеется...

-- А вы, месье?

-- Думаю, вы правы, -- ответил я. -- К тому же она очень волновалась за дочку. Вам сказали, что тут произошло?

-- Месье Поль де Ге и мадемуазель Бланш сообщили мне все сведения, также и femme de chambre. Я рад, что в конце концов девочка отыскалась. Значит, в последний раз вы видели свою супругу сегодня утром, перед тем как отправились на поиски дочери?

-- Именно.

-- Очень она была обеспокоена?

-- Не больше, чем все остальные.

-- Она не говорила, что собирается встать и присоединиться к тем, кто пошел на розыски?

-- Нет.

-- Вы оставили ее в постели, предполагая, что она будет ждать вашего возвращения с известиями, что девочку благополучно нашли?

-- Да.

-- Значит, судя по всему, из дому ушли все, кроме двух горничных -Шарлотты и Жермены, которая принесла мадам Жан завтрак, а затем была отправлена в деревню, -- кухарки, которая была внизу, в кухне, и, разумеется, госпожи графини, находившейся у себя в комнате наверху. Я уже осмотрел место, куда упала ваша супруга, -- добавил он. -- С вашего разрешения, пройдем сейчас в спальню.

-- Разумеется, разумеется, -- сказал я.

-- Я уже допросил Берту, женщину, которая присматривает за коровами. Она видела, как ваша супруга высунулась из окна, словно хотела что-то достать -- так Берта это описывает, -- затем вдруг схватилась за воздух и упала. Берта стала громко звать на помощь, ее услышали кухарка и Шарлотта и тут же побежали в ров. Кухарка вызвала из Виллара карету . Все остальное мне сообщил доктор Мотьер. Я должен выяснить, не заходил ли кто-нибудь в спальню после Жермены, горничной, которую я только что отправил, -- той, что приносила в спальню завтрак.

-- Могла зайти Шарлотта, -- сказала Рене.

-- Может быть, вы пригласите ее сюда, мадам? -- спросил комиссар.

-- Шарлотта моя личная горничная, я сама вызову ее, -- сказала графиня; рука с подлокотника потянулась к шнуру от звонка.

-- Как раз Шарлотта и сообщила мне о том, что случилось. Она была в истерике. Вероятно, остальные тоже. Вряд ли вы чего-нибудь от нее добьетесь. Слуги всегда теряют голову, когда в дом приходит беда.

В ответ на звонок в дверях появился Гастон, и графиня сказала ему, что комиссар полиции желает поговорить с Шарлоттой.