Сергей Косырев - Скорая помощь приговоренному

Насладившись, наконец, друг другом, мы разомкнули объятия. Я взял её теплую, чуть влажную ладонь и повлек в сумрачную глубину аллеи.

– Ты влюбился в меня? – спросила Настя.

– Так я и не научился скрывать своих чувств! – лгать было бессмысленно.

– Просто женщины подобное сразу замечают. Я всё поняла по твоему взгляду ещё тогда, при первой нашей встрече. Так смотреть может только влюблённый мужчина.

Я безмолвствовал, обескураженный тем, как легко меня разоблачили.

– А ты? – заплетающимся языком промямлил я. – Что ты ко мне испытываешь?

– Алеша, вообще-то я замужем.

– Ах, ну да! Я и позабыл, – ко мне вновь возвратилось самообладание, – тебе ведь следует любить мужа.

– Следует, – вздохнула Настя и отвернулась.

– Значит, ты хочешь услышать продолжение повествования о моих жизненных коллизиях? – произнёс я, лишь бы не дать снова воцариться гнетущей тишине.

– Хочу, – тихо ответила она, всё ещё глядя куда-то в сторону.

– Ну, хорошо. На чём я остановился? Так вот, закончив школу, я подал документы в институт. Почему выбрал именно медицинский – не знаю. Просто мой одноклассник мечтал стать врачом, дабы продолжить семейную династию, и уговорил меня поступать вместе с ним за компанию. Тем более тогда повсюду талдычили, что наше здравоохранение совсем скоро перейдёт на коммерческие рельсы, и труд врачей будет оплачиваться, как на Западе. И хотя прошло уже столько лет, всё осталось по-прежнему. А в тот год я сдал вступительные экзамены и к своему удивлению набрал проходной балл. Кстати, одноклассник мой в институт не поступил и теперь работает экспедитором в родном Новожилово.

Я глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух, благоухающий медовым ароматом цветущих лип.

– Тебе всё ещё интересно, – спросил я.

Настя утвердительно кивнула в ответ.

– Тогда продолжим. Приехав в чужой город, я первое время обитал в институтском общежитии. Но вскоре понял, что находясь там, об учёбе можно забыть. Общага, есть общага – постоянные ночные гулянки не благоприятствуют успеваемости. А учиться было трудно. Мать договорилась с одной дальней родственницей о сдаче жилья по умеренным расценкам. Только квартира оказалась однокомнатной и делить её приходилось со старенькой бабушкой, за которой мне вдобавок надлежало ухаживать. Старуха, правда, умерла через полтора года, зато хозяйка тут же повысила квартплату. И чтобы меня не выселили, пришлось пойти работать медбратом в больницу, потому как стипендии хватать перестало.

Анастасия сосредоточенно слушала, на её лице застыло сострадание. Я повернулся к ней и обнял за плечи.

– Настя, не надо смотреть на меня, словно на калеку. В моей истории нет ничего такого, что способно вызвать подобную жалость. Ты, может, не догадываешься, но миллионы людей в нашей стране живут и похуже.

– Я знаю об этом, – сказала она, – но сочувствую только тебе.

Настины глаза выражали полнейшую искренность. Вдоль аллеи уже зажглись ночные фонари и яркие электрические огоньки, отражаясь, блестели в черных зрачках. Я снова поцеловал её. Но на сей раз наши объятия не длились долго. Настя решительно отстранила меня.

– Алешенька, ведь я так не смогу заснуть этой ночью.

Она высвободилась и быстро зашагала прочь. Несколько секунд я наблюдал за удаляющимся изящным абрисом, затем пошёл следом.

Когда я поравнялся с ней, Настя уже успела взять себя в руки, лишь на щеках играл легкий румянец.

– Ты завершишь, наконец, своё жизнеописание? – спросила она.

– К чему нам спешить? Надеюсь, мы сегодня видимся не в последний раз?

– Но ведь я девушка несвободная. Сам понимаешь, свидания будут не частыми.

– Догадываюсь, – вздохнул я. И, немного помолчав, продолжал:

– Собственно, дальше рассказывать особо не о чем. Закончил институт, потом интернатуру. Возвращение в родной посёлок меня отнюдь не прельщало. Бабушка умерла, когда я ещё учился на третьем курсе. У матери новая семья, нарушать их идиллию мне не хотелось. О своём отце я не слышал с тех пор, как он ушёл от нас. Может, жив ещё, но, скорее всего, вконец спился. Так что дома меня никто и не ждал. Потому я решил остаться в городе. Снимаю всю ту же квартирку. Устроился работать на «скорую помощь», поскольку тепленькие места в престижных клиниках заняты детьми больших начальников и теми, у кого есть деньги. А у меня, как известно, нет таких возможностей. Служба на «скорой» считается уделом лузеров, которых никуда больше не приняли. Впрочем, я думаю, это мнение ошибочно. У наших врачей удобный график, надбавки к зарплате. Взяток, правда, не дают, но на кусок хлеба хватает.

– Бедненький, – жалость в глазах Анастасии уступила место насмешке.

– Я считаю, – добавила она, – что если человек пожелает достичь чего-то в жизни, он непременно добьётся результата. И без посторонней помощи.

– Сколько раз я уже слышал подобные суждения! Сейчас повсюду только об этом и твердят. Просто какой-то культ успешности. Скоро он трансформируется в национальную идею. Но ведь кто-то должен и уколы делать. Если все вдруг станут богатыми, некому будет у станка стоять, сытую жизнь им обеспечивать.

– Все и не могут в один миг выбиться в люди, но стремиться к этому должен каждый. По-твоему лучше до конца дней прозябать в съёмной квартире, считая копейки, и жаловаться на судьбу?

Во мне начала закипать обида. Хотелось доказать этой самоуверенной богачке, что я ничем не хуже любого яппи из её окружения.

– Ну а сама-то ты какие усилия предприняла ради своего успеха? Замуж удачно выскочила?

– Хоть бы и так, – совершенно спокойно ответила Анастасия, – всякому своё.

Я понял, что меня занесло. Не стоило вести себя подобным образом с женщиной, которую любишь. Дабы замять возникшую неловкость, я попытался улыбнулся, однако улыбка вышла чересчур вымученной.

– Кстати, – провозгласил я, – настал твой черёд поведать о прошлом.

– Хочешь узнать, как я дошла до такой жизни? – спросила Настя.

– Откровенность за откровенность.

– О’кей. Я тоже родилась в обыкновенной семье: отец – инженер, мать – бухгалтер, есть ещё брат и сестра. После школы окончила юрфак. Устроилась в одну из фирм будущего мужа. Прошла собеседование и меня приняли.

– Когда же вы свадьбу отпраздновали? – осведомился я, весьма заинтригованный её словами.

– Не сразу, конечно. Год я проработала в должности юрисконсульта. Выиграла несколько судов в пользу предприятия. Виктор заметил меня, сделал своим личным секретарём. Я готовила отчёты, писала речи для выступлений, сопровождала его в поездках. И в какой-то момент всё случилось. Потом он оставил семью и сделал мне предложение.

Настя сорвала с клумбы маргаритку и принялась отдирать лепестки, словно гадая на некое сокровенное, одной лишь ей известное таинство.