Морье Дю - Трактир Ямайка

-- Я должен перед тобой извиниться, -- произнес он наконец, -- за то, что исчез без предупреждения, оставив тебя одну в Лонстоне. Простить меня или нет -- это уж тебе решать. Но причины объяснить тебе не могу. Сожалею.

Этот суровый тон так не вязался с его обычной манерой. Казалось, он сильно изменился, и эта перемена не радовала девушку.

-- Я так беспокоилась о тебе, -- проговорила она. -- Пошла тебя искать и узнала, что ты отправился к "Белому Оленю". А там мне сказали, что ты уехал в карете с каким-то господином, не оставив для меня ни записки, ни объяснения. В холле у камина стояли какие-то люди и среди них тот барышник, что разговаривал с тобой на базарной площади. Ужасные люди, подозрительные -- я им не поверила. Подумала, что, может, открылась кража вороного. Чувствовала себя такой несчастной и сильно волновалась за тебя. Я тебя ни в чем не виню. Твои дела меня не касаются.

Его поведение очень задело Мэри. Она ждала чего угодно, но не этого. Увидев его во дворе под своим окном, она сразу же, всем своим естеством, потянулась к нему как к любимому человеку, который пришел ночью, чтобы повидаться с ней. Неожиданная его холодность остудила ее чувства. Она снова замкнулась в себе, надеясь, что он не заметил на ее лице горького разочарования. Он даже не спросил, как она добралась домой в ту ночь. Равнодушие Джема потрясло девушку.

-- Почему тебя заперли в твоей комнате? -- спросил он.

Она пожала плечами и отвечала безразличным тоном:

-- Дядя не хочет, чтоб его подслушивали. Боится, что я стану бродить по коридору и наткнусь на то, что он держит в секрете. Тебе, кажется, тоже неприятно любопытство. Небось спроси я тебя, зачем ты здесь, ведь рассердишься, так?

-- Можешь язвить сколько угодно, я заслужил, -- неожиданно вспыхнул он. -- Знаю, что ты думаешь обо мне. Когда-нибудь, быть может, я смогу тебе все объяснить, если только к этому времени ты не исчезнешь из моей жизни. Стань на мгновение мужчиной и пошли к черту свою задетую гордость. Положение мое сейчас очень шатко, Мэри. Один ложный шаг -- и мне конец. Где мой брат?

-- Он сказал нам, что проведет эту ночь в кухне. Очень он боитсь чегото или кого-то; окна и двери заперты на все засовы, и он -- там, с ружьем.

Джем резко засмеялся.

-- Еще бы ему не бояться! Но вскоре он узнает, что такое настоящий страх, помяни мое слово. Я пришел повидаться с ним, но раз он сидит там с ружьем на коленях, могу отложить свой визит до утра, когда исчезнут его призраки.

-- Завтра может быть слишком поздно.

-- Почему?

-- Он собирается покинуть "Ямайку" к ночи.

-- Ты говоришь правду?

-- А к чему мне врать тебе?

Джем молчал. Эта новость определенно была для него неожиданной, и он что-то обдумывал. Мэри смотрела на него, терзаемая сомнениями и нерешительностью. Прежние подозрения вернулись к ней. Может, он и есть тот посетитель, появления которого со страхом и ненавистью ожидал дядя. Это он держит нити жизни трактирщика в своих руках. В памяти всплыла презрительная усмешка разносчика, вспомнились его слова, вызвавшие ярость хозяина: "Послушай, Джосс Мерлин, а может быть, ты действуешь по чьей-то указке?" Это он, Джем, использовал физическую силу трактирщика, он скрывался тогда в пустующей комнате.

Она снова подумала о веселом, беззаботном парне, который повез ее в Лонстон, держал ее за руку на базарной площади, целовал и обнимал. Теперь он был хмур и молчалив, лицо его скрывала тень. Мэри со страхом подумала, что Джем, возможно, ведет двойную игру. Сегодня, поглощенный своей нелегкой, неведомой ей задачей, он казался ей совсем чужим. Наверно, она напрасно предупредила его о бегстве, задуманном трактирщиком. Это могло только помешать осуществлению ее собственного плана. Но что бы ни сделал или ни собирался сделать Джем, будь он лжив и вероломен и будь даже убийцей, она все равно любила его, была привязана к нему всей своей слабой плотью и должна была предостеречь его.

-- Ты бы поостерегся брата, -- заметила она. -- Он стал опасен. Всякий, кто попытается помешать его планам, рискует жизнью. Говорю тебе это ради твоей же безопасности.

-- Я Джосса не боюсь и никогда не боялся.

-- Возможно. А что, если он боится тебя?

Джем промолчал, потом вдруг наклонился ближе, разглядывая ее лицо, и коснулся царапины, которая шла ото лба к подбородку.

-- Кто это сделал? -- резко спросил он, переводя взгляд от царапины к кровоподтеку на щеке.

Немного поколебавшись, она ответила:

-- Этот "подарок" я получила в сочельник.

По тому, как сверкнули его глаза, было ясно, что Джем все понял; он знал о том вечере, и именно это привело его теперь в "Ямайку".

-- Ты была с ним там на берегу? -- прошептал он.

Она кивнула, глядя на него испытующе и боясь произнести лишнее слово. Он вслух выругался, рванулся вперед и разбил кулаком окно, не обращая внимания на звон стекла и кровь, хлынувшую из раненой руки. Мэри опомниться не успела, как он оказался рядом с ней в комнате. Подхватив Мэри на руки, Джем положил ее на кровать. С трудом отыскав в темноте свечу, он зажег ее и, опустившись на колени подле постели, посветил ей в лицо. Он осторожно провел пальцами по ссадинам и, когда она поморщилась от боли, резко вдохнул воздух и снова выругался.

-- Я мог бы не допустить этого, -- произнес он и, загасив свечу, сел на постель возле нее, взял на мгновение ее руку, крепко сжал и отпустил.

-- Господь Всемогущий, почему ты поехала с ними? -- спросил он.

-- Они напились до бесчувствия и вряд ли соображали, что делают. В их руках я оказалась беспомощной, как ребенок. Их была целая дюжина или больше, а дядя... он всем верховодил, он да еще разносчик. Но если ты сам все знаешь, к чему спрашивать меня? Не заставляй меня вспоминать весь этот ужас.

-- Они тебя били?

-- Вот синяки, ссадины -- сам видишь. Я попыталась убежать и сильно ободрала себе бок. Они, конечно, поймали меня. На берегу связали по рукам и ногам, а рот заткнули мешковиной. Я видела, как в тумане шел к берегу корабль. Но что я могла сделать одна, да еще в такую бурю. И я лежала связанная и смотрела, как гибнут люди.

Голос ее задрожал, и она умолкла, повернувшись на бок и закрыв лицо руками. Он даже не пошевелился -- сидел молча рядом с ней на постели, такой далекий, погруженный в неведомые мысли. Мэри почувствовала себя еще более одинокой, чем прежде.

-- Значит, мой брат хуже всех обращался с тобой? -- спросил он.

Мэри устало вздохнула. Что толку было теперь говорить об этом.

-- Я тебе уже сказала, что он был пьян, -- повторила она. -- Ты, верно, лучше меня знаешь, на что он способен в таком состоянии.

-- Да, знаю. -- Немного помолчав, Джем вновь взял ее за руку. -- За это он поплатится жизнью, -- произнес он.

-- Его смерть не вернет убитых им людей.

-- Сейчас я думаю не о них.