Морье Дю - Трактир Ямайка

-- Простите меня, -- произнес он, -- вы не ждали, что я так скоро вернусь. Я вторгся в ваши мечты.

Она покачала головой и пролепетала слова извинения. Он снял пальто, остановился у камина, в своем черном облачении, и спросил, как она чувствует себя и как спала.

-- Вы уже поели? -- поинтересовался он и, когда она ответила отрицательно, вытащил из кармана часы и сверил их с настенными. Было без нескольких минут шесть.

-- Мы уже как-то ужинали вместе, Мэри Йеллан. Поужинаем и сегодня. Но на сей раз, если не возражаете, стол накроете вы. Поднос с едой на кухне. Ханна должна была все подготовить, и беспокоить ее мы не станем. А я тем временем напишу с вашего позволения несколько строк.

Мэри заверила его, что чувствует себя вполне отдохнувшей и будет только рада помочь. Он кивнул головой и со словами: "Тогда без четверти семь", -повернулся к ней спиной, давая понять, что хотел бы остаться один.

Мэри направилась на кухню, все еще испытывая некоторое смущение от его неожиданного появления и радуясь, что у нее есть полчаса, чтобы прийти в себя. Она была явно не готова к разговору с ним. Может быть, он наскоро поужинает и вернется к письменному столу, оставив ее наедине со своими мыслями. Лучше бы она не открывала этот злосчастный ящик; карикатура никак не шла у нее из головы. Она чувствовала себя как ребенок, который узнал секрет, тщательно скрываемый от него родителями, и теперь мучается от вины и стыда, боясь проболтаться. Она предпочла бы поесть в одиночестве, и лучше бы он обращался с ней как с прислугой, а не как с гостьей. Сейчас же она не знала, как держаться с ним: он был учтив и обходителен, но при этом не считал неудобным отдавать ей распоряжения. На кухне Мэри почувствовала себя увереннее в атмосфере знакомых ей запахов и не спеша занялась ужином. Башенные часы отбивали каждую четверть. Мэри хотелось, чтобы они замедлили свой ход. Вот уже пробило три четверти, и он, наверное, уже ждет ее. Взяв поднос, она направилась в гостиную, очень надеясь, что выражение ее лица не выдаст ее душевного состояния.

Фрэнсис Дейви стоял спиной к камину. Стол был придвинут ближе к огню. Мэри не смотрела на викария, но почувствовала на себе его испытующий взгляд. Ее движения сразу сделались неловкими. Она заметила, что он сложил мольберт и поставил холст к стене. А вот письменный стол впервые на ее памяти находился в полном беспорядке и был завален бумагами и письмами. В камине догорали листы бумаги.

Они сели за стол, и он предложил ей кусок холодного пирога.

-- Неужели Мэри Йеллан настолько утратила свое любопытство, что даже не хочет спросить меня, как я провел день? -- насмешливо произнес он наконец.

Девушка покраснела, вновь испытывая острое чувство вины.

-- Разве ваши дела должны меня касаться? -- спросила она.

-- Разумеется, должны, -- возразил он. -- Именно вашими делами я занимался весь день. Вы ведь просили меня о помощи?

Мэри чувствовала страшную неловкость и не знала, что сказать.

-- Я еще не поблагодарила вас за то, что вы сразу же откликнулись и прибыли в "Ямайку", -- пробормотала она в смущении, -- а также за то, что предоставили мне ночлег и позаботились, чтобы я подольше поспала. Вы должны считать меня неблагодарной.

-- Я ничего подобного не говорил, только подивился вашей выдержке. Было около двух часов ночи, когда я пожелал вам спокойного сна, а сейчас уже семь вечера. Прошло немало времени, и жизнь не стоит на месте.

-- Так, значит, вы совсем не спали после того, как оставили меня?

-- Я спал до восьми, потом позавтракал и уехал. Мой серый конь охромел, и мне пришлось взять другую лошадь. Она еле плетется, и ушла уйма времени, чтобы добраться сначала до "Ямайки", а оттуда до Норт- Хилла.

-- Вы побывали в Норт-Хилле?

-- Мистер Бассет угостил меня ленчем. Гостей было, пожалуй, восемь или десять. Ох, и шумно же было, скажу я вам. Все кричали, как глухие, никто друг друга не слушал. Уж такая долгая была трапеза. Я весьма обрадовался, когда она закончилась. Все, впрочем, пришли к одному мнению: убийце вашего дяди недолго оставаться на свободе.

-- А мистер Бассет подозревает кого-нибудь? -- осторожно спросила Мэри, не отрывая глаз от тарелки. Она усердно делала вид, что ест, но кусок не шел ей в горло.

-- Мистер Бассет готов подозревать даже самого себя. Он допросил каждого жителя в радиусе десяти миль, да еще несметное множество неизвестных лиц, оказавшихся прошлой ночью на дороге. Понадобится неделя, а то и больше, чтобы добиться от каждого из них правды. Но мистера Бассета ничто не остановит.

-- А как поступили... с моей тетей?

-- Оба тела увезли утром в Норт-Хилл и похоронили там. Все было сделано надлежащим образом, вам нет нужды беспокоиться. А что до остального -посмотрим.

-- А разносчик? Его не отпустили?

-- Нет. Он сидит под крепким замком и сотрясает воздух проклятиями. Разносчик меня нимало не заботит, да и вас, полагаю, тоже.

Мэри собиралась попробовать мясо, но так и не донесла вилку до рта.

-- Что вы имеете в виду? -- настороженно спросила она.

-- Вам ведь не нравится разносчик. Очень хорошо понимаю вас. Более отталкивающего и мерзкого типа я еще не видывал. Со слов Ричардса, конюха мистера Бассета, я понял, что вы заподозрили разносчика в убийстве и сказали об этом сквайру. Отсюда я заключил, что добрых чувств к нему вы не питаете. Но, к великому нашему сожалению, кладовка оказалась накрепко заперта снаружи, и это доказывает его невиновность. А как было бы удобно свалить все на него. Все вздохнули бы с облегчением.

Викарий продолжал с аппетитом ужинать, а Мэри едва притронулась к еде, хотя он настойчиво угощал ее.

-- Чем же разносчик мог вызвать у вас такую неприязнь? -- настойчиво расспрашивал священник.

-- Он пытался овладеть мною.

-- Я так и думал. На него это похоже. Вы, конечно, оказали ему сопротивление?

-- Ему от меня досталось. Больше он меня не трогал.

-- Могу себе представить. А когда это случилось?

-- В сочельник, ночью.

-- После того как я оставил вас у развилки Пяти Дорог?

-- Да.

-- Теперь я начинаю понимать. Вы, значит, не доехали до трактира? Столкнулись на дороге с трактирщиком и его приятелями?

-- Да.

-- И они забрали вас с собой на берег для остроты ощущений?

-- Мистер Дейви, пожалуйста, не расспрашивайте меня более. Я бы не хотела говорить о той ночи ни сейчас, ни когда-либо после. Есть вещи, о которых не стоит вспоминать никогда.

-- Обещаю, что вам не придется больше говорить об этом, Мэри Йеллан. Я виню себя, что оставил вас тогда одну. Глядя сейчас на вас, на ваши ясные глаза и свежую кожу, на посадку головы и особенно на твердую линию подбородка, мне трудно вообразить, что вам пришлось такое вынести. Слова приходского священника стоят не много, но все же -- вы проявили поразительную силу духа. Я восхищаюсь вами.