Владимир Жуков - Рафаэль и бабы-жабы

–У тебя не голова, а Дом советов, – польстила Тамила. – Получается, что женщины несчастны из-за мужчин-саботажников, не выполняющих свою главную функцию.

– Конечно, так оно и есть. Перевелись рыцари без страха и упрека. Ныне из-за прекрасных дам никто, как Пушкин или Лермонтов, не стреляется на дуэлях. Предпочитают жить с клеймом позора и поруганной честью.

– Виола, что же делать? – жалобно, едва не прослезившись, спросила Швец. – Я ведь тоже невостребованная. Рассталась со своим альфонсом, дармоедом.

– Надо надеяться только на себя, свой ум, хитрость и предприимчивость. А мужиков, вопреки их желанию, превращать в меценатов и спонсоров, но не таких вшивых, как Рафаэль. По поводу альфонса не печалься. Я найду для тебя страстного бой-френда

Мгновенно замолчала, услышав приближающиеся шаги.

– Вот и мы! – Суховей появился с Джимом на поводке. Тот, заняв бойцовскую стойку, громко облаял гостей:

– Гав! Гав! Гав!

– О, какой невоспитанный пес, – произнесла Баляс.

– Он не терпит запаха алкоголя, – пояснил хозяин.

– Уведи этого волкодава быстрее, чтобы его духу здесь не было. Всю обедню псиной испортит, – приказала Швец. – Даже французские духи «Шанель №5» и «Опиум» не могут перебить мерзкую вонючесть. Боюсь, что он меня однажды покусает и загрызет, а бешенство неизлечимо.

– Он привит от бешенства и к тому же отличается спокойным нравом и добротой. Вы ничем не рискуете.

– Дай то Бог, – заметила Тамила. – И все же у меня душа не на месте. Уж больно у него устрашающий вид и дикая сила.

Художник аккуратно провел дога через комнату в прихожую, а затем за пределы квартиры на прогулку в парк.

– Совсем Рафаэль помешался на доге, – заметила Швец. – Проку от него никакого.

– Не скажи, породистый бойцовской или служебной породы пес со знатной родословной является атрибутом состоятельности, престижности и силы, – возразила риелтор.

– Ха-ха, нашла в Рафаэле состоятельного олигарха, – рассмеялась Тамила. – Когда он и был при деньгах и славе. Мне немного удалось погреться в ее лучах. Но все растратил на баб, да и братец Никита с него много потянул и загнулся от цирроза печени.

– О покойниках плохо не говорят. Хорошо или нечего, – напомнила Баляс. – Конечно, на статус олигарха художник не потянет, но обеспеченным человек после продажи квартиры станет.

– Это мы должны стать обеспеченными. А ему валюта противопоказана, все равно пропьет, пустит на ветер. А денежки любят счет.

– Любишь ты считать чужие денежки, – усмехнулась Виола.

– Ты к ним тоже неравнодушна, ведь денег много не бывает.

Баляс, выпучив глаза, словно объектив перископа, пристально поглядела на подругу.

10. Заздравные тосты

Через полчаса Суховей возвратился с прогулки, довольный общением с любимым псом. Захмелевшие женщины встретили припевом:

– Пей до дна, пей до дна…

Тамила на блюдечке подала ему рюмку, наполненную водкой.

– Мне бы граммов пятьдесят коньяку, – попросил он.

– Рафаэль, ты что, сдурел? – округлила она глаза. – Коньяк женский напиток. Глуши водку, она полезнее.

– Шампанское считают женским напитком, – возразил художник.

– Меня от него пучит, – призналась соседка.

Все же польщенный почитанием и обходительностью, Суховей не посмел отказаться от водки.

– Пью за прекрасных женщин и за “братьев наших меньших”. За моего Джима, – произнес он, довольный неожиданной, удачной рифмой. Стоя, как подобает офицеру, осушил рюмку.

– Ох, и крепкая водка, что-то он меня быстро разобрало, – посетовал Суховей, вдруг ощутив неприятный озноб.

– Наверное, ты, Рафаэль, давно не употреблял. Пил только минералку, да козье молоко, – Тамила усмехнулась и подмигнула подруге. – Виола, держи Рафаэля за руки, а я ему в рот запихаю жабичу лапку. Распробует, поймет, какая вкуснятина. Его, паразита, тогда за уши не оттащишь…

Соседка схватила с блюдечка заскорузлыми, унизанными золотыми перстнями и кольцами, пальцами деликатес, и решительно поднялась.

– Бабы, вы, что сдурели!? Пошли к черту с жабой! – художник соскочил со стула. – Эту гадость даже Джиму не позволю кушать. Я знаю, что жабами питаются цапли и змеи. Только деньги впустую потратил на эту французскую гадость

– Какой ты невежа, лягушечьи лапки – самый пикантный деликатес. Рафаэль, у желудка нет глаз, – сделала открытие соседка.– Он все принимает и переваривает. Все, что в рот полезло, то и полезно.

– Это не значит, что надо все подряд тащить в рот. Головой надо думать,– возразил Суховей.

– Поэтому игра стоит свеч.

– Каких свеч, поминальных?

– Да ты, белены объелся? Перекрестись и не груби, смерд, когда рядом светские львицы, – упрекнула Тамила. – А еще размечтался попасть на выставку в Париж со своей мазней, дурья твоя башка. Там тебе пришлось бы не только лягушечьи лапки, но и бычьи яйца смаковать, ведь Испания и Португалия под боком. Поэтому пробуй, набирайся опыта, чтобы не выглядеть белой вороной, иначе в следующий раз не пригласят.

– Когда пригласят, тогда и попробую, – ответил Суховей.

–Успокойся подруга. Баба с воза, кобыле легче, – смакуя лягушечью лапку, заметила Баляс. – Где ему понять и оценить прелести французской и других европейских и восточных блюд. Кроме русской и украинской и, то в урезанном виде, ничего не дегустировал. А я искусная – гурманка. Кроме лапок, улиток обожаю рябчиков, перепелок, морские деликатесы: омары, лангусты, креветки, устрицы, кальмары, а также виноградные улитки. Это очень пикантный деликатес.

«Это сколько же надо угробить улиток, чтобы насытить ее требуху? Они же очень малюсенькие, – с ужасом подумал художник.

– Ра-фа-эль! – крикнула ему в оттопыренное ухо Швец. – Что ты сидишь, старый пень? Запоминай или записывай блюда, о которых говорит Виола. Пригодится, когда потребуется снова накрывать стол.

– Я – не стенографистка, – прикрыв ухо ладонью, огрызнулся он, опасался за сохранность барабанных перепонок. – Не кричи, как будто тебя режут, я не глухой.

– У тебя в одно ухо влетит, а в другое вылетит. Как дырявое решето, ничего не помнишь.

– Где я вам соберу виноградные улитки?

– На плантации винограда, – заявила Тамила.

– Те не годятся, выращивают специальных улиток, – сообщила Баляс. – Эх, Франция, Париж, как мне вас недостает. Вот там жизнь, как у Бога за пазухой. Конечно, без улиток можно прожить, а вот красная рыба, балыки из нее, черная, красная и паюсную икра обязательно должны быть на столе. А из напитков я предпочитаю армянский коньяк «Ararat», который любил английский премьер Уинстон Черчилль. И шампанское «Кристалл».

– Пусть вас Черчилль коньяком угощает. А я люблю райские яблочки и птичье молоко, только кто мне их достанет? – иронизировал Суховей. – Надо соизмерять свои потребности с возможностями. У меня нет монетного двора и печатного станка.