Анна Чиж-Литаш - Родня

– Мы не едим мясо и мучное, правда, мама? – командным голосом спросила Ксения.

– Ты не ешь, а я ем по праздникам!

– Ты же обещала больше не прикасаться к этой грязной еде, – с вызовом сказала она.

– Доча, не мели ерунды.

– Ах так! Можешь больше ко мне за советом не приходить! Твоё энергетическое поле никогда не будет чистым, пока ты ешь мясо.

– Кто это тут не любит мясо? – Настя вошла в кухню с буханкой «Нарочанского» в руках.

– Я пытаюсь донести до мамы, что эту собачью еду есть нельзя!

– Собачью? – Настя достала из духовки запёкшуюся в фольге свинину. – Интересно, какие это собаки так питаются?

– Ты прекрасно поняла мою аллегорию, – усмехнувшись, ответила Ксения, – посмотри на меня, я чиста и стройна. Во мне нет зла!

«Как и мозгов», – подумала Настя.

– Наше энергетическое поле ежесекундно подвергается опасности. А кладя в рот очередной кусок мяса, мы сами роем себе яму!

– Ты сама слышишь себя? Кто забил тебе голову этим мусором? Ты молодая девушка, тебе нужно сохранить своё здоровье. Тебе ещё детей рожать, а ты мясо не ешь, зато горстями кладёшь в рот какие-то пилюли. Тётя Наташа, ну вы куда смотрите?

Услышав своё имя, Наталья Васильевна поперхнулась семечкой. Ксения несколько секунд смотрела на кашляющую мать, затем постучала по её спине кулаком.

– Она взрослый человек и сама решает, как ей жить, – философски размышляла она.

– Ксюша, ну ты же будущий врач! Кстати, ты закончила университет?

– Почти. Я брала академический отпуск.

– Зачем?

– Я ездила в Алтайский край со своим учителем.

Настя приподняла брови.

– С учителем? С каким учителем? Физкультуры или географии?

– Да нет же. С моим наставником Лаврентием. Он учит меня видеть четвёртое измерение.

– Ничего себе. У меня сразу два вопроса: а ты видишь третье? И разве этому можно научиться?

– Конечно. Спроси у мамы, если ты мне не веришь.

Настя вопросительно посмотрела на Наталью Васильевну. Та увлечённо плевала семечки и, казалось, не слышала этого разговора.

– Тётя Наташа, ау, – повторила она.

– Могу сказать одно: Ксюшенька очень способная, – она растягивала слова. – А давайте кушать! Где наши мужчины?

«Да уж, способная! В двадцать шесть лет учиться на четвёртом курсе. Девять лет коту под хвост!» – размышляла Настя. Она пристально посмотрела на троюродную сестру.

Колготки, затянутые под грудь, мешковатый старый свитер, растрёпанные и который день не видевшие шампуня волосы, отсутствие косметики – издали незнакомцу могло показаться, что это четырнадцатилетний пацанёнок. Ксения не обладала ни вкусом, ни желанием этот вкус приобрести. Её полностью устраивала её жизнь, со всеми трудностями и приключениями. Трудностями она считала отсутствие нужного амулета в магазине, а приключением – транспортировку старушки на другую сторону улицы. Ксения была убеждена, что она послана на эту землю, чтобы творить добро. Как именно его творить, она ещё не знала, но с пеной у рта доказывала всем своё призвание.

– То, что ты называешь призванием, на самом деле – норма у воспитанного человека, – Настя снова вступила в спор с сестрой. – То, что ты перевела бабушку через дорогу или покормила бездомного кота – это, безусловно, хорошо, но только из-за этого ты не можешь называть себя человеком добра. Такие вещи делают все люди, у которых под рубашкой не сухарик, а сердце, – Настя не унималась.

Ксения глазами метала молнии.

– Я на следующий год планирую благотворительную поездку по деревням. Мы с друзьями будем собирать вещи, продукты, технику и развозить малоимущим, – она с вызовом посмотрела на Настю.

– А степень материального благополучия вы будете определять по фасаду домов или заборов?

Диалог был прерван вошедшими в кухню мужчинами.

– Алчонок, ароматы сбивают с ног. Я такой голодный! Брат, вот твоё почётное место, садись, – полковник указал рукой на стул во главе стола.

– Дядя, гордитесь! Нам он не разрешает сидеть на этом стуле, – Настя поставила рядом с ним тарелку с горячим пюре и свининой.

Владислав Иванович равнодушно плюхнулся на стул, не оценив широкого жеста брата. Помимо встречи со знаменитым целителем, для него эта поездка была исключительно формальной. Родителей он не видел много лет, в принципе, как и всю родню. Владислав и раньше был нечастым гостем как в Минске, так и на родине, в Мозыре. А после последней ссоры и вообще думал забыть туда дорогу. Даже спустя четыре года он не простил родителей. Решение переписать дом на дочь стало для него унижением. Никто даже не предложил ему долю и не обсудил с ним это решение.

– Ну и что, что сестра ухаживает за родителями, ты такой же законный наследник, как и она, – как молитву перед сном, ежедневно повторяла Наталья Васильевна. – Ты обязан высказать им своё мнение. Как они могут так поступать с нами? Точнее, с тобой.

Слова эхом зазвенели у него в памяти. Может, родители и были правы? Может, зря столько лет он не переступал порог родительского дома? Вопросы один за другим всплывали у него в голове. Ведь Юля действительно сутками заботится о стариках. Да, пусть раньше она не была близка с ними, но сейчас её поведение заслуживает уважения.

– Влад, расскажи нам о ваших двухдневных планах в столице.

Услышав своё имя, он вздрогнул, как будто его вырвали из полудрёмы.

– Завтра ты нас отвезёшь к Зеленевскому, я правильно назвал фамилию?

Полковник кивнул.

– Надеюсь, он и правда так хорош, как о нём говорят! Откуда ты его знаешь?

– Свела судьба по службе.

– Ясно. А потом заскочим к родителям в Мозырь на два-три дня.

– Два-три дня, – повторил Александр Петрович, – немало ли времени оставляешь на встречу с родителями?

– Ты же сам понимаешь, бизнес, – откусывая сочный кусок запечённой свинины, сказал Влад, – надо ехать домой.

Ксения с отвращением посмотрела на отца, как будто он ел живую свинью, медленно отрезая от неё то ухо, то ногу.

– Что-то ты за четыре года так и не нашёл времени, чтобы погостить у родителей. Они ведь тебя ждут… – полковник с грустью посмотрел на брата.

Слова не тронули Владислава. Он никогда не испытывал к родителям тёплых чувств. Он не звонил им по вечерам, беспокоясь, как их здоровье. Супруга всегда говорила, что его семья – это она и Ксения, а все остальные – ненужное приложение.

– Они к нам не тянутся, почему ты должен им помогать? – изо дня в день повторяла она.

Но в глубине души он боялся этой встречи. Боялся посмотреть в бездонные голубые отцовские глаза. Боялся осудительного и одновременно жалобного взгляда матери. Боялся, что после четырёх лет он собьётся со счёта, пытаясь сосчитать морщины на лицах родителей.

– Давайте выпьем за встречу! – так и не ответив брату, сказал он.