Наталья Терентьева - Отголоски прошлого. Детектив

© Наталья Терентьева, 2018

ISBN 978-5-4490-2299-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

– Ты разве не слышишь? Это Паганини! Почему ты так бездарно играешь? – и она ударила сына линейкой по руке.

– Мама мне больно!

– Что поделаешь. Терпи, раз по-хорошему, не понимаешь. Я тебе уже тысячу раз говорила, что музыка не приемлет фальши. Ты должен слышать, то, что ты играешь.

– Но у меня нет слуха.

– Кто тебе сказал такую ерунду? Я твой учитель и добьюсь желаемого результата, а слух можно развить, но для этого надо трудиться в поте лица и не ныть. Начнем все сначала.

Татьяна проснулась от головной боли. Сколько можно играть одно и то же? Который сейчас час? Она встала с кровати и зажгла ночник. О Боже, уже двенадцать! Она что издевается? Она ни одна в этом доме живет и как все это терпят. Пора прекратить это безобразие. Татьяна постучала по трубе. Музыка на какое-то время затихла, а потом повторилась с новой силой. – Что за дурдом? – закричала Таня и со злостью стукнула кулаком по стене. Рука разболелась, раздражение накопилось, а музыка продолжала звучать. Таня накинула халат и вышла из квартиры. Раз общественность молчит, придется брать инициативу в свои руки. Видно всем до фонаря или у них железные нервы, и они могут спать, даже под грохот канонады. Если я сама о себе не позабочусь, кто обо мне позаботится». Она поднялась на третий этаж и позвонила в дверь. Таня приготовилась к марш броску и подготовила обвинительный трактат. Не хватало только транспаранта и она была готова к захвату Белого Дома.

Дверь открылась, и Таня увидела на пороге пожилую женщину. Она сказала Тане, – Проходите.

Таня вошла в прихожую. Свет не горел и было темно, и неуютно. У нее что перегорела лампочка и некому вкрутить? Как она только передвигается в потемках. Здесь черт ногу сломит. Все заставлено старьем и пахнет затхлостью. Жаль ее, конечно. Она скорее всего одинокая никому не нужная старуха, которая не знает чем заняться и как скрасить старость. Вот и изводит всех своим бренчанием, в надежде, что кто-то заглянет к ней на огонек. Жалость уступила место прагматизму, и Таня решила не тянуть резину, и сказала без предисловий,

– Я какой день хочу спать, а Вы не даете. Я понимаю, Вы, таким образом, привлекаете к себе внимание, но Вы хоть представляете, который сейчас час? Женщина проигнорировала Танин вопрос и спросила, – Вы, что так не любите музыку?

– Люблю, но в меру. Сейчас она неуместна. Уже поздно и я устала. Мне завтра на работу и у меня нет времени вести с Вами беседы. Вы посмотрели на часы, прежде чем сесть играть? – в очередной раз спросила Таня.

– Что?

– Вы что плохо слышите и поэтому играете ночью на пианино, не давая людям спокойно спать? – прокричала Таня.

– Не надо кричать. Я Вас прекрасно слышу.

– Замечательно, тогда посмотрите на часы!

– Я бы рада, только я ничего не вижу.

– А как же Вы играете? – успокоившись, с интересом спросила Татьяна.

– Чтобы играть, не надо видеть, – и она пошла в комнату. Таня последовала за ней. Она дотронулась до выключателя и вздохнула, – Хоть здесь есть свет! Таня теперь могла, не напрягаясь видеть свою собеседницу. Она посмотрела на ее скрюченные пальцы от артроза, и у нее сжалось сердце.

– Меня зовут Светлана Игоревна, а Вас как?

– Таня.

– Прекрасное имя, мое любимое. Сразу вспоминается Татьяна Ларина. Вы слушали оперу «Евгений Онегин»?

– Не доводилось. Я вообще не любительница опер.

– Да, сейчас молодежь привлекает другая музыка, а в наше время все было по-другому, – и она погрузилась в воспоминания. Таня поняла, что беседа затянется надолго и села в кресло, одиноко стоявшее посреди комнаты. Голос Светланы Игоревны убаюкивал и у Тани от ее монотонного говора слипались глаза. На какое-то время она уснула, и проснувшись, так и не поняла, зачем она сюда пришла. Ах, да! Я пришла с войной, а уйду с миром. Бедная, несчастная женщина для нее, что день, что ночь – все едино, одна сплошная тьма, и она блуждает в потемках в поисках лучика света, а мы порой забываем, что у нас есть глаза и возможность созерцать этот прекрасный и неповторимый мир.

Таня встала с кресла, поблагодарила Светлану Игоревну за гостеприимство и пошла к себе домой. Она поняла, что больше стучать по батарее и кричать не будет. Таня легла в постель, растерла рукой ноги, затекшие от неудобного сидения в кресле, вставила беруши и уснула.

* * *

Голова Светланы Игоревны покоилась на клавишах пианино, и Максиму сначала показалось, что она спит. Олег с пониманием посмотрел на Максима и сказал, – У меня тоже было такое ощущение, что она спит, но, к сожалению, она мертва.

– Ты говоришь с таким сожалением будто знал ее.

– Сколько не работаю, все никак не могу привыкнуть к смерти.

– И не надо. Мы тогда превратимся в роботов и перестанем чувствовать чужую боль. Мы же понимаем, что смерть – это потеря близкого человека, и мы должны сделать все, чтобы поймать преступника.

Олег приступил к работе. – Смерть наступила где-то 3—4 часа тому назад от удара в затылочную часть. Орудие убийства на месте я не обнаружил, но судя по ране, ее убили острым предметом. Кому понадобилось убивать эту старушку? У нее и украсть нечего.

– Да? И что по-твоему этот беспорядок она сама устроила? У нее что-то искали.

– Там ее соседка с тобой поговорить хочет. Это она обнаружила труп и позвонила в полицию.

Стояла жуткая жара и Максим открыл настежь форточку.

Как она жила в такой духоте, хотя старые люди постоянно мерзнут. Моя мать тоже постоянно жалуется что мерзнет и ей кажется, что дует из всех щелей.

Соседка была тучной женщиной и еле передвигалась, как такса на коротких ножках. Она пыхтела и вытирала пот тыльной стороной руки. Затем она вытерла руки об грязный передник и представилась, – Тамара, соседка Светланы Игоревны. У меня есть для Вас ценная информация. Ночью Татьяна, названивала в дверь к Светлане Игоревне и кричала на нее.

– И где живет Татьяна?

– На втором этаже.

– В котором часу это было?

– Она пришла в начале первого и ушла около трех.

– В чем причина их конфликта?

– Таню раздражала музыка в ночные часы.

– Я ее понимаю.

– А я любила ее слушать. Вы не представляете, как душевно она играла. Я все равно уснуть не могла.

– Так может Вы слышали, к ней еще кто-нибудь приходил?

– Нет. Я в три часа ночи уснула и проспала до восьми. Ничего больше не слышала, а то бы обязательно рассказала. Мне скрывать нечего. Стены-то у нас тонкие, ничего не утаишь. Я готова сотрудничать со следствием и делиться любой информацией.

– У нее были родственники?