Вячеслав Белоусов - История одной дуэли (сборник)

– Испугался?

– Понять дал, чтобы не лез не в своё дело.

– Значит, в сейфе хранит?

– Очевидцев теперь не установить. Это же не наша территория, – усмехнулся он, – я тайком сгонял в соседний район, поинтересовался у кореша-коллеги, а он на меня глаза выкатил – Каримов сразу согласовал с начальством, что проверкой причин смерти дочери первого секретаря райкома будет заниматься сам. Те обрадовались, что лафа свалилась, канители, сам понимаешь, сколько от начальства… – Квашнин огорчился, глядя на мою унылую физиономию. – Пытался я тебе помочь, Данила Павлович, замаячила даже фигурка одна, вроде как на свидетеля похожая, но выехал тот из деревни ни с того ни с сего…

– Жихарев?

– Он… – опешил капитан. – А тебе откуда известно?

– Зинаида Фессалиевна поведала.

– Полоумная…

– Не думаю. Она производит впечатление здорового человека. Просто кому-то понадобилось объявить её таковой.

– Равиль только так её и именовал, пока в город дочь её не увезла.

– А перед речкой, значит, Хансултанова обогнала грузовик с архивом? – продолжал я его пытать.

– Обогнала. У неё же «москвичок» полегче, пока те по ухабам, она их обогнала – и вперёд. Не она, так те, Сорокин и Быков, подо льдом оказались бы.

– А просьбу мою ты не забыл? Или и тут начальник дорогу перешёл?

– Искать их нет надобности.

– Нашёл?!

– А ты спроси, почему у экспертов с утра околачиваюсь?

Меня потихоньку затрясло:

– Сделай милость, товарищ капитан, не вали с ног.

– Разбился Сорокин, – отвёл глаза Квашнин. – Насмерть. Не у нас. В городе. Со мной дружок из Кировского района поделился, вот и подскочил я к медикам.

Вопросы иссякли сами собой. Мне захотелось присесть и выпить что-нибудь покрепче.

– С женой встречался, похоронила она его, а заключение завалялось, спешка никому не нужна, да и сам покойник не тот, чтобы им кто интересовался.

– Как же его сподобило?

– Устроился на машину, он же шофёр. Ну и попивал, наверное, как прежде.

– Погиб как?

– В столб врезался. Со всего маху. В акте экспертов сказано: промилле в крови столько, что нам с тобой закусывать да закусывать.

– Мы и не пили с тобой, Петро, – меня тянуло на воздух, не любитель я по этим медицинским учреждениям разгуливать.

– Теперь запьём…

Мы вышли на крыльцо. Черноборов убежал раньше, его уже разыскивал Колосухин, опять кого-то нашли в каком-то районе, и Паша, сдав публику и неопознанные ноги убитого Глотову, умчался, не простившись.

– Ты материальчиком на Сорокина всё же поинтересуйся, – напомнил я Квашнину без энтузиазма. – А столкнёшься с трудностями, дай знать, я сам запрошу.

Он кивнул.

– Про Быкова-то что молчишь? Или тоже обнаружили где-то его косточки?

– Этот не пропадёт, – хмыкнул Квашнин. – Пройдоха. Повсюду дом родной. Он на юг смотался. В тёплые края. А за ним гнаться – командировка нужна. Поможешь?

– Издеваешься? Что же они разбегаются, как тараканы?

– Тараканы хитрые, бегут от яда.

– Я поручение Максинову направлю. Попросись в поездку.

– Нет, мил человек, – начал раскланиваться Квашнин. – Поездку на юга, конечно, решай. Но если начальство убедишь, пусть от Лудонина кто-то едет.

Мы с кислыми выражениями на лицах отвернулись друг от друга. Я его понимал – возразить нечего.

– Значит, и Жихарева мне не видать? – всё же бросил я.

– Дохлый номер…

Месяц заканчивался, а с ним и квартал, под итог любого периода даже самым занятым и забывчивым «аукается профыренное», так выразился старый лис (а Федонин слов на ветер не бросает), и действительно в конторе затеяли семинар по нераскрытым убийствам, запланированный ещё в прошлом году, но перенесённый и забытый. Хотя Игорушкин снова критиковал отдел за позднее включение, сварганили мы его отменно, затащили на трибуну отчитываться каждого прокурора района, который отличился с «висяками». Выступая, я удостоился похвалы за латинскую фразочку, задевшую самого Петровича. Втиснул в доклад «Qui prodest», помните главный принцип розыска – кому выгодно? Но похвалил один, а Колосухин покосился, мол, что за выверты, лучше б показатели улучшали! Однако среди общей феерии обошлось, а польза осталась: на семинар пригласили работников милиции, ответственных за раскрываемость, и в перерыве меня затискал в объятиях Квашнин.

– Я здесь не один, – лыбился он с начальственным видом и свысока кивал на застенчивого, громоздкого даже в просторном актовом зале детину. – Единицу, наконец, дали, вот, прошу любить и жаловать, Сашок Матков, теперь начальник нашей уголовки.

– Как же! Помню, помню, – изобразил я радость.

– Да не лукавь, Данила Павлович, – хмыкнул капитан, – он ещё учился, когда ты пахал. Но смышлёный. Уже проявил себя. Кстати, по твоим поручениям. Я доверил.

– Отменно, – едва не вскрикнул я от скромного рукопожатия новичка. – Значит, с вами будем раскрывать дело Топоркова?

– Так точно! – рявкнул тот.

– Ну что ты так сразу, Данила Павлович? Я с себя ответственность не снимал. И сюда приехал не только по приглашению. Кое-что привёз. – Квашнин хитро прищурился: – Нам бы пошушукаться где-нибудь…

– После семинара, как?

– Принимается.

И я пригласил обоих «на чердак» к Черноборову. Туда, чего греха таить, по пятницам забегали знакомые прокурорские после тяжких трудов. Пообщаться, расслабиться, получить совет, просто потрепаться. Огонёк зелёной лампы криминалиста многих привлекал. Спиртным не злоупотребляли, но попадались надоедливые. Вот для таких пригодился манекен Федька. Он появился в кабинете криминалистики как большая находка для обучения молодых следователей осмотру места происшествия. В изодранной одежде, с ножом в груди, незаменим и впечатлял. В первую же ночь в прокуратуре наделал шуму. Уборщица приняла его за натуральный труп и едва сама не отдала богу душу. После Паша с успехом применял манекен в качестве устрашения нежелательных гостей. Хватало одного раза, тот, на которого сваливался окровавленный Федька с ножом в груди, больше на пороге не появлялся.

Зная про это, Квашнин поинтересовался насчёт здоровья злосчастного пугала, но я его успокоил: Павел Фёдорович будет рад видеть.

Так и случилось, мы спокойно пообщались, разложив выпивку и закусь, а когда Черноборов повёл Маткова разглядывать стенды с огнестрельным оружием – гордость его криминальной коллекции, Квашнин приступил к главному:

– Заранее предупреждаю, то, что сейчас скажу, у меня самого в башке не укладывается.

– Подсознание включай.

– Помнишь, уезжал ты из деревни? Я вас с Очаровашкой в грузовик пересадил?

– Прекрасно доехали, спасибо.

– Проходит пара недель, выехал я на кражонку в одну из деревень. Встретил знакомую, а та незаметно записку суёт и намекает, как ты меня на ваш «чердак», – конфиденциально. В записке просьба шофёра того грузовика, что ждёт он меня на окраине. Я в толк не возьму, что за тайны? Он не агент зашифрованный, я с ним запросто, обычно он сам в отдел заезжал, предлагал помощь, а последнее время пропал, я уж думал, не заболел ли. Ты кого напугался, спрашиваю. А он мне и выдал!..