Наталья Борохова - Соблазн для Щелкунчика

– Можно найти свидетелей, которые подтвердят, что я ничего такого не делал. Только не говорите жене, – он перешел на заговорщицкий шепот. – Я встретил на озере свою давнюю знакомую. Ну… вы понимаете. Слово за слово… Короче, кто мог предположить, что поблизости окажется ее теперешний приятель. Повздорили мы… Этот гад мне даже футболку разодрал. Ну конечно, ему бы несдобровать, но откуда ни возьмись к нему на помощь подоспели дружки. Пришлось делать ноги. Бегу я к машине, и вдруг как загрохочет. Теперь-то я понимаю, что это были автоматные очереди. Пока я перевел дух, пока нашел Петренко, минут пять прошло. Сел в машину, а сам нервничаю. Вдруг ребята за мной увязались, видок у них, прямо скажем, был еще тот. Думаю, завяжется драка, Петренко, конечно, мне поможет. А там и до беды недалеко… Вот дурак, как я тогда не заметил, что Серега сам не свой был. Как увидел он тогда тех, у развилки, так чуть самообладание не потерял, в руль вцепился да как наддал газу! Те начали стрелять, а ему хоть бы хны, мчится сломя голову! Клянусь, мне тогда даже нехорошо стало…

Дьяков молчал.

– Скажите, мне это поможет?

Адвокат очнулся:

– Что?

– Ну если я в суде дам такие показания? Знаете, ведь мне это тоже нелегко далось… С Серегой мы росли вместе. Он мне как брат был. А теперь я своим рассказом вроде как его обвиняю. Я долго думал, даже эту историю с пьяной ссорой опровергать не стал. Думаю, Сереге будет лучше. Он меньше получит. Но теперь я не могу… Я не хочу его покрывать. Скажите, это будет выглядеть с моей стороны подло?

– Подло?! Боюсь, что это будет маловразумительно для суда, – заявил Дьяков. – Против вас полно доказательств, а вот в вашу пользу почти что нет. У Петренко найдены деньги. Сумма внушительная, учитывая его заработок. Откуда она у него взялась, не скажешь?

– Но это еще раз доказывает, что я был прав. Я-то ведь никаких денег не получал. Я оказался с ним тогда случайно и не имею ни малейшего представления, чем он занимался те два часа, которые провел без меня… Хотя теперь я представляю чем…

– Зачем он тогда взял с собой тебя? Зачем ему нужен был такой балласт?

– Может, для прикрытия? Или для, как его… алиби? Чтобы в случае чего заявить: «Был, мол, с Альбертом на озере, купались, загорали…»

– Знаешь, по-моему, это не совсем хорошая идея. Скажи-ка, а имя той девицы, ее место жительства ты хоть примерно представляешь? Ну, я имею в виду ту красотку, из-за которой у тебя произошел инцидент на озере?

– Имя? Сейчас… Ее звали Катя. Фамилию не помню. А вот адрес… Кажется, она жила в общаге. Или на съемной квартире? Не знаю… Черт возьми, а может, я ее вообще с кем-нибудь путаю?

– Вот видишь. Некудышное у тебя алиби. Даже если бы мы нашли эту Катю, Маню, Тамару, все равно у суда возник бы закономерный вопрос: почему ты вспомнил об этом так поздно? Почему не сказал сразу же после задержания?

– Но я же не хотел выдавать Петренко! Сколько вам объяснять! Это бы неизбежно навело подозрения на него. Что же делать?

– Теперь менять что-либо поздновато. Давай поступим мудро. Суду ты расскажешь эту вашу знаменитую историю с грибами, не вдаваясь в подробности о том, куда и кто из вас ходил. Подозрения оставь при себе. Их и так в деле предостаточно. А насчет конфликта с Макаром… В общем, не советую от него отказываться. Если вас признают невиновными (а это фантастика!), то эта история вам ничуть не повредит. Ну поругались, с кем не бывает! Но если произойдет все наоборот, вы еще скажете спасибо за то, что мы так здорово за вас придумали. Ну, как предложение? В нем масса плюсов! Во-первых, ты заявляешь о своей невиновности. Во-вторых, нет нужды «топить» старого приятеля!

– Ладно, – хмуро отозвался Альберт.

«А ведь он не поверил ни единому моему слову, – с горечью осознал Перевалов. – С тем же успехом я мог ему заявить о том, что собираюсь рассказать суду историю, как в день убийства на Кедровом озере я был с подружкой на Марсе. И Дьяков бы ничуть не удивился, а начал деловито обсуждать, как лучше описать то, чем я там занимался».

Дьяков, покидая следственный бокс, постарался выкинуть из головы историю, рассказанную Переваловым.

«Господи, да покажите мне того, кто признает себя виновным! Как это свойственно человеку – выкручиваться, даже если нет шансов на освобождение. Главное для защитника – показать то, что ты веришь своему клиенту. Пусть при этом он несет полную чушь!»

Елизавета с трудом удержалась, чтобы, увидев Петренко наедине, не броситься к нему с воплем: «Ты не виновен! Я тебе верю!» Интересно, как повел бы себя в этой ситуации Петренко? Ну, предположим, вертеть пальцем у виска не стал бы – он для этого хорошо воспитан. Но и расплакаться от умиления – тоже не в его стиле. Скорее всего, он бы посмотрел на нее внимательно своими блекло-голубыми глазами и флегматично пожал плечами, что можно было бы расценить по-разному:

«А вы сомневались?!»

«Вот уж действительно, пути женской логики неисповедимы…»

«А какого черта, спрашивается, я тут распинался перед вами?!»

Дубровская выдержала паузу, готовая к обычной манере их общения: говорит только или почти она, а он рассматривает ее, будто видит впервые. Но на этот раз получилось все совершенно по-другому. Не давая адвокату опомниться, Петренко заявил:

– Я хотел бы переговорить с вами, Елизавета Германовна, по одному важному вопросу. Не скрою, я в сложном положении и не знаю, что выбрать. То ли чувство долга по отношению к моей семье, то ли дружеские отношения…

Лиза, сбитая с толку, молчала, а Петренко методично начал раскладывать перед ней события того далекого августовского дня. Если раньше он ограничивался общими фразами, построенными по принципу «отвяжись!», то теперь четко и полно восстановил перед Дубровской всю хронологию событий.

– Я не виновен, поверьте! – впервые в его голосе прозвучала такая страсть, что Елизавете стало немного не по себе.

– Я знаю, – сказала она.

– Ничего вы не знаете! – в сердцах бросил Петренко. – Вы говорите мне это только для того, чтобы успокоить. Эта ваша дурацкая адвокатская этика не дает вам возможности признаться: «Врешь ты все, Серый! И место твое – за решеткой».

– Я верю вам. Действительно.

– Нет, выслушайте до конца! Я хочу, чтобы хоть единая душа на этом свете знала, что я невиновен. Но я скажу больше… я знаю убийцу! Хотите, я назову его имя?

– Да, – почти прошептала Елизавета.

– Это Перевалов.

– Нет, – вырвалось у Дубровской.

– Да. Это он разбудил меня тем утром, вытащил полусонного из кровати и потащил на это чертово озеро. Видел бог, чем он занимался, пока я играл с ребятами в футбол, купался в озере. А через какое-то время после того, как раздались автоматные очереди, он появился запыхавшийся, красный от волнения, в рваной одежде, сочинил совершенно невероятную историю о том, что поссорился с кем-то из-за какой-то девчонки. В общем, нес полную ахинею. Затем предложил сматываться оттуда как можно быстрее. В машине то и дело оглядывался по сторонам, нервничал. А когда на дороге появилась та крутая компания, предложил не останавливаться… Знаете, Елизавета Германовна, я понял это почти сразу после нашего ареста. Сопоставил факты и понял. Но разве я мог выложить это следователю, зная, что моему другу я собственными руками возвожу эшафот?