Наталья Борохова - Соблазн для Щелкунчика

Э, нет! Марина встряхнула головой. Так недолго и с ума сойти. Скорее автоматически, чем осознанно, она спешно оделась и вышла из дома. Солнечный свет подействовал на нее отрезвляюще. Она шла вперед, не имея, впрочем, ни малейшего представления о том, куда направляется. Вперед, вперед, подальше от надоевшего дома, от матери, от сочувствующих друзей, от дурного известия, которое ее ждет, как только она переступит порог квартиры. Ничего, все пройдет, все перемелется.

Осенние листья приятно шуршали под ногами, а в глаза било совсем не осеннее солнце…

Марина остановилась. Где это она? Да вот же знакомый двор, раскидистый тополь во дворе, детская площадка с шумной ребятней. Да она же стоит перед домом Полича! Окно на десятом этаже отворено, и занавеска колышется на ветру. Странно! Ведь Виктор Павлович должен сейчас находиться в суде и слушать приговор. Хотя приговор уже, скорее всего, зачитали, но, как бы там ни было, оказаться так рано дома Полич не мог. Простой арифметический расчет эту возможность опровергал… Кстати, вот его автомобиль! Темно-синий «Вольво» стоит на своем привычном месте. В салоне дремлет Остап, верный помощник Виктора Павловича…

Полич открыл не сразу. Вначале он долго обозревал Марину в глазок, затем, чуть приоткрыв дверь, через цепочку оглядел лестничную площадку и только после этого позволил ей войти. Марина сразу почувствовала что-то неладное. И дело, по-видимому, было не только в злосчастном приговоре, но и в чем-то ином. Полич выглядел более чем непривычно. Осунувшееся лицо, взгляд суетливый, настороженный – тот ли это очаровательный Виктор Павлович, респектабельный и холеный, никуда не торопящийся, но везде успевающий? Сейчас он суетливо перемещался по комнате, шаркая по паркету домашними тапками, что-то искал в комоде, чертыхался себе под нос и поминутно выглядывал в окно.

Марина присела на краешек стула.

– Вы куда-то уезжаете? – осмелилась она на вопрос.

– С чего ты взяла? – буркнул Полич, ни на минуту не прекращая рыться в ящике.

– Ну, это все… – она указала на ворох одежды, в беспорядке раскиданной по кровати.

– А, это! Химчистка, – коротко бросил он.

– Понятно…

Она замолчала. На самом деле ей было совершенно неясно, с какой стати у аккуратнейшего Полича перевернут вверх тормашками дом; непонятно, почему он так выглядит и ведет себя столь нелюбезно; и в конце концов, отчего не выражает ей никакого сочувствия. Что происходит?

– Так… Джемпер бежевый здесь, спортивный костюм на месте… Куда, черт подери, запропастилась синяя водолазка? А-а, тут нет… И там тоже!

– Виктор Павлович? А как же приговор? Почему вы ничего не говорите?

– Нет, водолазку я определенно где-то оставил. И, кстати, надо не забыть про туфли… Осень на дворе.

– Виктор Павлович! Как же приговор?

– Что? О чем это ты? – он недоуменно взглянул на Марину, плохо соображая, чего от него хотят.

– Приговор? – удивился он. – Ах, ты об этом! Приговор вынесли.

– И что? – помертвела Марина. – Как и просил прокурор?

– Мне еще не звонили. Сам я присутствовать не смог. Хотя я утром говорил с Савицкой… Поверь, надежд никаких, а я не любитель драм. Не хочу быть свидетелем такого финала. – Полич занялся своими делами.

Марина сникла. Заболел живот, к горлу подкатила дурнота. Несколько минут она сидела неподвижно, старчески согнувшись, обхватив руками лицо. Полич носился мимо нее, собирая в кучу вещи, перетряхивая какие-то картонки, попутно разговаривая с кем-то по телефону. Казалось, она для него перестала существовать. Просто растворилась в пространстве и, как сказочная Русалочка, не оставила после себя даже пены.

Когда с антресолей упал тяжелый чемодан, Марина очнулась. Она обвела глазами комнату. Чужая спальня, чужой мужчина в неряшливо сидящем спортивном трико. Что она-то здесь делает? Марина встала.

– Уже уходишь? – оживился Виктор Павлович.

– Да. Пора.

– Тебе надо отдохнуть. Выглядишь неважно, – проявил он неожиданную заботу.

Марину передернуло. Вот ведь сукин сын! Как же долго он ей морочил голову. А ведь она почти поверила в то, что его отношение к ней выходит за рамки простого дружеского участия. Поездка в Питер, маленькие презенты, ежевечерние звонки и целый океан нежности, сочувствия и заботы… Будет ли это делать мужчина, если женщина ему безразлична? Нет и еще раз нет! Хотя он никогда не говорил ей ни о своей любви, ни о своих чувствах. Неужели она ошибается?

Марина набрала в легкие побольше воздуха.

– Виктор Павлович, я жду ребенка…

Тот взглянул на нее без малейшего интереса.

– Поздравляю. Что говорит счастливый отец? Сергей… Он знает?

– Сергей тут ни при чем…

– Вот как?

– Да. Я не знаю, как сказать… ну да впрочем… Виктор Павлович, это вы – отец ребенка.

Полич вытаращил глаза. Это дикое заявление подействовало на него, как нашатырь на человека, находящегося в глубоком обмороке. Он впервые за эту странную встречу осознанно взглянул на Марину, оставив в покое вещи.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно.

Он пожевал губами.

– Мариночка, детка… Сейчас не время. Я занят. Мне недосуг заниматься твоими фантазиями…

– Что значит фантазиями? Вы полагаете, такими вещами можно шутить?

– Марина, угомонись… Я понимаю, у тебя стресс… нервы. Пойди домой, прими душ, успокоительное…

Это было уже слишком! Марина едва ли отдавала себе отчет в том, что говорила и что делала. Она пнула ногой чемодан.

– Да как вы смеете! Вы! Говорите мне про фантазии, а сами бессовестно воспользовались мною. Тогда, в Питере! Вы напоили меня… или я сама выпила слишком… Да это уже неважно! Вы помните, что было дальше? Я не помню, но догадываюсь. Я не осознавала, что делала. Но вы-то должны были понимать. Я вам не давала повода надеяться на то, что у нас могут быть близкие отношения… Кстати, вы заметили, я опять обращаюсь к вам на «вы». У нас никогда не было ничего общего… Если бы не этот ребенок. Но мне он не нужен, как и вам. Боже, как вы могли!

Она зарыдала в голос.

Полич озадаченно смотрел на нее несколько минут, переваривая услышанное. Затем рассмеялся. Он смеялся все громче и громче. Наконец Марина, не ожидавшая такой лавины веселья, перестала плакать и размазывать по щекам слезы. Она недоуменно уставилась на Виктора Павловича.

– Итак, Марина, если я понял правильно твою маленькую речь, ты обвиняешь меня в изнасиловании. Так?

– Вы очень догадливы…

– Браво, Марина! Надо отдать тебе должное. Ты это ловко придумала… Значит, мужа в тюрьму, а меня – в отцы вашего ребенка. Ну, тому сидеть долго. Понятно, что содержать ребенка он не сможет. Моя кандидатура, стало быть, самая подходящая. А я еще восторгался твоей чистотой и неиспорченностью!