Галина Романова - Рыжая-бесстыжая

Настя поставила на плиту ковшик с водой и принялась сдирать с сосисок обледеневший целлофан. Яйца с плавящимся натертым сыром тем временем уже шкворчали на сковороде. Чайник закипал. И настроение отчего-то продолжало оставаться на подъеме. Уверенность в том, что ее неприятности вот-вот должны закончиться, крепла от минуты к минуте.

– С чего бы это? – задала вслух самой себе вопрос девушка. – А это, дорогая моя подруга, в тебе проснулась задремавшая интуиция…

Неожиданно вспомнилась Нинка. Как-то она там? Казалось, тысячу лет не виделись. Как проводила ее на вокзал, так и все – ни звонков, ни писем. Нет, все-таки она, Настька, свинья. Девка такое участие приняла в ее судьбе. И с переездом, и с обменом, и мебель помогала отстаивать, а она…

Решение возникло как-то само собой, и Настя приняла его с удивительной легкостью. А к чему противиться? Что ее держит в городе? Обязательное присутствие ее здесь вовсе даже и не обязательно. Подписку о невыезде она никому не давала. А если быть до конца откровенной, то вообще с органами правопорядка еще ни разу не общалась. И, тьфу-тьфу, совсем даже не собирается.

А посему выходит, что после такой приятной водной процедуры и совсем неплохого завтрака самое время навестить старых друзей. Нинка, она баба мудрая, глядишь, что-нибудь да присоветует.

Чай Настя заварила прямо в чашке и теперь отчаянно боролась с настырными чаинками, которые никак не хотели попадаться в ее ложку. Наконец, попытки ее увенчались успехом. Она всыпала в крепко заваренную жидкость целых три ложки сахара, пододвинула к себе пачку «Юбилейного» печенья, и вот тут-то (как и полагается по законам жанра) в дверь позвонили.

Неудивительно, что она мгновенно замерла с открытым ртом и отправленным туда только что откушенным куском печенья.

Мысли сумасшедшим вихрем закружились, завертелись в голове. Вопросы затолкались, засуетились, обгоняя друг друга. Кто? Зачем? Откуда? И так далее и тому подобное. Встать с места и пойти в прихожую, чтобы прильнуть к дверному глазку? Нет уж, дураков нет! А ну как там киллер?! Так и стрельнет прямо в глаз…

Тут совсем некстати крошка от печенья проскользнула прямо в дыхательное горло, и Настю принялся душить нещадный кашель. Ну почему так всегда бывает, кто-нибудь сможет рассказать?! Когда нужно тихонечко сидеть и сопеть в две дырочки, то чих, то икота, то кашель!!!.

Зажав рот обеими руками и сотрясаясь всем телом, Настя сползла с табуретки и принялась эпилептически дергаться на полу.

Настойчивый гость между тем оставил в покое ее дверь и принялся названивать в квартиру Атаманова. Такой настырностью могли обладать либо менты, либо бандиты. Первые в таких случаях должны были позвать на помощь понятых, и их приглушенный говор сейчас бы донесся до ее ушей. А вторые, по идее, должны были выломать дверь…

И тут – о ужас! – ее дверь затрещала под натиском чего-то большого и тяжелого. Кашель пропал мгновенно. Еще, еще немного, и фанерная дверка разлетится в щепки… Треск прекратился так же внезапно, как и начался. Подобрав полы халата к поясу, Настя поползла по пыльному полу в прихожую. Дурой надо быть, чтобы не взглянуть на тех, кто тебя к смерти приговорил. Стараясь дышать как можно тише, она поднялась и прильнула к дверному окуляру.

Матерь божья!!! На площадке перед дверью Атаманова, соответственно и ее, толпились бритоголовые братки. Разговоров почти не вели, а лишь делали друг другу какие-то знаки. Один из них сидел на корточках и ковырял чем-то в замочной скважине хитроумного замка соседа. Второй (видимо, это и явилось причиной натужного скрипа) облокотился всей своей массой на ее дверь, и его бритая макушка мелькала то и дело у нее перед глазами.

Вот, оказывается, в чем дело! Ребята решили навестить Антона. А к ней звонили для подстраховки. Чтобы, значит, не выскочил некто любопытный и не подсек их за этим неблаговидным занятием. В душе у Насти мгновенно зародился протест, и она, забыв о предпринятых ранее мерах предосторожности, кинулась к телефону. Рука, не дрогнув, набрала 02. Мужской баритон приветливо пролаял:

– Дежурная часть, Васильев!

– Добрый день… – промямлила Настя, прислушиваясь к звукам с лестничной клетки. – У нас здесь соседскую дверь взламывают…

– Фамилия.

– Соседа? – не сразу поняла Настя.

– Нет, ваша. Ваша фамилия! Вы же заявляете о взломе! – принялся сердито отчитывать ее невидимый Васильев.

– А-аа… – Это все, что смогла она выдать, перед тем как вернуть телефонную трубку на место.

Нет, ну на всю голову больная! Ну кому вызывать милицию-то?! Ей?! Что проходит подозреваемой и значится пропавшей?! Да, идиотизм – болезнь со скрытым инкубационным периодом и весьма-весьма прогрессирующая. Если учесть, что вчера ее всюду сопровождали призраки умерших, сегодня с утра она принялась распевать песни, а потом названивать в ментовку, то психиатр, судя по всему, ей уже не нужен…

Настя вернулась на пост возле глазка и прислушалась. Тихо. На площадке маячил всего один громила. Тот, что тяжестью своего огромного туловища чуть не выдавил ее дверь. Значит, братки внутрь все-таки проникли. И неприступная атамановская цитадель пала под натиском матерых медвежатников…

– Сваливаем, – не очень тихо проронил кто-то из них, и парни, гурьбой выкатившись из квартиры соседа, поползли вверх по лестнице.

«К черному ходу! – мелькнули у Насти в голове картинки их с Антоном недавнего бегства. – Чего же они искали?..»

Или кого… Машину-то она, как ей думалось, благоразумно поставила на том же самом месте, где любил ставить ее он. Вот бандиты и купились на сей факт, подумав, что Атаманов дома. Итак, теперь и он в подозреваемых. Хотя чему удивляться? Она оставила его без транспорта подле дома с трупами. Идти пешком – далеко ли уйдешь… А ребятки наверняка не замедлили объявиться в том забытом богом месте. Антошу повязали… Постойте-ка! Он же был с ними вместе в момент их визита к Маргарите. И на пленника не был похож. Что же могло тогда произойти? Он сбежал, это очевидно, иначе парни не рыскали бы в его квартире. Но для чего он это сделал?! Вроде бы был в приятельских отношениях с тем худощавым хвостатым главарем и вдруг превратился в изгоя!

«Есть ли конец у этой истории?!» – захотелось вдруг заорать Насте в полный голос.

Но она, разумеется, не издала ни звука. Да, душа вновь начала постанывать от совсем не забытых и не собиравшихся заканчиваться злоключений. К горлу подступили слезы. Глаза сами собой уставились в настенный календарь. Если ей не изменяют разум и память, то до начала учебного года осталось чуть меньше двух недель. Ей бы давно пора явить миру свое присутствие, а она все скачет по окрестностям, пытаясь скрыться непонятно от чего и понять неизвестно что…