Галина Романова - Ночь с роскошной изменницей

– Не знаю, – с иронией кивнула Соня.

Она и правда всю свою сознательную жизнь прожила законопослушной гражданкой и пользовалась либо собственным свидетельством о рождении, либо паспортом – когда ей его выдали. Мысль – жить под чужим именем – никогда даже в голову ей не приходила.

– А вот Таньке твоей пришла! – хихикнул Дворников и тут же захныкал: – Софи! Ну, чего ты вечно так вкусно и так мало готовишь?! Я не наелся!

Соня вздохнула и полезла в холодильник за колбасой. Накромсала «докторскую», не дожидаясь очередной волны недовольства, присовокупила к колбасе еще пару банок пива.

– Отлично! – Дворников зацепил первый кусок и, игнорируя предложенный ломоть хлеба, отправил колбасу в рот, свернув аккуратным рулончиком. – Так вот, слушай дальше… Парень этот привел Таньку и попросил сделать ей… загранпаспорт.

– Загранпаспорт?! А почему именно… Ты хочешь сказать?!. – Бледность полезла на лицо, неприятно холодя кожу. – Ты хочешь сказать, что этим парнем был Никита?!

– Да, Софи, да, да, да!!! – Макс даже пальцами защелкал, как кастаньетами, довольный произведенным на нее впечатлением. – Это был твой милый, ненаглядный Никитушка! Именно он приходил с Танькой.

– А может… Может, ты ошибаешься?! Может, это был кто-то другой, а ты просто хочешь подтасовать факты?! Я же тебя знаю, Дворников! Ты способен и не на такое и…

– Не может! Он узнал его по этой вот фотографии. – И Макс достал из заднего кармана дряхлых джинсов ту самую фотографию, где эти двое, кажется, украдкой от нее целовались в заснеженном голом лесу. Когда-то успел стащить, мерзавец. – Он его узнал, этот паспортоваятель! И Таньку узнал, и Никитушку. Говорю же, профессионал никогда своей работы не забудет. Тем более заграничную ксиву. Это работа, знаешь, какого уровня!

– И что дальше?

То, что рассказывал ей сейчас Макс, было чудовищным, страшным и до непереносимости болезненным.

Они ее предали?! Они оба ее предали?!

Сначала Никита пришел к ней и, волнуясь, потея, бледнея, сообщил о своем намерении выдвигаться в Германию в одиночестве. То есть одиночество предполагало конкретно ее неприсутствие.

Потом подруга…

Татьяна тоже выглядела если не бледной и взволнованной при последней их встрече, то потерянной точно. А может, это чувство вины ее глодало?! Может, глядя в расстроенное лицо своей лучшей подруги и слушая ее рассказ о том, как Никита ее бросил, она мучилась раскаянием?!

Как гадко!!! Как гадко и подло они поступили с ней. Но она – это одно, она всего лишь брошенная невеста и преданная подруга. Такое случается на каждом шагу. А Анна Васильевна?! Как Таня могла так поступить с матерью?! Ведь было столько горя, столько слез и отчаяния. И пока они ее оплакивали, искали, отчаивались и снова оплакивали, она тем временем преспокойно жила себе в Германии с Никитой и наслаждалась стабильным счастьем под безоблачным немецким небом.

Соня встала и отошла от стола к окну, чтобы Максу не удалось увидеть, как в судорогах корчится ее лицо. Но тому и видеть было необязательно. На мгновение прекратив жевать, он воскликнул со вздохом сочувствия:

– Ты поплачь, Софи, если тебе так хочется. Или просто покричи, можешь даже на меня, я не обижусь. Я все пойму, я же умный.

– Да?! Поймешь?!

Он знал, как ее подстегнуть, знал, ирод, душезнайка! Знал, как зацепить ее, чтобы она начала орать, реветь, стучать кулаками по столу так, что ему пришлось придерживать тарелку с колбасой руками.

– Я здесь!!! – задыхалась она, бегая по кухне и теряя на ходу тапки. – Я здесь ночей не спала первые полтора года! Я от каждого телефонного звонка вздрагивала, я корчилась от боли, когда представляла ее мертвой! Я… Я любила ее, эту тварь!!! Я верила ей, а она!!! Так предать!.. Макс, так предать может только…

И Соня снова металась между окном, столом, газовой плитой и дверью в кухню. Кричала, материлась, сглатывала злые беспомощные слезы, колотила кулаками по столу и снова кричала.

Дворникова ее неистовство ничуть не испугало, а, наоборот, кажется, удовлетворило. Нормальная человеческая реакция на подлость, что же тут такого!

Он поддакивал, жевал, ухмылялся и как-то уж очень плотоядно посматривал в ее сторону время от времени. Заподозрила неладное Соня, когда тот закрыл лицо кухонным полотенцем и начал мелко хихикать, вздрагивая всем своим худым длинным телом.

– Что?! Что-то есть еще, да? Я угадала? Главный козырь у тебя в рукаве, Макс? Говори! – И она не хотела быть грубой, да шарахнула Дворникова с силой по макушке.

Тот притворно заохал, вогнал голову в плечи, загородился от нее руками и, не переставая хихикать, проговорил с гортанным бульканьем:

– Так получается, Софи, что ты снова по уши в дерьме! Кругом, целиком и полностью! Тебя прямо сейчас можно брать за шиворот и тащить в околоток!

– К-как?.. Ты чего мелешь, идиот совсем, да???

Она попятилась от него к стене, споткнулась о свои же тапки и едва удержалась на ногах. Спасибо Максу, спохватился. Подскочил с места, ухватил ее за локоток. Довел до табуретки, усадил с заботливостью сестры милосердия и при этом вполне нормальным серьезным голосом обронил:

– Я ничего не мелю, Софи. Дело – дрянь.

– Ты можешь объяснить, в чем дело? – Она со стуком поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях. – Говори, что?! Добивай меня, чего уж!

– Какое-то время назад у этого паспортного мастера побывала некая молодая особа, тоже очень живо интересующаяся личностью Татьяны.

– Как это?!

Перед глазами крутились огромные оранжевые круги, множась, наползая друг на друга и заслоняя собой весь белый свет.

– Я там не была! Я везде только с тобой, Макс, ты же знаешь и…

– Прекрати оправдываться, дорогая. – Его широкая узловатая ладонь похлопала ее по лопаткам. – Я-то тебе верю, а вот менты… Им же ничего не стоит подтасовать факты. Раз ты искала, раз нашла, значит, ты и пришила.

– Так, остановись сейчас же! – прикрикнула на него Соня, поняв, что того понесло то ли от пива, то ли от эйфории успешно проведенной операции. – Остановись! При чем тут искала и убила?! Как это может соприкасаться, объясни?

– Курить у тебя, конечно же, нельзя, – вздохнул тот с печалью, похлопав себя по карманам. – Ладно, обойдусь без сигареты… А точка соприкосновения вот в чем…

И он рассказал ей то, что узнал у пожилого подпольного мастера по фальшивым документам. Попутно сопроводив свой рассказ комментариями, которые Соня и хотела бы, да не смогла не признать логичными.

Татьяной, оказывается, интересовались не только они. Ею интересовалась еще какая-то молодая женщина. И интересовалась не конкретно личностью Сочельниковой, а тем, под каким именем та прибыла в город где-то месяцев шесть-семь назад из Германии.