Николай Леонов - Нокаут

Лемке улыбнулся и вновь вздохнул.

– У меня приказ. Ты недооцениваешь ситуацию, Римас. Через несколько дней мы улетаем.

Римас покосился на Лемке и пожал плечами.

Участники митинга притащили из кафе стол, Карл забрался на него и поднял руки.

Петер и Тони стояли среди приехавших неонацистских молодчиков, которые, растянувшись в цепочку, окружали собравшихся.

Среди бывших узников Маутхаузена находился и подручный Лемке – Вилли. В такой же, как окружающие, полосатой одежде он выделялся лишь своей неподвижностью и тем, что смотрел не на Карла Петцке, а назад, на темные фигуры молодчиков.

– Друзья, – громко сказал Карл. – Поздравляю вас с праздником. Двадцать пять лет назад советские солдаты открыли ворота Маутхаузена, и мы…

– Заткнулся бы ты, приятель! – крикнул Вольф и вышел вперед. – Русские коммунисты, видно, платят тебе неплохо, если ты помнишь, что было четверть века назад. – Вольф рассмеялся и пошел к импровизированной трибуне. – Дайте мне сказать пару слов.

Окружавшие митинг молодчики двинулись за ним; подхваченные общим движением, шли и Петер с Тони.

Митингующие протестующе зашумели, но никто не останавливал Вольфа; тогда на его пути встал Вилли и крикнул:

– Фашистский ублюдок! – Он ударил Вольфа в висок, и парень, повернувшись вокруг своей оси, рухнул на землю.

– Прекратить! – крикнул Карл. – Кто поднял руку на человека? Позор! Друзья, не для кулачной расправы и террора мы собираемся каждый год.

Из разбитого виска и из угла рта Вольфа текла кровь. Он был мертв, и люди, склонившиеся над ним, поняли это сразу.

– Убили!

– Убийцы!

Все заговорили и закричали, молодчики смешались с участниками митинга. Карл спрыгнул со стола и пытался пробиться к телу, но Сажин оглянулся и строго сказал:

– Не лезь, Карл. Надо срочно звонить в полицию.

– Провокация?

– Видимо…

Раздались крики:

– Кто убил парня?

– Да они все на одно лицо – полосатые! Бей их!

В воздух взметнулись кастеты и кулаки. Но тут взвыли сирены полицейских машин. Сбавив скорость, но не останавливаясь, машины двигались прямо на толпу, и люди шарахались и уступали дорогу.

Карл, собрав вокруг себя друзей, быстро говорил:

– Кто ударил первый? Необходимо быстро найти.

– Это не наш.

– Провокатор.

Тони, который держал Шурика за руки и пытался ему объяснить, что не виноват, услышал Карла и что-то сказал Зигмунду. Латыш взлохматил Шурику волосы и перевел:

– Тони не виноват, он просит тебя идти с ним.

Тони тянул Шурика из толпы, парень сначала упирался, но, глядя в лицо австрийца, поверил и побежал за приятелем. Они обогнули кафе и увидели Вилли и неизвестного мужчину. Вилли расстегивал арестантскую куртку, а мужчина держал штатский костюм.

– Господин Петцке, – говорил офицер полиции осуждающе, – мы с вами знакомы скоро двадцать лет. И не было случая, чтобы на вашем митинге…

– Господин капитан, – перебил Карл, – я же вам объясняю, что убийство совершил не наш.

– Но на нем была одежда Маутхаузена.

Зигмунд и Роберт стояли в стороне.

– Руки целы? – спросил Сажин, оглянулся и с тревогой сказал: – А где наш герой?

Зигмунд разматывал ладони и, бросив лоскутья на землю, сказал:

– Я всегда говорил: полотняные рубашки лучше нейлоновых.

– Где Шурик? – Сажин повысил голос.

– Здесь! Я на месте, Михаил Петрович! – отозвался Шурик.

Шурик и Тони волоком тащили Вилли.

– Еще один труп? – спросил полицейский.

– Живой, – ответил Тони. – Второй там. – Он махнул рукой в сторону парка.

Шурик подошел к Сажину. Тренер взял его за подбородок, посмотрел в глаза и толкнул к Зигмунду и Роберту.

– Держать и не выпускать.

– Держать, – объяснил Шурику Роберт, обнял и прижал к груди.

Вилли встал на колени, потряс головой и, покачиваясь, поднялся. Полицейский подхватил его.

– Он! Этот! Он не наш! – заговорили вокруг.

– Господа! Мы разберемся, господа. Прошу всех, кто видел происшедшее, приехать в участок.

– Стойте! – Карл подошел к уже пришедшему в себя Вилли. – Господин капитан. – Он засучил левый рукав и показал на руке черные цифры. – Номер. Фашисты – народ аккуратный и нас пронумеровали. – Карл взял безвольную руку Вилли, показал ее полицейскому. – У любого из нас на этом месте номер, господин капитан. А у этого – только на куртке. Шкуру жечь побоялся.

Спортивный зал выглядел как обычно. Звенели снаряды, в зеркалах двоились изображения боксеров. Сажин вел совместную тренировку один. Он подошел к Тони, который боксировал с тенью, постоял, посмотрел, молча нагнул голову мальчика и поднял ему левое плечо.

Зигмунд работал на мешке.

Шурик – на пневматической груше.

Роберт стоял на весах и с ужасом в глазах медленно двигал разновеску. Язычок весов колебался и не хотел занять положенное место, а Роберт не хотел двигать разновеску дальше. Каждый стоял на своем. Сажин остановился рядом, сдвинул чуть-чуть разновеску.

Дверь спортзала приоткрылась, и буфетчик поманил Сажина.

– Вас спрашивают из посольства. Еще просят вашего легковеса.

Сажин оглядел зал и позвал:

– Шурик, спустись за мной.

На первом этаже у буфета был телефон, трубка лежала рядом. Сажин подошел, взял трубку и прижал ее плечом.

– Слушает Сажин.

– Здравствуйте, Михаил Петрович, и не задавайте лишних вопросов. Когда кончите говорить со мной, прежде чем передать трубку Шурику, скажите любую фразу, чтобы было понятно, что вы говорили с посольством. Поняли?

– Более-менее.

– В сорок пятом году в Маутхаузене вас допрашивали? Верно?

– Да.

– Во время допроса приехал майор в форме СД?

– Да.

– Его портрет вы найдете в газетах. Фамилия – Фишбах. Он был секретным порученцем Гиммлера. Все остальное понятно?

– Да, – Сажин обнял за плечи подошедшего Шурика.

– Вы единственный, кто может его опознать.

– Спасибо. К сожалению, Николай Николаевич, я не могу сейчас заехать в посольство. Нельзя ли с вами встретиться вечером?

– Договорились?

Шурик спал, положив ладонь под щеку, сложив губы бантиком и насупив белесые ниточки бровей. В темноте веснушки погасли, и он казался бледным и очень красивым.

Сажин бесшумно прошелся по номеру, положил на телефон подушку, взял лежащую на столе газету и посмотрел на серьезное интеллигентное лицо Пауля Фишбаха. Приглушенно зазвонил телефон. Сажин быстро снял трубку.

– Да? Сейчас спущусь.

В баре гостиницы рядом с Карлом сидел неизвестный Сажину молодой человек. Карл встал навстречу, пожал руку и, кивнув в сторону юноши, сказал:

– Знакомься, Михаил. Это Рихард. При нем ты можешь говорить свободно. Рихард – мой друг по работе.

Рихард так стиснул руку Сажину, что он сразу вспомнил рукопожатия новичков, пришедших записываться в секцию бокса.