Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин
- Название:И один в поле воин
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
- Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин краткое содержание
И один в поле воин - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бертгольд и Генрих медленно идут к плотине. Отойдя несколько шагов, останавливаются.
Бертгольд, облокотившись на перила, рассматривает долину, которую собирается затопить.
- А знаешь, Генрих, мне сейчас вспомнился Нерон. В галерее Германа Геринга я видел картину: Нерон любуется пожаром в Риме. Отличная картина! Особенно хорошо лицо Нерона, оно дышит восторгом, даже наслаждением.
- Скажите, герр генерал, вам не жаль те тысячи людей, которых через несколько минут потопят по вашему приказанию?
- Жаль? Что за глупости!
- А у каждого из них, как в у вас, возможно, есть жена, дети... мать.
- Прекрати этот разговор! Ты видел, как я поступил со Штенгелем? Еще одно слово, и...
Бертгольд кладет правую руку на кобуру. Но в этот момент железные пальцы Ментарочи сжимают его кисть.
- Ну зачем волноваться? Разве нельзя поговорить спокойно!
Рванувшись, Бертгольд заносит левую руку, чтобы оттолкнуть этого дерзкого солдата, выросшего словно из-под земли, но тот сжимает и вторую руку.
- Что это значит? На помощь! На помощь!- кричит Бертгольд, вырываясь.
- Ну, зачем кричать? Ваша охрана, синьор, уже на том свете и, должно быть, ждет вас там.
- Генрих, может, ты скажешь, что это значит?
Генрих вплотную подходит к Бертгольду и шепчет ему что-то ва ухо.
- А-а-а!- Кажется, что над плотиной прокатился волчий вой. Поняв, что его многие годы водили за нос, Бертгольд забывает об опасности и страхе;- он теперь действительно напоминает ощерившегося волка.
Генрих поворачивается и медленно идет вдоль плотины.
Секунду Бертгольд провожает его бессмысленным взглядом. Мысль о потере миллионов, на которые он собирался спокойно дожить свою грешную жизнь, словно парализует его. Но вдруг до его сознания доходит, что дело идет уже не о деньгах, а его собственной жизни.
- А-а-а,- еще раз исступленна кричит Бертгольд и, рванувшись с нечеловеческой силой, выскальзывает из рук Ментарочи.
- Берегись!- предостерегающе кричит итальянец.
Генрих оглядывается.
Прямо на него бежит озверевший Бертгольд, на ходу вынимая пистолет. Генрих поднимает свой, но в этот момент раздается выстрел.
Бертгольд по инерции делает два-три шага и падает, ударившись лицом о барьер плотины. Пуля гарибальдийца угодила ему в затылок.
- Куда вы теперь?- спрашивает Ментарочи,- когда Генрих уже сидит в машине.
- Домой! - широко улыбается Генрих. - Счастливо! Значит, вы без меня справитесь с отрядом Лемке и спасете восставших на заводе?
- Вы не успеете доехать до гор, как они уже будут распевать с нами песни! Поезжайте спокойно, и спасибо вам за все!
Ментарочи и Генрих крепко пожимают друг другу руки, и машина, набирая скорость, мчится в сторону, противоположную Кастель ла Фонте.
Второго мая тысяча девятьсот сорок пятого года на кладбище в Сен-Реми вошел молодой человек в светло-сером костюме, с траурной повязкой на рукаве и с букетом роз в руках.
Кладбищенский сторож, мастеривший возле своего домика игрушку для внука, с любопытством проводил его взглядом. Он знал в лицо всех жителей Сен-Реми, а этого молодого человека видел впервые. Время от времени, отрываясь от работы, он поглядывал в сторону двух могил, окруженных одной оградой, к которым направился незнакомец. Он сидел на маленькой скамеечке совсем неподвижно, лишь изредка наклонялся и заботливо поправлял цветы на ближайшем к нему могильном холмике.
- Горе! Всем горе, и молодым, и старым, оставила после себя война!грустно пробормотал старик и в сердцах принялся долбить дерево.
Приход нового посетителя опять оторвал сторожа от работы. Это тоже был юноша, но сторож, очевидно, хорошо знал его. Поздоровавшись, он тут же доверительно сообщил:
- Возле ваших могил кто-то сидит. Не местный, я вижу его впервые.
Юноша быстро направился к той же ограде, где сидел незнакомец. Еще издали он увидел темно-русые волосы, которые словно расчесывал ветер, и немного склоненную вперед фигуру.
- Простите, мсье,- начал юноша и вдруг умолк.- Ой, это вы?!
- Бонжур,- тихо произнес Генрих, пожимая руку брата Моники. Он видел его второй раз в жизни, но эти глаза, глаза Моники, были такими знакомыми, такими родными, что Генриху не надо было спрашивать, с кем он разговаривает.
- Мама умерла совсем недавно... Она так часто вспоминала вас...
- Не надо говорить об этом, Жан!- Генрих поднялся. На его глазах дрожали слезы.- Передайте привет всем знакомым, и особенно - Франсуа.
- Спасибо, он тоже вас помнит.
- А как чувствует себя Людвина Декок?
Жан нахмурился.
- Ее убили,- коротко ответил он и отвернулся.
- Анрэ Ренар, надеюсь, жив? Вы с ним встречаетесь?
- Он недавно был здесь, но сейчас в Париже.
- Когда будете писать, обязательно передайте от меня самые искренние пожелания.
- Он очень обрадуется, когда узнает, что я видел вас, и будет огорчен, что это произошло не с ним...
Наступила неловкая пауза. У обоих на губах было одно имя, но они боялись произнести его, взволнованные упоминаниями и встречей.
- Прощайте, Жан!- не выдержал напряжения Генрих. Он чувствовал, что к горлу подкатывает тугой комок.Берегите ее могилу. Это тот клочок земли, к которому всегда будут стремиться мои мысли.
Генрих наклонил голову и быстро пошел к выходу.
ЭПИЛОГ
Какая же чудесная была весна!
Она пьянила, как вино, она возбуждала, как радость, она роднила людей, как роднит счастье.
Четыре года люди боялись неба, с которого со свистом и воем низвергалась смерть. Четыре года люди с болью разворачивали газеты, ведь даже победы приносили новые утраты. Тревожно открывали наглухо занавешенные на ночь окна. Со страхом разворачивали треугольнички фронтовых конвертов. Осторожно спрашивали друг друга об общих знакомых и друзьях. Ибо всюду, везде можно было услышать страшное к неумолимое слово: смерть.
И вот впервые за эти долгие годы люди убедились, что небо снова на диво чистое, что по нему уже не плывут уродливые, украшенные крестами корабли смерти. А пьянящий майский воздух, врывающийся в широко распахнутые окна, не приносит с собой смрада пожарищ. И люди, дышали полной грудью, упиваясь воздухом, который словно вобрал в себя и сияние солнца, и жизнерадостность весны, и счастье бытия.
На улицах здоровались совсем незнакомые люди. А если случайно встречались двое друзей и бросались друг другу в объятия со словом "жив!"прохожие останавливались, чтобы нарадоваться вместе с ними.
И у всех если не на губах, то в сердце, во всем существе жило одно, такое прекрасное и одинаково радостное для всех слово - МИР!
О, теперь люди стали ценить его! Теперь де было слова дороже, чем это. Ибо все знали: война - это смерть, мир - это жизнь!
Молодой офицер в форме капитана Советской Армии, шедший по московским улицам, ничем не отличался от молодых офицеров, попадавшихся ему навстречу. Так же счастливо и возбужденно сияли его глаза, так же охотно складывались в улыбку губы. Может быть, только чересчур восторженно осматривал он все вокруг и особенно пристально вглядывался в лица встречных, словно в каждом прохожем хотел узнать знакомого.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: