Анастасия Валеева - Летом в Париже теплее

– В это невозможно поверить, – только и могла сказать Вероника, которой при известии о смерти Гущина сделалось еще хуже. – Кто же теперь будет представлять мои интересы?

Она совсем раскисла. Плечи ее опустились, губы страдальчески дрожали, глаза смотрели в пол.

– Уверена, мне удастся в скором времени прояснить ситуацию, – приободрила ее Яна, – если вы, конечно, будете продолжать настаивать на моей поездке. Это обойдется примерно в девятьсот долларов. Плюс накладные расходы и… – …гонорар, – немного оживилась Вероника.

– Три тысячи долларов, – не моргнув глазом, процедила Яна.

– Все что угодно! – горячо воскликнула Вероника. – Только найдите этого гада и помогите мне вернуть мои деньги и выйти отсюда.

– Деньги понадобятся прямо сейчас.

– Попробуем… У вас есть бумага?

Яна достала из сумки блокнот и ручку. Вероника написала записку.

– Это моя подруга. Она не очень… – помялась Вероника, – но чем черт не шутит. Скажите ей, что я все верну. Так оно, в принципе, и есть. Я написала расписку. Хотя… В общем, попробуйте.

На другом листе она написала адрес и телефон подруги.

– Я не раз ее выручала, но…

– Не волнуйтесь, – успокоила ее Яна. – Уверена, я смогу повлиять на нее так, что она не откажет вам.

– Спасибо, – Вероника неловко пожала Яне руку.

– Где обычно Горбушкин останавливался в Париже? Вы ведь говорили мне, что он там часто бывал в командировках.

– Если бы я знала! – опечалилась собственной неосведомленности Вероника.

Она кусала губы от досады.

– Ничего, я найду его, – посмотрела сквозь Веронику Яна.

Та ответила ей изумленно-недоверчивым взглядом и, чтобы не впасть в истерику, стала жаловаться Яне на свою нынешнюю жизнь, упоминая груду мелких деталей, по-бабьи вздыхая и всхлипывая.

Из СИЗО Яна прямиком отправилась к Свете, Вероникиной подруге. Света согласилась встретиться, но ее официальный, даже недовольный голос звучал в трубке очень уж отчужденно, принимая в расчет возлагаемые на нее Вероникой надежды. Света была дома, поэтому попросила Яну подъехать к ней, что Яна и исполнила. Но в процессе разговора Яна применила определенную тактику, методы психологического воздействия. В общем, ей удалось взять у Светланы взаймы пять тысяч долларов. Конечно, Светлана сопротивлялась, сомневалась, что Яне удастся защитить Веронику, доказать ее невиновность. Но что могла сделать Света против пронзительного взгляда Яны? Этот взгляд, казалось, пришел из далеких-далеких краев мерцающего безмолвия, он мгновенно проник сквозь внешнюю оболочку Светы и выявил ее обнаженную душу, оторопевшую от неожиданности, удивления и трепета.

В Париж Яна улетела только через три дня, воспользовавшись услугами туристического агентства «Лан-тур».

Но перед этим пришлось решить еще одну проблему. Взять в туристическую поездку во Францию Джемму было совершенно не реально. Вернее сказать, это создало бы столько сложностей, что поставило бы под вопрос саму поездку, поэтому снова пришлось обращаться к Руденко. Яна попросила его раз в день заезжать к ней домой, выдавать Джемме корм и менять воду. Немного побурчав, как всегда, Руденко согласился.

– С меня французский портвейн, – пообещала Яна.

Самолет «Аэрофлота», на котором летела Яна, приземлился в аэропорту Шарль де Голль Руасси в половине второго. Самолет подогнали прямо к зданию аэровокзала, так что пассажирам не было нужды ждать автобуса. Проехав на эскалаторе по стеклянной трубе, отделявшей зал прибытия от багажного отделения, и вдосталь налюбовавшись продуманно-бездушной организацией аэровокала, Яна в числе прочих туристов заняла свое место у черной дыры, из которой шла транспортерная лента, выносящая на свет божий разнообразный багаж. Все эти чемоданы, кейсы и сумки падали с эскалатора на вращающуюся дорожку, которая везла вещи по кругу, пока кто-нибудь из пассажиров не подхватывал свой багаж, идентифицировав его. Яна дивилась, с каким наплевательским автоматизмом вываливаются из зева машины чемоданы и сумки, с каким грохотом летят они на поблескивающий никелем и алюминием транспортер.

– А у нас там водка! – воскликнул Геннадий Степанович.

С ним и с его любовницей, крашенной блондинкой лет сорока, без конца разглядывающей свой шикарный маникюр, Яна перебросилась в самолете несколькими фразами.

– И две банки икры, – намекающе прожурчала эта дамочка.

– Ничего не останется, спорим! – с горячностью вытянул он руку.

– Гена, ты не на работе со своими сослуживцами. Здесь, между прочим, женщины, – скосила она лукавый взгляд на Яну и получила в ответ понимающую улыбку.

– Нет, все-таки интересно, – мотнул головой Гена, – неужели разобьются?

Когда вся группа получила багаж, руководительница, яркая брюнетка в годах, с пергаментно-серой кожей, но заражающая всех истинно французским оптимизмом, повела людей к автоматически раздвигающимся дверям, за которыми располагался зал ожидания.

– Поедем на автобусе. Направление – Монпарнас. Выходим на пляс д`Опера, – крикнула она с французским прононсом.

Она взмахивала руками, точно дирижировала оркестром, но ее музыкантами были не вверенные ее заботам туристы, а французские слова, улочки и площади, из которых она выстраивала музыкальный ряд.

– Это я говорю для рассеянных, – улыбнулась Муза Григорьевна, – а то поедете на Монпарнас. Повторяю: отель «Вениз», если кто-то не слышал.

Шумно переговариваясь, туристы последовали за Музой Григорьевной. На остановке их ждал великолепный автобус, похожий на белую голубку Пикассо. Яне везде мерещились французские символы, все то, что делает жизнь в этом городе не похожей на существование в других городах, изъеденных прозой бытия.

Автобус шел ровно. Когда миновали ощетинившиеся скудными деревьями, пустынные окраины, потянулись автострады в несколько ярусов. Изобилие машин наводило ужас. В их диком кружении сквозила некая роботизированная сущность, сближающая Париж с Нью-Йорком. Казалось, все эти авто управляются безупречно работающими автоматами, которые ни за что не заставят их свернуть на ненужную трассу, ни за что не ошибутся в выборе правильной дороги.

– Ну и машин! – услышала Яна перед собой восхищенный возглас Геннадия Степановича, пребывавшего в отличном настроении – водка и банки с икрой были целы. – Не ожидал, честно говоря.

– А ты думал, – насмешливо хмыкнула Эльвира, его спутница, – что Париж остался таким, каким был в начале века?

По всему было видно, что она уже бывала здесь и вот теперь решила притащить сюда своего незадачливого любовника. Геннадий Степанович, с его вытянутой физиономией, наивными голубыми глазами, с его мелкими суетливыми пассами, с тонзурой на макушке, похожей на белое гнездо, свитое среди черных травинок жидких волос, напоминал Яне работника конструкторского бюро периода застоя.